Гидеон выглянул в окно столовой. Наступил октябрь. Ветры стали по-зимнему холодными и часто удерживали их с Беллой в доме. Последние лучи заходящего солнца поймали насыщенный янтарь и золотистую желтизну листвы деревьев вдалеке. Шотландия прекрасна осенью, но ей не сравниться с женщиной, сидящей рядом с ним. Вот уже несколько минут Белла передвигает вилкой на тарелке кусочки баранины. Это означает, что она больше не съест ни кусочка. Гидеон не проронил ни слова. Бесполезно. Все равно она не будет есть. Она немного пополнела, снова стала стройной и гибкой, синяки исчезли.

Его плоть немедленно ожила, когда мысли о гибком обнаженном теле Беллы заполнили мозг. Закрыв глаза, он подавил возбуждение. Час или два — вполне разумный промежуток времени, чтобы подождать.

Протянув руку за бокалом, он допил вино. И все же поторопить вечер определенно не помешает.

— Уже поела?

— Да.

Гидеон щелкнул пальцами. Лакей, стоявший у стены, стал торопливо убирать со стола тарелки и приборы.

— Есть что-то, чем бы ты предпочитала заняться сегодня?

Ресницы Беллы опустились. Медленная и чувственная, открыто шаловливая улыбка приподняла уголки ее губ.

— Да, есть. Но я почти закончила вышивку на наволочке, которую собираюсь послать Лив. Мне надо поработать над ней, иначе я не закончу ее сегодня.

Гидеон знал, что Белла закончит свою вышивку меньше чем за час. Он взглянул на лакея.

— Принеси чай и стакан скотча в гостиную ее сиятельства.

Нагруженный посудой лакей склонил голову и покинул столовую.

Гидеон отодвинул стул Беллы и протянул руку, помогая ей подняться. Она выглядела царственно, как королева, в платье из яркого аметистового шелка. Этот живой цвет идеально оттенял ее светлую кожу и  белокурые волосы. Взгляд его упал на грудь, и пальцы зачесались от нестерпимого желания потянуть за низкий вырез. Потребовалось бы совсем немного усилий, чтобы освободить роскошные груди, а потом он мог бы взвесить их на своих ладонях и приподнять вверх, чтобы поласкать соски.

— Я уже говорил, как ты прекрасно выглядишь сегодня?

— Говорил. Дважды, насколько я помню. — Она приподняла юбки свободной рукой, когда они стали подниматься по лестнице. — Спасибо. Ты тоже выглядишь неплохо.

Он остановился наверху лестницы и устремил на нее лениво-снисходительный взгляд.

— Неплохо?

Она повернулась к нему, шагнув так близко, что грудь ее коснулась его белоснежного жилета. Положив руку ему на плечо, Белла привстала на цыпочки.

— Очень неплохо, — прошептала она и прижалась губами к его губам.

Пальцы ее вспорхнули с плеча и пропутешествовали вниз, слегка коснувшись ширинки. От этого прикосновения плоть его нетерпеливо дернулась. Он подавил порыв привлечь ее к себе и крепко поцеловать. Слугам известно, что они с Беллой спят вместе, но не стоит устраивать любовные игры прямо в коридоре.

Рука об руку они направились в малую гостиную. Ее шаловливые пальчики поласкали ладонь, когда она отпустила его руку. Она скрылась в своей комнате, чтобы взять шкатулку с вышиванием. Гидеон остановился перед узким высоким шкафом рядом с письменным столом. Что почитать этим вечером? Ему надо что-то, чтобы отвлечься на ближайшие полчаса от манящей груди Беллы.

Вошла служанка, неся серебряный поднос с чайным сервизом и хрустальным бокалом с бледно-Янтарной жидкостью.

— Для вас, сэр.

— Спасибо. — Он взял протянутый бокал.

Улыбнувшись, служанка сделала книксен, развела огонь в маленьком камине, после чего вышла из комнаты, затворив за собой дверь.

Держа бокал в одной руке, он пробежал кончиком пальца по кожаным корешкам книг. После отъезда Мейбурна слуги обращались с Гидеоном гораздо почтительнее, чем с простым гостем. Ему потребовалось несколько недель, чтобы привыкнуть к своему новому статусу в этом доме.

Гидеон устроился в обитом цветастым ситцем кресле, положив ногу на ногу и открыв толстую книгу в кожаном переплете.

Вернувшись в гостиную, Белла налила себе чаю и села на диван. Терпкий аромат «Графа Грея» достиг его ноздрей. Белла расправила юбки на коленях и принялась за вышивание.

Поленья в камине потрескивали. В комнате было так тихо, что можно было слышать, как иголка проходит сквозь туго натянутую ткань вышивки. Он сделал глоток скотча и посмаковал приятное обжигающее тепло в горле. С тихим стуком поставил стакан на столик и перевернул страницу в книге.

Минуты мирно проходили, плавно перетекая одна в другую. Время от времени раздавалось тихое щелканье, когда Белла брала ножницы, чтобы отрезать нитку.

— Готово. Надеюсь, ей понравится.

 Гидеон поднял глаза.

— Уверен, что понравится. Это же подарок от ее сестры, к тому же очень красивый подарок.

Она поднесла чашку к губам.

— Откуда ты знаешь, что он красивый? Ведь ты даже не видел наволочку?

Он пожал плечами.

— Я знаю, что красивый, но можешь мне показать, если хочешь.

Он положил книгу на колени и поманил ее пальцем. Белла вынула вышивку из пяльцев и подошла к нему. Он пробежал пальцем по мастерски вышитым красным розам.

— Китайские. Мои любимые и прекрасно выполненные. Уверен, Лив они понравятся.

Белла склонила голову. Легкий румянец залил ее лицо.

— Спасибо. Но если бы даже это было ужасно, ты все равно сказал бы, что красиво.

— Разумеется, — подмигнул он.

Она закатила глаза и выхватила у него наволочку.

— Я собираюсь лечь в постель. Ты идешь?

— Через минуту. Только дочитаю главу.

Устремив взгляд на книгу, она повернула голову, чтобы прочитать слова кверху ногами.

— Разведение роз? Зачем ты это читаешь? Ты же не выращиваешь розы.

— Нет. Но ты выращиваешь.

Улыбка, которой она его наградила, заставила его сердце учащенно забиться. Так же она улыбалась ему, когда он рисован ее несколько месяцев назад. Но в этот раз не было нужды сдерживаться, отступать от того, что он увидел отражающимся в ее глазах. Напротив, теперь он жаждал большего.

Она обхватила его скулу. Теплые кончики пальцев легонько легли на шею.

— Ты милейший из мужчин, — прошептала она и пробежала большим пальцем по его губам. Он лизнул его, пробуя кожу на вкус.

Белла вздохнула и повернулась.

— Одна минута. — Распрямив плечи и высоко подняв голову, Белла скрылась в своей спальне.

Гидеон рассмеялся. «Одна минута». Ему лучше поспешить с чтением.

Закончив главу о способах прививания, он вернул книгу на полку, прошел в спальню Беллы, тихо закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. Прислонившись к двери, стал рассеянно развязывать узел галстука.

Она сидела перед туалетным столиком, скрестив голые лодыжки и сунув их под табурет. Тонкие бретели сорочки обрамляли изящные линии лопаток цвета слоновой кости. Аметистовое платье и пара белых чулок были брошены на спинку ближайшего стула.

Ее юная горничная Мейзи суетилась вокруг, вытаскивая шпильки из волос Беллы и выпуская великолепные локоны из строгого тугого узла.

Он любил наблюдать за раздеванием Беллы по вечерам. Он знал ритуал наизусть. Служанка и ее хозяйка трудились в гармонии. Зеркало над туалетным столиком отражало прекрасное лицо Беллы. Глаза ее были закрыты, выражение расслабленное, однако спина по-прежнему прямая как шомпол.

Эти мгновения он ценил превыше всего. Мгновения, когда он мог поверить, что принадлежит ему. Что она не жена другого. Что он имеет полное право находиться здесь, в этой комнате, наблюдая ночь за ночью за ее раздеванием. Что это его жизнь, их жизнь.

Он крепко зажмурился, молясь всем сердцем, всей душой. Он знал, что это не навсегда, но на одну ночь, всего на одну ночь, он хотел, чтобы фантазия стала правдой. Хотел, чтобы Белла принадлежала ему.

Он любит ее. Любит всем сердцем, всей душой. Ради нее он отказался от всего. Ради нее готов на все. Она предназначена ему судьбой.

Дрожь предвкушения пробежала по позвоночнику.