— Вот.

Белла наморщила лоб, глядя на записку, которую он держал в руке.

— Мой адрес. — Он проглотил ком в горле. — Если захочешь связаться со мной, просто пошли письмо по этому адресу.

Она удерживала его взгляд. Было что-то в фиалковых глубинах, отчего грудь его сжалась.

— Ты понимаешь, Белла? — Черт, это ведь совсем не сложно, и Белла определенно не глупа. Почему же ему нужно подтверждение?

— Да, — прошептала она и кивнула.

Он убрал руку. Ее пальцы сомкнулись на бумажке.

— Спасибо, миледи. Для меня эти две недели были чудесными.

Уголки ее рта приподнялись в мягкой улыбке.

— Для меня тоже.

Гидеон отвесил поклон и вышел из спальни. Закрыв дверь, он прислонился к ней.

Он практически умолял нанять его снова. Что это с ним? Раньше это всегда оставалось на усмотрение женщин без каких-либо ожиданий с обеих сторон. Но с Беллой, с Беллой…

Он в отчаянии провел рукой по волосам, не в состоянии объяснить это себе самому. Гидеон оттолкнулся от двери, прошагал через гостиную и направился к парадному входу.

Карета ждала его у подножия каменных ступеней. Четыре чалых лошади в упряжке нетерпеливо переступали копытами, позвякивая уздечками. Серебряный обод его сундука блестел на солнце. Один из слуг Беллы забрал его из садового домика и привязал ремнями к задку кареты.

Все готово.

Лакей спрыгнул с сиденья возницы и открыл дверцу, когда Гидеон приблизился.

«Им всем не терпится отправить меня обратно в Лондон, да?»

Будучи не из тех, кто грубит слугам клиенток, Гидеон склонил голову, повернувшись к лакею, и сел на заднее сиденье.

Дверь закрылась. Карета покачнулась, когда лакей снова сел на козлы. Послышался щелчок кнута, и карета покатила вперед.

Какая-то бумага с шуршанием упала на пол. Он посмотрел себе под ноги. «Тайме»? Гидеон фыркнул. Это ничего не значит. Расторопные слуги, ничего больше.

Он свернул газету и положил рядом с собой. Скрестил ноги, потом передумал и вытянул их так далеко, как только позволяли размеры кареты. Белла не попросила его остаться. Ему бы испытывать облегчение, так почему же он его не испытывает? И почему так трудно было покидать этот дом?

Пробыв в полном распоряжении женщины несколько дней, он обычно с нетерпением ждал возвращения в свою уютную холостяцкую квартиру, где мог расслабиться и делать то, что нравится, не думая о том, чего хотят они. Однако сегодня он поймал себя на том, что Лондон не то место, где бы он хотел быть.

Он взглянул на небо. Пушистые белые облака разбросаны на голубом фоне. Свежий ветерок дует в окно кареты, играя волосами. Прекрасный день для того, чтобы прогуляться по саду или отдохнуть на скамейке с «Тайме» в руках, наблюдая, как Белла ухаживает за своими цветами.

И его осенило. Он будет скучать не по ее телу, а просто по ней. По Белле.

Леди Стирлинг.

Не его. Никогда не будет его.

Она леди, а он играет роль джентльмена. Нет, это было больше, чем игра, и он это прекрасно понимает. Он отчетливо помнит момент, когда это желание завладело им. Ему было восемь, он наблюдал из угла приемной и захотел быть как те мужчины, которые приходят к Рубикон. В одежде с чужого плеча и с руками, испачканными каминной сажей, он завидовал лощеным джентльменам, когда они вращались среди красоток. Их безупречно сшитая одежда и уверенная манера держаться свидетельствовали об их статусе и богатстве. Их аристократическая кровь обеспечивала защищенность, которой он никогда не знал.

Став старше, он понял глупость своей детской мечты. Жизнь этих безымянных лордов отнюдь не идеальна. Ему известно, что многие из них не знают, кто их настоящий отец, но в отличие от него у них есть тот, кто владеет титулом.

И все равно он сделал из себя подобие джентльмена. Проводил час зачасом, обучаясь всему, чему его никогда никто не учил. Он стал посещать их портных, жить в предназначенных для них меблированных комнатах, проигрывать деньги за их карточными столами. Внешний лоск был безупречен, но это не меняло сути дела. Он оставался тем, кем являлся на самом дел. Незаконнорожденный сын шлюхи. Жиголо. Желанный для леди Стирлинг только из-за удовольствий, которые может предложить.

Две недели закончились. Визит закончился. Размышления и рассуждения ни к чему не приведут. Нужно выбросить леди Стирлинг из головы. Забыть о том, как хорошо быть рядом с ней, сосредоточиться на возвращении в Лондон, хочет он того или нет.

Его желание не имеет значения.

Месяц спустя Гидеон все еще пытался выбросить леди Стирлинг из головы. Сидя в удобном кожаном кресле, положив локти на край шахматного столика, он рассеянно вертел черную пешку между пальцами.

С тихим стуком черный ферзь упал на доску в поражении.

— Ты сделал это слишком легким в этот раз. Тебе не обязательно поддаваться мне. Обещаю не дуться.

Гидеон поднял глаза и сосредоточился на обладательнице голоса.

— Не стоит давать обещания, которые не сможешь выполнить.

Легкий смешок сорвался с губ Хелен, когда она кивнула, соглашаясь. Она и в самом деле дуется — правда, совсем чуть-чуть — всякий раз, когда он обыгрывает ее в шахматы. Но в этот раз он не поддавался ей, он, в сущности, вообще не помнил игры.

Он снова взглянул на черно-белую доску. Черные фигуры расставлены по всей доске — значит, он, должно быть, все же играл. Однако не слишком хорошо. Он предоставил Хелен прекрасную возможность, оставив своего ферзя совершенно незащищенным.

— Твои мысли где-то витают, верно?

В ее вопросе не было упрека, и все же Гидеону стало досадно — обычно он умел скрывать свои чувства.

— Нет. Ведь я с тобой.

— Тебе незачем мне лгать, Гидеон. Нет нужды льстить. Ты хорошо знаешь.

Гидеон действительно это знал. И хотя гордость побуждала его разубедить ее, он сдержался.

У них с Хелен очередная встреча. Она одна из тех немногих, кого он навещает регулярно, через определенные промежутки времени. Поскольку Хелен, леди Нолвуд, вдовствующая маркиза, находилась сейчас в Лондоне, до ее городского дома было рукой подать в отличие от трехчасовой тряски в карете до ее хертфордширского имения.

Гидеону нравилась Хелен. Он знал ее уже много лет. Они были друзьями — возможно, потому, что в последнее время она больше искала его общества, чем чего-либо еще. Их отношения уже давно перестали быть просто постельными. Чаще они просто разговаривали, играли в шахматы или партию-другую в карты, или приятно проводили время за трапезой. Время от времени она давала знать о своих желаниях. Намекала на то, что ей  нужно от него больше, чем мастерство собеседника. Но это происходило все реже и реже.

Не то чтобы ему это было в тягость. Хелен было уже за сорок, но она сохранила красоту молодости, а фигура ее оставалась такой же, как и десять лет назад. Проблески седины в рыжевато-белокурых волосах были заметны, лишь когда на них падал свет под определенным углом, а на лице было всего несколько мимических морщинок.

Даже не будь она красавицей, это не отвратило бы его. Гидеон давно обнаружил, что умеет за внешней красотой распознавать красоту душевную. Он любит женщин, иначе не смог бы выполнять свою работу. Но тут было больше, чем беглая оценка того, что отличает их от него, мужчины. Ему на самом деле нравятся женщины — их маленькие уловки, неожиданные чудачества, которые делают их теми, кто они есть.

Но сегодня он питал надежду, что их встреча не закончится постелью. Странно, но он поймал себя на том, что не имеет желания спать с ней, даже прижаться губами к ее губам, — возможно, потому, что в последнее время вел жизнь монаха. На каком-то уровне, вероятно, он знал…

— Она знает, как ей повезло?

— Кого ты имеешь в виду?

— Ту, что пленила твое сердце. Знает ли она, как ей повезло заполучить то, ради чего многие леди, уверена, пошли бы на убийство?