Лондон, Англия

Май 1811 года

Полночь. Близилось время свидания, Белла предвкушала ожидавший ее поцелуй.

— Вы только представьте себе, леди Изабелла! Ее внук вернулся с войны с женой. Какая-то девица из Италии. К тому же…

Изогнув губы в едва заметной улыбке, Белла рассеянно слушала последние сплетни, которые ей рассказывала дуэнья.

Полночь. Конюшня. Страстный шепот Коннора все еще звучал у нее в ушах. Тогда Коннор усадил ее на лошадь для пятичасовой прогулки по Гайд-парку с сегодняшним кавалером. «Полночь», — сказал он. Время тянулось мучительно медленно.

Возница повернул налево, на Гросвенор-стрит.

Почти дома.

Карета остановилась перед фасадом Мейбурн-Хауса, лондонской резиденции ее брата, нового графа Мейбурна. Наконец-то лакей открыл дверцу кареты.

— Завтра леди Нолвуд устраивает музыкальный вечер. Надеюсь, вы будете чувствовать себя лучше, отправитесь туда и приятно проведете вечер.

Укол вины зато, что обманывает свою снисходительную дуэнью, не мог соперничать с перспективой свидания с Коннором. Мимолетного замечания о головной боли, вызванной духотой переполненного бального зала, оказалось достаточно, чтобы обеспечить быстрый отъезд в необходимое время.

— Мне просто нужно немного отдохнуть. — Кивнув, Белла вышла из кареты. Дверь величественного особняка распахнулась при ее приближении. В доме никого не было, за исключением слуг. Поднимаясь по лестнице, Белла изо всех сил сдерживала волнение, хотя готова была помчаться.

Дойдя до лестничной площадки, она оглянулась. Дворецкий брата стоял к ней спиной и запирал дверь. Белла приподняла юбки и понеслась через холл к узкой черной лестнице.

Задыхаясь, с сильно бьющимся сердцем, она влетела в открытую дверь конюшни и остановилась. Золотистый свет от маленького фонаря в проходе едва рассеивал темноту. Не считая звуков, издаваемых лошадьми, двигавшимися в своих стойлах, конюшня казалась пустой.

— Коннор? — прошептала она. Белла оглянулась, взглянув на Мейбурн-Хаус. Возможно, ей лучше вернуться и…

— Леди Изабелла, — донесся из темноты голос Коннора. — Я здесь.

Белла метнулась вперед, в открытое стойло и прямо к нему.

Лунный свет, просачивавшийся в окно задней стены стойла, падал на его широкие плечи, придавая черным волосам синеватый оттенок.

— Что привело леди в конюшню в столь поздний час? — Слегка склонив голову и не сводя с нее взгляда синих глаз, Коннор стал приближаться. Солома хрустела под его пыльными сапогами.

Она проигнорировала его поддразнивающий тон. Если бы не его надменность, не эта его дерзкая самоуверенность, она бы до сих пор фантазировала о том, каково это — поцеловать мужчину, вместо того чтобы осуществить это. И больше всего на свете ей хотелось снова испытать это сегодня.

— Ты, — сказала Изабелла, вздернув подбородок и в то же время попятившись, чтобы удержать расстояние между ними. Остановилась она, лишь когда уперлась спиной в стену.

Коннор приблизился и оперся ладонью о стену приблизительно на уровне ее плеча. Другой рукой легонько провел кончиками пальцев по обнаженной руке.

Губы его изогнулись в дьявольской улыбке.

— Я польщен, — пробормотал он, прижимаясь так близко, что ее грудь касалась его рубашки.

Он завладел ее губами. Белла не противилась. Напротив. Обвила Коннора руками. Язык Коннора проник в ее рот. Волна страсти захлестнула Беллу.

Коннор потянул вниз глубокий вырез ее лифа. Прохладный воздух коснулся грудей, превращая соски в твердые бутоны. Белла закрыла глаза.

Коннор склонился к ее груди. Белла ахнула, нырнула пальцами в густые черные волосы Коннора и заерзала под ним, желая большего. В следующее мгновение Коннор задрал ее юбку и кончиками пальцев заскользил по бедру. Обхватив губами затвердевший сосок, он втянул его в рот.

Испытав наслаждение, Белла широко открыла глаза. И в этот момент увидела мужчину, стоявшего возле открытой двери стойла.

Единственный фонарь через три стойла давал достаточно света, чтобы Белла разглядела выражение лица своего старшего брата.

Белла глазам своим не поверила.

Что он здесь делает? Он говорил, что его не будет неделю, а отсутствовал всего пару дней.

— Отойди от нее!

Дрожащими руками Белла потянула вверх лиф, прикрыв грудь, и оправила юбки.

Коннор торопливо повернулся к Филиппу.

— Ваше сиятельство… я…

— Ты — в мой кабинет! Изабелла, марш в свою комнату! — прорычал брат.

Белла выбежала из конюшни и скрылась в доме.

Леди Изабелла Райли остановилась у дубовой двери. За прошедшие два дня Филипп не сказал ей ни слова. Белла даже не видела его. Она оставалась в своей комнате одна, не считая слуг, которые приносили подносы и возвращались, чтобы унести нетронутые блюда. Белла уже пропустила один музыкальный вечер и полуденный чай, но не получила ни одной записки от дуэньи, справлявшейся о ней. Это означало, что Филипп говорил со старой вдовой или слухи о неблагоразумии Беллы каким-то образом просочились. И если это произошло, она погублена окончательно и бесповоротно и совершенно бесполезна для Филиппа.

Все эти годы, что она провела, совершенствуя подобающий леди лоск, полируя тот образ, соответствия которому все ждали от нее, пошли прахом. Белла знала, что порочность живет у нее в душе, и делала все, дабы побороть ее. Но не смогла. И подвела Филиппа. Подвела младших сестер Китти и Лив. Подвела младшего брата, проказника Джула. Подвела всех. И теперь уже ничего не исправишь. Сплетни и слухи пагубным образом сказываются на репутации леди. Девственность, которую ей удалось сохранить нетронутой, потеряла всю свою ценность. Ни один уважающий себя джентльмен не женится на ней. А Филипп был уверен, что к концу сезона Белла непременно найдет себе прекрасную партию. Вместе они восстановили бы графство и обеспечили будущее младших сестер и брата. Но внушительные долги, оставленные отцом, теперь останутся неоплаченными. И все из-за Беллы. Из-за ее погубленной репутации.

Коннор был первым мужчиной, которого не обманула напускная холодность, защитные барьеры, которые Белла возвела вокруг себя. Первый мужчина, достаточно смелый, чтобы проверить это, сорвать поцелуй. И тот поцелуй в то роковое утро стал ее погибелью. С Коннором она впервые в жизни могла быть самой собой. И думала только о нем.

Белла смахнула выступившие в уголках глаз слезы. Филипп ждет ее — в его краткой записке содержалась просьба прийти. Белла постучала костяшками пальцев о дубовую дверь.

— Входи.

Она открыла дверь и чинно вошла в кабинет покойного отца. То, что Филипп не поднял глаз, уязвило ее. Уняв внутреннюю дрожь, Белла остановилась перед большим дубовым столом, сцепив руки перед собой, подняла голову и стала ждать.

Брат закончил письмо и сунул ручку в серебряную подставку. Его короткие каштановые волосы выглядели так, словно он недавно в отчаянии взъерошил их. В отчаянии, вызванном ее безрассудными действиями. Ему всего двадцать, но с тех пор, как он унаследовал графский титул несколько месяцев назад, бремя ответственности, казалось, прибавило ему лет.

— Филипп, я…

— Ты выйдешь замуж за лорда Стерлинга, — холодно произнес брат.

Белла судорожно сглотнула.

— Да, Филипп.

Когда их взгляды встретились, Белла подумала, что лучше бы он продолжал писать письмо.

Злость она могла вынести, но его разочарование — нет. Даже для тренированной невозмутимости это было слишком. Белла выбежала из кабинета и рухнула на пол, моля о прощении.

Холодность в его глазах говорила, что ей никогда не восполнить потери — та связь, которая когда-то существовала между ними, безвозвратно разорвана и никогда не восстановится. Единственная надежда — это выйти замуж за этого незнакомца, этого лорда Стирлинга, этого мужчину, которого Филипп нашел для нее. Тогда, возможно, она снова станет достойной быть сестрой Филиппа.