Брат Беллы не проронил ни слова за время их короткой скачки к Боухиллу. Но, быть может, это имело отношение к тому факту, что Гидеону еще предстояло обмолвиться словечком с мужчиной. Возможно, Джул наконец понял намек. Или, может, просто потому, что они скакали слишком быстро, чтобы разговаривать.

Гидеон остановил лошадь у подножия парадной лестницы, спрыгнул и бросил поводья поджидавшему груму. Сразу за дверьми он остановился, поводя глазами, напрягая слух; сердце его учащенно билось. Гидеон заметил миссис Кули, маячившую в холле возле большой гостиной, и пригвоздил ее твердым вопросительным взглядом.

Ее взгляд метнулся ему за плечо, прежде снова вернуться к нему.

— Лорд Мейбурн увел ее сиятельство в ее покои отдохнуть.

Гидеон направился к Белле. Он прошел через малую гостиную и остановился в дверях спальни.

— Нет, Филипп. Нет!

Мейбурн стоял над ней, явно пытаясь удержать на кровати.

— Успокойся. Все будет хорошо.

Белла пыталась вырваться от брата, который ее крепко держал.

— Нет, не будет. Больше никогда не будет. Пожалуйста. Я хочу, чтобы он вернулся. Мне нужно… Гидеон! — Последнее слово словно вырвалось у нее из сердца, когда широко распахнутые фиалковые глаза встретились с его глазами поверх плеча Мейбурна.

В мгновение ока Гидеон оказался рядом с ней. Белла бросилась к нему и прижалась лицом к его груди. Он осторожно обнял ее. Взгляд его ненадолго оставил Беллу, устремившись к графу, стоявшему рядом. Он посмотрел в угрюмое лицо и кивнул.

Мейбурн отвернулся.

Для Гидеона в этот момент существовала только Белла. Все остальное не имело значения.

— Шш, Белла-Белла. Не плачь, — уговаривал он ее как ребенка до тех пор, пока она не перестала всхлипывать. Гидеон уложил ее на кровать и опустился на колени, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Он шептал ей что-то ласковое, убрал шелковые пряди с ее лица. Наконец дыхание ее выровнялось. Решив, что она уснула, Гидеон хотел подняться, но Белла схватила его за запястье.

— Почему ты покинул меня?

— Белла, я… — Он судорожно сглотнул и произнес: — Твои братья здесь. Они могут лучше позаботиться о тебе, чем я.

Она горько усмехнулась:

— Я не видела ни одного из них пять лет. Они просто забыли обо мне. Ни разу не интересовались, как я живу.

— Они твоя семья, Белла. — Укор был легким и мягким, и все же в нем слышались отголоски сильнейшей тоски. За возможность увидеть Беллу он по доброй воле отказался от надежды иметь семью. Но все равно это тоскливое желание не ушло.

Она снова горько усмехнулась:

— Они жалкая замена тебе.

Дыхание его сбилось от ее слов. Он опустил голову. «Я люблю тебя», — хотел сказать Гидеон, но не решился. Лишь прижался целомудренным поцелуем к ее лбу и поднялся.

— Гидеон, не покидай меня. — Глаза ее снова наполнились слезами.

— Нет, нет, из дома я не уйду. Но я должен поговорить с твоими братьями.

— Не позволяй им прогнать тебя, — охваченная отчаянием, умоляла Белла. — Что бы они ни говорили. Что бы ни делали. — Гидеон промолчал. Белла снова схватила его за запястье. — Не позволяй им. Обещай, Гидеон. Возвращайся ко мне.

— Обещаю, — торжественно произнес он, всей душой надеясь, что не дает клятву, которую не сможет выполнить.

Все ее тело расслабилось, и она упала на подушки. Он накрыл ее легким одеялом с изножья кровати, погасил свечу на прикроватной тумбочке и вышел из комнаты.

Он нашел миссис Кули у основания лестницы.

— Лорд Мейбурн в кабинете его светлости, — сообщила она.

Лицо ее было бесстрастным, однако серые глаза видели его насквозь. Возможно, она и раньше подозревала, что происходит, но сцена, которую устроили братья Беллы этим вечером, подтвердила правду. Не пройдет и дня, как вся челядь узнает, что он не родственник леди Стирлинг, как и не благородный джентльмен, который гостит у ее светлости. Гидеон по опыту знал, чего ждать от слуг Боухилла. Они будут действовать исподтишка, но намек будет предельно ясен.

Расправив плечи, Гидеон направился к кабинету Стирлинга. Не удосужившись постучать, впервые открыл толстую дубовую дверь. В последние несколько дней он намеренно не заходил в эту комнату. Кабинет — мужское убежище, а этот принадлежит мужу Беллы. Комната оказалась не такой большой, как он себе представлял, — примерно таких же размеров, как гостиная Беллы. Судя по многочисленным книжным полкам, стоящим вдоль стен, комната служит и кабинетом, и библиотекой. И она удивительно неорганизованна. Книги не стоят аккуратными рядами на полках, а газеты свалены грудой на столе.

Мейбурн и его брат выглядели неуместно в этой комнате, в атмосфере которой ощущалось присутствие выжившего из ума старика. Они стояли у стола в дальнем углу.

Граф метнул на брата предостерегающий взгляд, затем посмотрел на Гидеона.

— Садитесь, — спокойно произнес Мейбурн, жестом указав на стул, стоявший у стола.

Гидеон сел, приготовившись к допросу, который, как он знал, сейчас последует. Ситуация не из приятных, но Гидеон не беспокоился. В конце концов его призвали назад в дом, а не бросили мертвым на обочине дороги.

Второй брат встал сбоку стола, чтобы сверлить Гидеона взглядом.

— Я достаточно хорошо знаю своего брата, чтобы понимать, что любезности часто ускользают от него в такие моменты, как этот. Поэтому здесь будут уместны представления. Это мистер Джулиан Райли, младший брат леди Стирлинг. Думаю, вы будете рады услышать, что нас, братьев, только двое, посему не стоит беспокоиться, что появится еще и третий.

— Двух более чем достаточно, благодарю.

Мейбурн вскинул бровь на бойкое замечание Гидеона и опустился в кресло за столом. Гидеон раньше не замечал, потому что Мейбурн стоял перед ним, но теперь портрет на стене приковал его внимание. Он смутно сознавал, что дыхание его сделалось резким и неровным, когда он уставился на портрет мужчины в расцвете лет, с рыжеватыми волосами и темно-синими глазами.

Если это тот, на кого Гидеон думает…

— Мистер Роуздейл?

Взгляд Гидеона резко метнулся к Мейбурну:

— Кто этот мужчина?

Граф, казалось, был сбит с толку резким вопросом, затем оглянулся через плечо:

— Лорд Стирлинг. Насколько я понимаю, вы никогда не встречались?

Гидеон покачал головой.

— А когда был изготовлен портрет?

— Не имею понятия, но думаю, где-то в последние несколько лет.

Стиснув челюсти, Гидеон закрыл глаза. В глубине души он надеялся, что муж Беллы старик. Больной слабый старик, которому недолго осталось жить. Синяки, покрывавшие ее спину, опровергали предположение о слабости. Но возраст? Он цеплялся за эту надежду. Старик мог использовать оружие против женщины. Но мужчина на портрете выглядел достаточно сильным, чтобы не пользоваться тяжелым подсвечником, намереваясь причинить боль кому бы то ни было. И тем не менее он сделал это. Ярость, подобная той, которой он никогда не испытывая, быстро и неистово вскипела в жилах. Мышцы задрожали от силы этой ярости.

— Роуздейл.

Тонкая ниточка вежливой сдержанности Мейбурна готова была вот-вот порваться. Мускулы на руках под хорошо сшитым черным сюртуком вздулись. Сине-зеленые глаза не были такими холодными, как у Райли, но угрожающе горели.

— Кто избил мою сестру?

— Он! — прорычал Гидеон.

Мейбурн снова быстро взглянул через плечо. Темные брови сошлись на переносице.

— Лорд Стирлинг? — спросил он, словно боясь ответа.

— Да.

Ужас отразился на лице Мейбурна — он понятия не имел о жестоком обращении Стирлинга с Беллой и был потрясен.

— Когда?

— Пять дней назад.

— Из-за чего?

Гидеон покачал головой.

— Спросите об этом у леди Стирлинг.

Лицо Мейбурна потемнело от ярости.

— Я ничего от нее не добьюсь, и вы это знаете. Вы не выйдете из этой комнаты, пока не расскажете мне всю правду. Я хочу знать, почему моя сестра выглядит так, словно по ней проехала карета.

— Лорду Стерлингу не понравилось кое-что, что сказала ему Белла.