Профессор согласился на встречу почти сразу. Данила в двух словах объяснил ему причину, и засидевшийся без умственной работы Александр Борисович, сочувственно качая головой, дал согласие.

Данила ждал у подъезда. Вместе с Юлием явился Богдан. Киреев, не видящий смысла в этих посиделках, отправился к очередному антиквару, отправив вместо себя молодого сотрудника. Новые обстоятельства, открывшиеся в деле, снимали практически полностью подозрения с Меджиславского. Хотя смутные подозрения у Зацепина остались. Он не мог объяснить их причину, они занозой сидели внутри, но расшифровке не поддавались.

Юлий познакомил Данилу с восторженно глазевшим на него стажером, и они поднялись к профессору.

– Как вам, наверное, рассказал Данила, – начал Зацепин после обычных приветствий, – мы расследуем серию преступлений.

Профессор кивнул головой:

– Да, он говорил мне, но я все еще не понимаю, чем могу помочь, я ведь не криминалист.

– У меня есть предположение, что человек, совершивший эти убийства, считает себя кем-то вроде современного инквизитора.

Профессор с иллюзионистом расположились в креслах, оперативники присели на диван.

– Что дает вам основания так считать?

– Убиты девушка-медиум и мужчина-колдун. Мы отработали их связи, установили круг общения… В общем, между собой они связаны не были, если не считать рода их потусторонних занятий.

Профессор выудил сигару и, чиркнув спичкой, закурил.

– Это все?

– Стало также известно, что перед убийствами этим людям звонил неизвестный, действовавший якобы от имени инквизиции. Через некоторое время он их зарезал.

– Зарезал? Хм… Вообще-то, это было не в духе инквизиторов прошлого. Существовала традиция, запрещающая церковнослужителям лить кровь.

– Почему? – спросил Богдан, тоже решивший принять участие в разговоре.

– Видимо, это считалось не по-христиански. Инквизиторы старались сводить физическое пролитие крови к минимуму.

– А как же знаменитые пытки?

– Они использовали дыбу, тиски для зажима пальцев, воду и другие вещи, избегая пролития крови. Так причинялись страдания с минимумом телесных повреждений. Костер из той же области… Могу предположить, что ваш инквизитор недостаточно хорошо знает такие нюансы.

– Хм… возможно. А зачем нужны предварительные звонки?

Профессор выдохнул облако дыма и улыбнулся:

– А вот тут у меня есть предположение. Инквизитор, прибывая в город, созывал всех жителей и читал им торжественную проповедь о своей миссии и цели своего визита. Его приезд, кстати, очень пышно обставлялся: торжественная процессия…

– Какая связь? – нетерпеливо спросил Зацепин. Ему были неинтересны подробности из жизни Средневековья, по крайней мере сейчас. Необходимо вычислить убийцу, а для этого нужны конкретные факты, которые можно было бы сопоставить и загнать доморощенного инквизитора в угол.

– А связь такая, – несколько недовольно ответил профессор. – Собрав народ, он предлагал откликнуться всем людям, желающим покаяться в ереси или занятии колдовскими делами в течение пятнадцати-тридцати дней.

– Но какой дурак согласится на такое? – удивился Юлий. – Его ведь сразу на костер!

– Нет, – покачал головой профессор. – Если люди совершали это в указанный срок, их обычно принимали обратно в лоно церкви. Правда, раскаявшийся был обязан назвать имена других еретиков, не пожелавших назваться.

– Значит, можно предположить, что убийца, – Юлий нахмурился, не веря в свою догадку, – предупреждая свои жертвы заранее… давал им шанс?

– Вполне может быть, – развел руками Александр Борисович, отчего сигара начертила в воздухе дымом синий полукруг.

Данила вытащил колоду карт и принялся за отработку новой манипуляции.

Некоторое время все молчали, переваривая слова, сказанные профессором.

«Предварительный звонок!» Юлий почувствовал прилив энергии. «Он будет звонить своей будущей жертве. На этом можно сыграть».

Первым нарушил молчание Богдан:

– А почему они не сознались, как вы думаете?

– А кто в наши дни воспримет такие заявления всерьез?

Профессор посмотрел на Богдана поверх очков.

– Да и как каяться? Выйти на улицу и кричать: «Я обманываю людей, заставляю их рисковать своими бессмертными душами!»

Данила криво усмехнулся:

– Но в этом случае они могли остаться в живых.

Юлий кинул быстрый взгляд на иллюзиониста и тут же повернулся к профессору:

– У меня еще один вопрос. Та надпись – «Справедливость восстановлена» – откуда она?

– Вообще-то, данную надпись мог написать любой человек, владеющий латынью. Но в связи с инквизицией…

Профессор поднялся из кресла и, подойдя к шкафу, достал толстую и даже на вид очень старую книгу в матерчатой серой обложке.

– Здесь на немецком, но я вам не для чтения.

Данила почувствовал, как по его спине пробежала капля пота. Он узнал эту книгу. И меньше всего ему хотелось, чтобы профессор ее открывал.

– Сейчас… – Александр Борисович, бережно пролистав несколько страниц, заполненных готическим шрифтом, положил книгу перед старшим лейтенантом уголовного розыска.

– Видите? Это хоругвь испанской инквизиции. Созданная в 1478 году, она просуществовала вплоть до 1834 года.

На рисунке был изображен крест, сбитый из грубо обработанных бревен. С левой стороны росло молоденькое деревце, справа был меч.

Профессор перевернул страницу и, не глядя в нее, полагаясь на свою память, сказал:

– А это процессия инквизиторов и жертв, идущая на аутодафе.

Юлий с Богданом склонились над средневековым рисунком: готическая площадь, вереница монахов в длинных одеяниях и идущие под конвоем стражников испуганные люди.

– А это 30 июня 1680 года, Мадрид, аутодафе в присутствии короля Карла Второго и его юной невесты. Тогда заживо или символично был сожжен пятьдесят один человек. А вот пытки…

– Это все очень интересно, – сказал Юлий, – но если вы мне объясните…

– Сейчас поймете. На следующей странице изображен Конрад Магдебургский, один из самых безжалостных инквизиторов. Там изображено сожжение нескольких ведьм в Германии. Именно под этим рисунком и есть ваша надпись.

Зацепин перевернул страницу. Затем еще одну.

– Я не вижу.

Профессор с недовольным видом поднял свое грузное тело и взял книгу в свои руки.

– Дайте сюда. Та-ак… Ян Гус, богемский священник-реформатор… Масон Джон Густон…

Он пролистал еще пару страниц.

– Ничего не понимаю. Неужели я перепутал? Именно здесь была эта гравюра.

Александр Борисович растерянно положил книгу на стол.

– Может, в другой книге? – немного напряженно спросил иллюзионист.

– Да нет же. У меня еще один экземпляр есть.

Профессор вытащил из шкафа следующий том и, быстро найдя нужную страницу, торжествующе ткнул пальцем в рисунок:

– Что я вам говорил?

Посмотрев, все убедились в соответствии рисунка описанию профессора.

– Наверное, все-таки перепутали, – сказал Богдан.

Данила немного расслабился.

– Да тут страница вырвана! – Юлий, снова взявший в руки первую книгу, показал всем номер страницы. – Сто вторая, а затем сразу идет сто пятая.

– Действительно. – Профессор даже приподнял очки.

Зацепин внимательно посмотрел на профессора:

– Кому вы давали читать эту книгу?

– Никому.

Юлий недоверчиво нахмурился.

– У меня не общественная библиотека, – недовольно сказал профессор. – Да и кто такие книги сейчас читает? Это ведь не любовный роман.

– Может – раньше давали? – Зацепин встрепенулся, словно гончая, почувствовал след.

– Раньше?

– Но кто-то же вырвал страницу. И именно с надписью, которую оставляет убийца.

При слове «убийца» иллюзионист похолодел. Карты выскользнули из его рук, и только благодаря мгновенной реакции их удалось подхватить у самого пола. Он знал, куда делась исчезнувшая страница. Но не мог предположить, что эта тайна выплывет через столько лет.