Мне очень не хотелось воспринимать эти слова на свой счет, особенно последний куплет. Тем более что окружающие меня в данную минуту парни не были похожи ни на «прощающих», ни на «понимающих». А плакать по мне они уж точно не будут.

Крещатик остался позади. Машина пронеслась по мосту, выпрыгнула на левый берег и помчалась по широким проспектам, удаляясь к окраинам города. С каждым оборотом дорогих немецких колес мое беспокойство нарастало. Надежда на то, что все произошедшее – совпадение, уже растаяла, как весенний снег, не оставив после себя даже маленькой лужицы.

В окнах замелькал наводящий самоубийственную тоску своими унылыми серыми многоэтажками и бронированными сигаретными киосками спальный район Киева. Троещина? Похоже. Киевский Гарлем. Как-то я себя в центре уверенней чувствовал… Хоть бы объяснили, в чем претензия. А то вывезут за город, зароют – и знать не буду за что? Беспокойство нарастало. Когда вдалеке показалась лесополоса, я был близок к панике. Но мы свернули в другую сторону. К кладбищу. Все, финиш. Нет, въезжаем в поселок.

Наконец наше путешествие подошло к концу. Мы миновали красивые кованые ворота и въехали во двор большого двухэтажного особняка, который был окружен огромным трехметровым забором из красного кирпича. Сам двор был выложен камнем. «Мерседес» остановился, и сидящие по бокам от меня братки выскочили наружу. Лишь тут я заметил, что за нами следовала еще одна машина, красная «девятка».

– С вещами на выход, – неожиданно проявил чувство юмора бультерьер, тыкавший на Главпочтамте в меня пистолетом. – Иди в дом.

Я вышел из машины и обернулся к одному из сопровождающих.

– Может, все-таки объясните, в чем…

Договорить я не успел, и причиной тому был удар в скулу. В голове будто взорвалась граната, в глазах потемнело, и я еле устоял на ногах.

– Щас тебе все объяснят.

Из машины вылез водитель, и я еще раз поразился его габаритам. Метра два ростом, метра три в ширину. Вельветовый пиджак, обтягивающий широченные плечи и явно шитый на заказ, сидел на нем хорошо, правда, выглядело это так, словно его натянули на скалу. Каменное лицо неандертальца с широкой квадратной челюстью и выдвинутыми надбровными дугами не выражало никаких эмоций. Итальянец Чезаре Ломброзо, увидев такой экземпляр, сошел бы с ума от восторга и немедленно поставил бы его на обложку своей книги о преступном типе человека. Где вообще его нашли? В музее антропологии?

Меня втолкнули в комнату, и человек-гора молча застыл за моей спиной. В комнате находился один-единственный человек, и я с ужасом понял, что знаю этого человека.

Седой! Вор в законе или же просто «законник». Человек, носящий высшее звание в криминальном мире и находящийся на вершине преступной иерархии. Пепельные короткие волосы, колючий и режущий, словно проволока «запретки», взгляд. За расстегнутой на груди черной рубахой виднелись синие купола церквей. Минимум три. Он сидел в кресле за столом и смотрел телевизор, по которому шел старый советский фильм «Кортик», в котором рассказывалось о приключениях трех друзей: Мишки, Генки и Славки. Помню, в детстве я несколько раз перечитывал повесть Анатолия Рыбакова, по которой и было снято это кино. Продолжение тоже мне нравилось. «Бронзовая птица». Седой, похоже, не на шутку был увлечен происходящим на экране. Странно, фильм-то детский… На меня он пока не обратил никакого внимания, но не скажу, что это меня обрадовало. Когда вас считают за пустое место, это не может не настораживать.

– Знаешь, кто этот босяк, Стас? – спросил, не оборачиваясь, Седой, показывая пальцем на Мишку – пример для всех пионеров Советского Союза.

Мой конвоир, похожий на Кинг-Конга, промолчал. Но вора это не смутило.

– Это же Серега Шевкуненко! Ну что ты, не помнишь? «Артист»! «Шеф»!

Стас кивнул, давая понять, что вспомнил, о ком идет речь. Может, он немой?

– Я с ним во Владимире, на строгом покорешился, когда он пятый срок разматывал. И заметь, у него все ходки были – от звонка до звонка. Правильный пацан был… Прикинь, а тут он в пионерском галстуке детишек жизни учит!

Седой тяжело вздохнул и, расстроенно покачав головой, выключил телевизор.

– Положенцем был, чуть-чуть до законника не дотянул. Э-эх… Чего он с осетинами связался? Цику помнишь? Бизикашвили? Когда на Цику менты аркан накинули, Серегу через пару месяцев в подъезде и завалили.

Я, честно говоря, был в шоке. Сколько раз я с удовольствием смотрел эти фильмы, даже не подозревая, кем является в реальной жизни их главный герой? Как могло случиться, что талантливый мальчик из творческой семьи, который снимался со знаменитыми артистами, стал тем, кем он стал?

Но тут внимание вора переключилось на меня, и мысли о превратностях судьбы отечественных киноартистов отошли на второй план.

Минуту вор с интересом изучал меня, сложив в замок татуированные пальцы, но это был интерес энтомолога, изучающего необычное насекомое, перед тем как наколоть его на булавку и поместить в свой альбом.

– Ну здравствуй, – неожиданно мягко сказал Седой. – Будем знакомиться. Меня зовут Степан Анатольевич. А тебя как кличут?

Голос у вора был тихий и доброжелательный, что меня отнюдь не успокоило. Недаром говорят, что чем жестче человек, тем мягче у него голос.

– Максим.

Врать было глупо, мои настоящие документы лежали во внутреннем кармане пиджака.

– Максим, значит. – Степан Анатольевич улыбнулся, как будто услышал что-то приятное. – Ну присаживайся, Максим, будет у нас с тобой разговор серьезный.

Я присел на кожаный диван и потрогал набухающий синяк на скуле. Мой собеседник заметил мой жест и участливо спросил:

– Чегой-то у тебя с лицом?

– Ударился, – буркнул я в ответ.

– Осторожней надо быть, – пожурил меня заботливый Степан Анатольевич.

Затем наклонил голову набок и с усмешкой, от которой мороз прошел по коже, сказал:

– А я думал, ты умней.

– Где я вам дорогу перешел, Степан Анатольевич? – вежливо спросил я, решив наконец внести для себя ясность.

– «Эльдорадо», – коротко ответил Седой и впился в меня взглядом.

Хотя я и подозревал такой ответ, мне резко поплохело. Как?! Ведь все произошло не больше двух часов назад! Невероятно… По какой-то причине кто-то снова вернулся в магазин, проверил сейф, обнаружил пропажу, позвонил «крыше», и они за полчаса нашли меня? Как они вообще могли знать, кого и где искать? Такого просто не может быть! Но факт оставался фактом – вот я здесь, и мне нужно держать ответ.

Видимо, я не сумел удержать бушевавшую внутри меня бурю эмоций, и это отразилось на моем лице.

– О, как тебя передернуло, – удовлетворенно заметил Седой, откидываясь в кресле. – Ну, где твоя подельница?

– Кто?

Видимо, мое удивление было искренним, и человек с куполами на груди решил объяснить мне ситуацию более подробно. Скучным голосом Степан Анатольевич обрисовал последние события:

– Месяц назад некая Екатерина Иващенко, которой, как оказалось, в природе не существует, устроилась на работу в «Эльдорадо». Последнее время ее неоднократно видели с молодым человеком, с которым она, вне всякого сомнения, находилась в близких отношениях. Видели не только мои люди, но и одна из работниц по имени Вика. Так что не трать мое время, Максим, отрицая знакомство с Катериной. Тут отмазы не канают.

Я молчал, потому как крыть было нечем.

– А три дня назад, – продолжил Степан Анатольевич, не дождавшись от меня ответа, – эта воровайка увела из магазина чемоданчик с крупной суммой денег. Чемоданчик был мой. Пацанчик, который работает на меня и которому ты пару дней назад сломал нос, узнал тебя, когда ты сегодня гулял по Крещатику, как последний пижон. Он-то и позвонил Стасу. Пацанчик, кстати, во дворе тебя ждет и очень хочет с тобой пообщаться.