– Ага… Только у нас нет заводов, газет и пароходов.

– А вот официантки так смотрят, словно мы самые настоящие капиталисты.

– Они просто считают нас за снобов.

– Ну, во-первых, я думаю, что они и слов таких не знают, а во-вторых, сноб – это человек, подражающий аристократическим манерам и претендующий на изысканно-утонченный вкус. А я ни на что не претендую, у меня на самом деле хороший вкус.

Антонио хмыкнул, сделал глоток виски, бросил взгляд по сторонам и, пыхнув сигарой, сказал:

– Есть дело.

Я кивнул и стал терпеливо ожидать продолжения.

– Касса.

Я заинтересованно подался вперед.

– Где?

– Сейчас подойдут два парня, это их идея, они и расскажут.

Я насторожился.

– Я думал, это твоя идея. Что за парни?

– Я их сто лет знаю, соседские ребята. Проблем они не создадут.

– Дилетанты? – недовольно скривился я. – Ты же знаешь, как я отношусь к напарникам. Особенно к таким.

– Через два дня они улетают из страны.

– Надолго?

– Минимум на год.

– Хм… Ну, раз так… и ты ручаешься…

– А если у нас все получится, то мы выкурим еще по одной сигаре.

– Ты хотел сказать – когда у нас все получится?

– Именно это я и хотел сказать, – улыбнулся Антон.

– Ничего не имею против такой традиции. В кино многие преступники отмечают именно таким образом удачное завершение дела. Чем мы хуже?

Я раскрыл меню, посмотрел на прейскурант и присвистнул:

– Ничего себе!

– Зато в зале никого больше нет.

– Понимаю, с такими ценами…

– Слушай, – проговорил, недовольно прищурившись, Антон, – сколько тебя знаю, ты всегда придираешься, то к ценам, то к обслуживанию. В чем дело, ты ведь не жмот!

Я покрутил головой:

– Дело не в деньгах, дружище, просто таким ценам должно соответствовать множество других факторов, которые я покупаю вместе со стейком. Возьмем для примера вот эти дорогие сигары…

– Ты их не покупал.

– Ладно, хотя это не имеет отношения к тому, что я хотел сказать. Тогда возьмем для примера… хм… проституток!

– Проституток?

– Да. И с помощью этих милых девиц легкого поведения я построю свою модель объяснения. Если я плачу девушке пятьдесят долларов, что я от нее хочу?

– А что можно хотеть от проститутки?

– Правильно! Полчаса продажной любви, чтобы удовлетворить свои низменные инстинкты. Но если я плачу ей пятьсот долларов? За эти деньги она должна сделать мне массаж, станцевать стриптиз и поговорить со мной о влиянии работ Микеланджело на творчество Рубенса.

– Ну ты загнул!

– Ну, может, насчет стриптиза и загнул, но ты же понял, к чему я веду? Коньяк здесь точно такой же, как и в любом другом баре, но что мы имеем, кроме высокой цены? Официантка должна улыбаться! А она подходит с таким видом, будто я одолжил у нее червонец два года назад и до сих пор не отдал.

– Новенькая, наверно…

– Но это же не моя проблема? Мы сидим на порванном диване, пепельницу, – я указал на медный череп с впавшими глазницами, – должны были сменить десять минут тому назад. Кроме того, я уже два раза помахал бармену, чтобы он позвал кого-нибудь к нашему столику. Вот почему, увидев цены, я сказал: «Ничего себе!»

– Почти убедил, – буркнул Антон.

Мы еще полчаса наслаждались сигарами, наконец, Антонио кивнул в сторону входа:

– А вот и они.

Я рассмотрел своих потенциальных партнеров. Они совсем не похожи на грабителей. Даже на мелких хулиганов не тянут. Скорее смахивают на музыкантов из неудавшейся рок-группы, которую разогнали после первого же выступления.

Мы жмем друг другу руки и знакомимся. Гриша и Володя, двоюродные братья. Не знаю, что им сказал обо мне Антонио, но смотрят они на меня с опаской.

– Начинайте, парни.

Я с сожалением гляжу на почти догоревшую сигару. Тушить ее, словно сигаретный бычок, дурной тон. Я кладу ее на край пепельницы, чтобы она дотлела сама, подарив на прощание еще немного ароматного дыма.

Парни, запинаясь, начинают свой рассказ.

Итак, старший, Гриша, работал продавцом в большом супермаркете электроники «Супертехника», но недавно они с братом решили уехать на заработки за границу, где у них живут родственники.

Итак, первая хорошая новость – их отъезд через два дня в далекую страну, где некоторые улицы освещены красными фонарями, а в барах, на витринах которых приклеены изображения листочков, похожих на крапиву, неспешно клубится дым марихуаны.

Когда Гриша сообщил начальнику о своем отъезде, негодяй зажал ему зарплату за месяц и навесил штраф за придуманную провинность. Как я понял, это и породило у него мысль о мести. Детский сад, в общем. Если бы Антон не был уверен, что они уедут и раньше чем через год здесь не появятся, я ни за что бы не стал с ними связываться. Впрочем, как я уже говорил, я вообще предпочитаю работать в одиночку.

Что можно занести в позитив, кроме их отъезда? Копии ключей от сейфа, которые сделал Гриша, и знание кодов сигнализации в кабинете директора и торговом зале. Это, конечно, здорово, но не является решающим фактором для удачного окончания дела. Как проникнуть в помещение? Как покинуть его незаметно? Подойдут ли ключи к сейфу? Последний вопрос я задаю Грише:

– Ты пробовал открыть сейф своими дубликатами?

– Конечно, – пожимая плечами, словно речь идет о чем-то очевидном, отвечает Григорий.

Но меня его пожимания ни в чем не убеждают. Для меня очевидно лишь то, что эти два парня ничего не смыслят в подобных делах.

– Тебя в этот момент никто не видел?

– Нет, конечно, – отвечает он, и меня его «конечно» начинает раздражать.

– Расскажи про охрану: сколько их, когда меняются, где ночуют, что за люди…

По ходу рассказа я задаю дополнительные вопросы и выясняю, например, что в самой «Супертехнике» ночью никого нет, но охрана в количестве двух человек ночует в соседней пристройке.

– Опиши мне кабинет директора.

Минут двадцать он отвечает на мои вопросы, удивляясь, почему меня интересуют такие вещи, как наличие в кабинете телефона, компьютера и окна, ширина дверного проема, высота порога и прочие «мелочи» типа того, как выглядит директор, какие костюмы он носит и на какой машине он ездит.

– Этот гад со всеми продавцами так поступает. Он на эти деньги в Египет летит на следующей неделе.

Я сомневаюсь, что с помощью сэкономленной на нескольких продавцах зарплаты можно слетать в Египет, но фраза привлекает мое внимание:

– А точнее?

– Что? – не понимает Гриша.

– Когда он летит?

– Через четыре дня где-то…

Я откидываюсь на диван, уже без понтов закуриваю обыкновенную сигарету и погружаюсь в размышления, обдумывая, как использовать отъезд директора в своих целях. Антон молчит, предоставив мне вести разговор с братьями, – детали с ним обсудим позже и наедине, а их историю он уже слышал.

Чем нам может помочь отъезд директора? Нужно использовать любую мелочь в своих целях. Через пять минут я нахожу ответ и вместе с ним нахожу один из способов проникновения в магазин. Правда, нужно самому съездить и изучить эту «Супертехнику», увидеть охрану, присмотреть пути отхода…

– Слушайте сюда, сейчас вы получите задание…

– А можно узнать… – начал Гриша.

– Значит, так, – перебил я его. – Узнать можно только то, что я говорю. Многие знания умножают скорбь.

– Что?

– Ничего. Никаких вопросов. Или вы делаете все как нужно и беспрекословно выполняете то, что вам говорят, или прямо сейчас встаете и уходите. У меня нет времени читать вам курс молодого бойца.

Я скрестил руки на груди и выжидательно посмотрел на студентов. Антон прикурил, скрывая за ладонями с зажженной спичкой ухмылку.

Братья переглянулись и, помявшись, закивали:

– Мы согласны.

– Вот и хорошо. Значится, так… Гриша, ты поедешь в аэропорт и узнаешь с точностью до минуты время египетского рейса. Володя, ты достаешь два рабочих костюма, в которых работают грузчики.