В азарте Дон спрашивает меня, не хочу ли я сыграть. Они спорят – это ведь против правил. Дон протягивает мне свои дротики.

– Лучшей из трех, – говорит Рейк. Дротики выглядят не ахти, затупились и все в зазубринах, ибо не раз поражали цели менее податливые, чем мишень для дартс.

– Невелика разница, – глупо ухмыляется Рейк, демонстрируя мне свой комплект.

– Леди начинают. Вперед.

Мне никогда не удавалось убедительно разыгрывать из себя беспомощную девочку, поэтому мои дротики попадали туда, куда должны попасть. А у Рейка – нет: все время врезались в стену, падая, как птицы, ударившиеся об оконное стекло. Во втором и третьем раундах результаты были примерно такими же, и чем больше я дырявила мишень, тем больше мир казался таким, каким и должен быть – полностью в моей власти. Физические законы лучше действуют, когда речь идет о соревновании.

– Ну ни хрена себе, – повторял Рейк, тряся головой. – Надо, бля, сконцетрироваться. Надо, бля…

Но у него ничего не получалось.

Я швырнула дротик в него. Он глубоко впился в его ботинок.

– Какого хрена! Зачем ты это сделала, Глория?

– Была твоя очередь. Ты терял время.

Дон помог ему развязать шнурки. На носке расплылось красное пятно.

– Думаю, мне нужно в больницу. Бешенство… столбняк… внутреннее кровотечение…

Вокруг начали собираться посетители – посмотреть, что стряслось. Блеснула вспышка туристской фотокамеры.

– Ты ведь не хотела этого сделать, верно? Это была случайность.

– Что за дурацкий вопрос, Рейк.

Я ничего не делаю случайно. Ничего.

Мэдисон желает знать, всегда ли редакторские встречи проходят так, и если да, то у нее есть предложение.

– Что за…

– Позволь мне их вести. Я хорошо разрешаю конфликты и знаю свои сильные стороны.

– Следующий вопрос на повестке дня – главная статья номера. Мэдисон освобождается от участия в дискуссии, поскольку она пока еще не вполне разбирается в работе журнала.

– Ты просто ревнуешь, – улыбается она. Я улыбаюсь в ответ:

– Воспользуйся подарочным сертификатом, Мэдисон.

Я касаюсь двумя пальцами своего носа и щелкаю воображаемыми ножницами.

– С чудесами современной хирургии твоему носу нет причины оставаться таким же большим, как твой рот. А теперь вернемся к делу.

– Говоря о деле… – Это вклинивается Дэн. Сегодня вместо его вечной матросской кепки на нем коричневый берет, набитый его волосами, как мешок – картошкой. – Ты собираешься рассказать нам о результатах продаж?

– Не вижу, чем это может нам помочь. Вы все знаете, что продажи упали за последние три месяца, и твои предложения по статьям положения не улучшили.

– Но как насчет точных цифр?

– Сейчас вас семеро. Если я уволю тебя, будет шестеро.

– Я не это имел в виду.

– Вам эти подробности ни к чему. Я говорю о главном – читателей больше не интересует «Портфолио», – я листаю номер, – и я не вижу, почему он их должен интересовать.

– Если быть точными, – вставляет Мэдисон, – семьдесят восемь процентов подписчиков заявили, что не станут читать «Портфолио», даже если это будет единственный журнал в приемной у врача. А один процент высказался, что в таком случае сменит врача.

– Что им не нравится? – спрашивает Мойра. Как будто непонятно.

– Музыка. Фильмы. Мода. Клубы. Да весь хренов журнал целиком.

Я швыряю через стол номера журналов, один за другим.

– Я в жутком цейтноте, у меня нет на это времени.

Брюс собирает журналы с пола. Я отпиваю воды, проглатываю кубики льда.

– У меня есть заботы поважнее.

– Например, твоя собственная карьера? – выдает Дэн, прежде чем я успеваю его заткнуть. – Глория, ты практически не появляешься в офисе. Мы все для тебя делаем и не можем тебя найти, когда ты нужна. Ты даже отыскала того, кого можно засадить в тюрьму к собственной выгоде.

– Не так все просто.

Эммет сказал, что Перри может провести остаток жизни в качестве подозреваемого. Броди собирается представить в суде записи с телефонной карточки Пи-Джея.

– Ты ничего не делаешь, Глория. И ты ожидаешь, что журнал станет прибыльным? Вот при Пи-Джее это был великий журнал.

– Согласно последним данным, восемьдесят три процента подписчиков в настоящее время проголосовали, что при Пи-Джее это был великий журнал. – Это снова Мэдисон. – Тогда как лишь тридцать семь процентов считает, что это и сейчас великий журнал.

Я смотрю на нее, но обращаюсь к Дэну.

– Ты пытаешься свалить ответственность на Почтальона-Потрошителя? Умоляю, Дэн. Ты-то ведь не можешь связать свою некомпетентность с Перри Нэшем.

– Пять процентов домовладельцев с доходом свыше 125 тысяч долларов считают, что Перри был бы лучшим редактором, чем…

– А хоть какие-то полезные вопросы ты задаешь в своих опросах, Мэдисон?

– Любая информация может быть полезной, если знаешь, как ее использовать.

– Тогда почему бы тебе не заняться изучением Британской энциклопедии вместо того, чтобы надоедать нашим читателям?

– Энциклопедия не зависит от современных веяний. – Она улыбается мне, точно ее цифры имеют какой-то смысл и отсутствие современной энциклопедии – корень наших проблем… как и то, что 12,3 процента населения никогда не читало «Портфолио», потому что они слепые.

– А как насчет чего-нибудь действительно важного: например, что обычная публика хочет видеть в моем журнале?

– Восемьдесят семь процентов в возрасте до сорока лет хотели бы больше спортивной информации.

– Но мы не пишем о спорте, Мэдисон.

– И в этом-то ваша проблема.

– И сколько процентов хотели бы видеть голых женщин на каждой обложке?

– Семьдесят восемь процентов мужчин в возрасте до шестидесяти лет, двадцать три процента женщин.

– Ты и этот вопрос задавала?

– Все, что можно, от начала до конца. – Мэдисон выглядит такой самодовольной, что мне хочется ее ударить.

– Но это совершенно бесполезно, Мэдисон. Ты зря тратишь время потенциальных подписчиков и тратишь впустую мое время. Я тебя уволю.

– А то, что Мэдисон сказала о спорте, довольно интересно. – Это снова Мойра – возможно, она подает голос, только чтобы доказать, что не уснула.

– Мы не «Спортс Иллюстрейтед».

– Шестеро из десяти хотят читать разоблачения о заработках спортсменов и сплетни о заключенных контрактах.

– Мы не «Бизнес-уик».

– Восемь из десяти купили бы номер, который бы отредактировал Деннис Родман.[33]

– Спасибо, Мэдисон. – Я встаю. – Совещание…

– Девять из десяти подписались бы на журнал, курируемый О. Джей Симпсоном.[34]

– Перерыв.

Я собираю свои бумаги и прижимаю их к груди. Я отворачиваюсь от стола, мои редакторы в замешательстве смотрят на Мэдисон, точно она может помочь им и, может быть, даже спасет их от меня. Моя рука ложится на алюминиевую дверную ручку.

– А как же обложка? – спрашивает Кэтрин.

– Это не ваша забота. – Я даже не оборачиваюсь. – Просто делайте, что вам сказано. Если мне понадобится ваше мнение, я у вас спрошу.

– Если поместить спортивную звезду…

– Спортсмены вульгарны. Единственная причина, по которой люди играют в футбол, – отсутствие коэффициента интеллекта, позволяющего заниматься чем-то более осмысленным. Никакого спорта ни на обложке, ни в журнале не будет. Вообще. Ясно?

– При всем моем уважении, Глория, – говорит Дэн, разозлившись, – мне кажется, Дмитрий должен быть в курсе этих решений.

– Держись подальше от Дмитрия. – Моя рука соскальзывает с нагревшейся дверной ручки. – Он очень занят.

– Я уверен, у него найдется полчасика, если на кону будущее журнала.

Я выжидаю, пока он закончит, потом жду еще немного, и когда в комнате становится тихо, и даже Рейк с Доном Ричардом перестают дурачится, я подхожу к Дэну на расстояние одного шага и спрашиваю, когда он последний раз проверялся на ВИЧ.