– Наверное, ты не так остро меня чувствуешь. Но это вовсе не значит, что я не люблю тебя и собираюсь предать. Да, Ник определил мои любимые цветы с первого раза. Кстати, может быть, ему просто повезло. И потом, он знал, что я равнодушна к розам.

– Ты говоришь, что никогда никому не лгала. А почему не сказала мне, что не любишь розы?

– Дарел, ты меня не слушаешь. Я не сказала, что не люблю розы, я сказала, что равнодушна к ним. Тюльпаны я обожаю в любом виде: один цветочек, огромная клумба, букет, икебана – что угодно! Но ты всегда так красиво, так необыкновенно дарил мне розы, что я влюблялась в них с первого взгляда. И потом разве можно лепестками тюльпанов усыпать комнату?

Беатрис позволила себе легкую улыбку. Злость быстро уходила. Да, Дарел был не прав, сделал ей больно, но сейчас они все обсудят, расставят по местам, и дальше их жизнь потечет спокойно.

– Да, я все понимаю, но и ты пойми меня! – упрямо сказал Дарел, явно не желая признавать свою вину. – Моей любимой женщине присылают букет с такой запиской. Что я должен был подумать?

– Во-первых, ты не должен был читать эту записку.

Он опустил голову, явно чувствую себя виноватым.

– Но я тебя прекрасно понимаю, – спокойно продолжала Беатрис. – Не уверена, что и сама удержалась бы от такого соблазна.

Она улыбалась кончиками губ. Сейчас вся эта неприятная история уже не казалась трагедией и концом их отношений. Да, погорячились, да, наговорили друг другу много неприятных слов, но ведь все еще можно поправить. В этом Беатрис была убеждена.

– И вообще, часто цветы дарят как знак уважения и симпатии, а вовсе не как благодарность за проведенную вместе ночь… или вечер, – добавила она.

– Да, ты права, я не должен был так реагировать, – пробормотал Дарел, все еще не решаясь посмотреть Беатрис в глаза. – И читать записку не должен был. Но я просто схожу с ума.

– От ревности?

– От страха.

Беатрис удивленно посмотрела на него.

– При чем тут страх? – спросила она. – Разве там, где есть любовь, есть место страху?

– Как оказалось, есть. – Дарел печально улыбнулся. – Знаешь, мои чувства вовсе не похожи на ревность, ведь ревнуют, когда боятся поделиться тем, что есть, а я боюсь потерять. Любого мужчину рядом с тобой я воспринимаю как потенциального соперника. А уж если он так тонко тебя чувствует… – Он позволил себе немного горькой иронии.

– Дарел, у меня была возможность изменить тебе с Ником, но я не стала этого делать. И вовсе не потому, что боялась укоров совести или чего-то в этом духе! – С деланой беззаботностью Беатрис махнула рукой. Да, именно совесть остановила ее тогда, но сейчас важнее было другое: донести до Дарела одну простую мысль, не отвлекаясь на философские вопросы. – Я люблю тебя и только тебя, и никогда не буду заниматься сексом с нелюбимым мужчиной.

Беатрис замолчала. Теперь была очередь Дарела, и она очень надеялась, что выбор оказался верным. Он долго молчал, то ли осмысливая сказанное Беатрис, то ли подбирая слова. Лицо Дарела была непроницаемым.

Я все еще слишком плохо его знаю, немного расстроенно думала Беатрис. Ни за что бы не поверила, будто Дарел может ревновать! Мне он всегда казался таким рассудительным, таким здравомыслящим. Я полагала, он сначала думает, а уж потом действует, но, оказывается, даже Дарел способен на импульсивные поступки.

А Дарел все еще молчал. Беатрис понимала: чем дольше продлится это молчание, тем сложнее будет сказать первое слово. Ей надоела эта игра. Все, что нужно, сказано. Чего ждать?

Беатрис открыла рот, чтобы предложить Дарелу расстаться на несколько дней и хорошенько все обдумать, как вдруг он сделал шаг. Сильные руки сомкнулись на плечах Беатрис, нежные губы прикоснулись к виску.

– Прости, – прошептал Дарел. – Я веду себя как идиот!

– Не говори так! – попросила она, чувствуя, как тает в объятиях любимого.

– Нет, правда, я самый настоящий идиот, кретин. Я не имел права даже подозревать тебя и тем более обвинять. Беатрис, ты простишь меня?

– Уже простила.

– Нет, в самом деле?

– Дарел, я люблю тебя и готова простить тебе все.

Он крепко прижал к себе Беатрис и зарылся лицом во влажные волосы.

– Спасибо, любимая.

Беатрис знала, что сейчас не нужно ничего отвечать. Как же хорошо, когда дома спокойно!

Но неприятный осадок остался, ведь тюльпаны пришлось выбросить.

Через несколько дней, когда эта вспышка ревности потускнела, Дарел позволил себе довольно грубо спросить у Беатрис, кто это звонит ей. Беатрис удалось свести все к шутке и дурацкий звонок был забыт, но в душе остался неприятный осадок.

Не собирается же Дарел следить за мной! – раздраженно думала Беатрис, глядя в монитор. Она изо всех сил пыталась работать, но личная жизни вновь вытеснила мысли о салоне. Это становилось неприятной тенденцией.

Беатрис чувствовала, что у нее начинает развиваться паранойя. Вчера ей показалось, будто в кафе, где она обедала, за дальним столиком сидел Дарел. Когда Беатрис присмотрелась внимательнее, там уже никого не было. Она предпочла убедить себя в том, что за столиком был просто похожий мужчина.

Дарел не способен на это! – уверяла себя Беатрис. Да и зачем? Мы поговорили, я объяснила, что люблю его. По-моему, этого более чем достаточно.

– Опять проблемы? – сочувственно спросила Эллис, оторвавшись от работы.

Беатрис лишь кивнула.

– Что на этот раз? – В голосе подруги было столько участия, что Беатрис все ей рассказала.

– Дарел просто донимает меня своей ревностью! – с трудом сдерживая слезы, сказала она, удивляясь тому, как сильно ее задевает ревность Дарела. – И это сейчас, когда он еще не совсем освоился у меня дома.

Эллис многозначительно приподняла бровь.

– У нас дома, – поспешила поправиться Беатрис и устало махнула рукой. – В любом случае я и представить не могла, что Дарел может быть таким ревнивым!

– Честно сказать, и я не могу представить. Может быть, ты преувеличиваешь?

– Нет, Эллис, вовсе я не преувеличиваю! Обиднее всего то, что я не даю ему повода.

– Извини, конечно, но мне кажется, что букет – достаточный повод.

– Но ведь эти цветы были подарены вовсе без намека!

– Может быть, Дарел увидел то, что ты предпочла не заметить? – Эллис мягко улыбнулась.

– Ты думаешь… – Беатрис замолчала, но тут же широко улыбнулась. – Нет, Ник не такой! И потом он ведь уже знал, что я живу с Дарелом.

– И что?

– Ну, это значит, что у нас серьезные отношения и мы собираемся быть вместе и дальше.

– Беатрис, иногда ты бываешь удивительно наивной! Разве ты никогда не слышала о том, что жены изменяют мужьям?

– Слышала, но ко мне это не имеет никакого отношения, – твердо сказала Беатрис. – Я сплю только с тем, кого люблю, и живу с тем, кого люблю, и замуж выйду за любимого человека. Так что в моем случае муж и любовник – одно лицо.

– Ты меня удивляешь! У тебя было столько мужчин…

– …И всех я любила, – спокойно закончила Беатрис. – И потом, Эллис, их было не так уж и много. Люди склонны преувеличивать. Вот и Дарел преувеличивает, то он ревнует к Бернарду, то к Нику. Кто следующий? Какой-нибудь таксист?

– Думаю, до этого не дойдет, – с улыбкой сказала Эллис. – Знаешь, мне вообще кажется, что проблема не столько в Дареле.

– Хочешь сказать, проблема во мне?

– И с тобой все в порядке, – поспешила заверить ее подруга.

– Тогда что не так?

– Ваши отношения вне вас двоих довольно странные: Дарел переселился к тебе, работает на тебя, мне кажется, он чувствует себя… – Эллис задумалась, подбирая слово, – ущербным, что ли?

– Он прекрасный специалист, а переехал ко мне…

– Беатрис, я помню все твои доводы и согласна с ними! – поспешила остановить ее Эллис. – Дело не в объективных фактах, а в субъективных ощущениях. Получается, что ты во всем выше Дарела: твой салон, твоя квартира, разве что машина его, и то, если бы ты нормально воспринимала нью-йоркские дороги, еще неизвестно, кто бы кого возил.