– Любила? – робко предположил Ник.

– Нет, – со вздохом ответила она и вернулась к ране. – Не любила, хотела любить. Я всегда считала, что у меня должно быть все самое лучшее: лучший салон, лучший гардероб, лучшая квартира и лучший мужчина. Дарел вполне подходил на эту роль: красивый, серьезный, карьерист и фанатик, как и я. Мы действительно внешне были прекрасной парой. И я не сочла необходимым заглядывать под обертку. Знаешь, я ведь должна быть благодарна тебе и доктору Моррану. Если бы я не была так зла на вас за эту аферу с гороскопами, я бы еще нескоро застукала Дарела на месте преступления.

Беатрис осторожно налепила пластырь и провела пальцем по губе Ника, проверяя, хорошо ли приклеилось. Она почувствовала приятную тяжесть внизу живота, почувствовала, как вздрогнул Ник. Нужно было бы убрать палец, отойти и предложить Нику отправляться ко всем чертям, но вместо этого Беатрис вдруг наклонилась и прикоснулась к его губам. Осторожно, боязливо, но все же поцеловала его. Ник был таким высоким, что ей пришлось всего чуть-чуть наклониться.

Дыхание Беатрис срывалось, ноги подкашивались, а его губы чуть дрогнули в ответ, так же робко и нерешительно. И тогда Беатрис поняла, чего на самом деле хотела все эти два месяца.

Она запустила пальцы в короткие жесткие волосы на затылке Ника и провела языком по его губам. Они были горьковато-сладкими. Беатрис с трудом оторвалась от его губ и открыла глаза.

– Зачем? – прошептал Ник. – Зачем ты это делаешь?

Беатрис прижала палец к его губам и покачала головой. Она знала, зачем и почему. Знала с самой первой встречи, и как же легко и сладко было сейчас признаваться в этом, пусть даже не говоря ни слова!

Ник заглянул в ее небесно-голубые глаза и увидел в них свой приговор: ни за что он не отпустит ее, никогда не откажется. Он сжимал в своих объятиях самую желанную женщину, женщину, которую полюбил с первого взгляда, женщину, ради которой был готов на все, женщину, о поцелуе которой грезил, как о самом дорогом подарке.

Но теперь, когда вкус ее губ все еще будоражил тело, поцелуя было мало.

Ник наклонился и вновь прикоснулся губами к ее губам. Было немного больно и невыносимо сладко.

Беатрис дрожала в его руках, чувствуя ответную дрожь. Думать и анализировать она будет потом, если только захочет. Эта ночь была для них, а станет она первой или последней… Сейчас ей было совершенно безразлично.

Рука Ника медленно ползла по ее спине, по бедру, и вновь наверх, цепляя скользкий шелк платья. И вот он уже прикоснулся к нежной коже бедер чуть шершавыми пальцами. Вот они сжались, но тут же расслабились. Мягкое поглаживание, нежное касание… Беатрис казалось, что она сейчас растает в его объятиях. Еще ни с одним мужчиной не было так сладко и так страшно.

Она подняла веки, встретилась взглядом с его янтарными кошачьими глазами и чуть заметно кивнула, поворачиваясь спиной к стойке бара. Ловкие пальцы Ника зацепили кружевные трусики, и вот они уже на полу. Легко, словно пушинку, Ник приподнял Беатрис и посадил на барную стойку. Дрожащими пальцами она пыталась справиться с тугой молнией его джинсов. Наконец ей это удалось. Белье – последняя преграда, и больше ничто не может помешать им.

Беатрис обхватила ногами обнаженные бедра Ника и притянула его к себе. Она вновь открыла глаза, и Ник заметил, как на секунду расширились ее зрачки. Он утонул в этих глазах, как тонул уже не один раз и еще ни разу. Беатрис качнулась вперед-назад, задавая темп, и для него остались только эти голубые озера страсти.

Они двигались все быстрее и быстрее, сбрасывая посуду, оставшуюся на стойке, крича от наслаждения, изнемогая от близости. Беатрис смотрела в золотистые глаза Ника и не думала ни о чем.

Они так и не поговорили в эту ночь. Их тела, их руки, их губы были гораздо красноречивее любых слов. И лишь на рассвете, засыпая в изнеможении, Беатрис прошептала:

– На тебя невозможно сердиться! Наверное, потому, что я тебя люблю.

Она проснулась от голода. В последнее время это с ней случалось практически постоянно. С первого этажа, из кухни их нового загородного дома приятно пахло омлетом с ветчиной и гренками – стандартным завтраком от Ника, ведь она так и не нашла времени научиться готовить.

Беатрис положила руку на еще не округлившийся живот и с тоской подумала, что пройдет еще не меньше двадцати пяти недель до того момента, когда она увидит их «зернышко».

Это зернышко уже размером с хорошую картофелину, подумала Беатрис, вставая с постели.

О том, что такое токсикоз, Беатрис так и не узнала, и если что-то и изменилось в ее самочувствии, то только аппетит: он стал поистине зверским.

Ты плод любви, мысленно сказала она, положив руку на живот. Настоящей любви.

Она отдернула шторы и распахнула окно. Палисадник под окнами играл всеми красками лета.

Ровно год, подумала Беатрис. Ровно год с той ночи, когда все началось.

От ее улыбки в комнате словно стало светлее. Беатрис набросила халат, кончиками пальцев прикоснулась к тюльпанам, которые теперь каждое утро стояли на туалетном столике, и поспешила в ванную комнату. Ей не хотелось появляться перед Ником растрепанной и сонной, хотя он не раз говорил, что такая Беатрис нравится ему больше всего, ведь только так становится понятно, что его любимая женщина не только бизнес-леди.

Теперь еще и мать, думала Беатрис, глядя в зеркало.

Ничего нового там не было: все та же ухоженная блондинка с восхитительными голубыми глазами. Ее фигурка все еще оставалась стройной и гибкой, кожа без единого изъяна. И все же в ней что-то неуловимо изменилось. Эти изменения были так сильны, что многие знакомые не сразу узнавали обновленную Беатрис.

А ведь нам пришлось много пережить, вспоминала она. Иск Дарела и мой встречный иск по возмещению ущерба, нанесенного салону «Бель» Дарелом и Эллис. Целых два года они дурили мне голову! Много лет Эллис завидовала мне, а потом встретилась с Дарелом и вместе они решили отобрать мой салон. Суд мы выиграли, но они не умеют играть честно. Потом были попытки сорвать открытие второго салона, подложные документы и науськивание налоговой инспекции. Как хорошо, что Ник был рядом со мной все это время! То, что оба моих салона успешно работают, в большой степени его заслуга. Если бы не он, Дарелу и Эллис удалось бы завладеть моими салонами.

Губы Беатрис сами собой сложились в презрительную улыбку. И хотя прошло много времени, воспоминания были еще свежи. Вот они с Ником сидят бок о бок в салоне и пытаются разобраться в «наследии» Эллис. Уже далеко за полночь, весь квартал спит, а они не могут оторваться от расчетов, справок, выписок и счетов. Ник часто повторял, что салон удалось отстоять только чудом, и Беатрис знала, кто был этим чудом. Она понимала, чем обязана Нику, и дело было даже не в салоне…

А вот воспоминания о той ярости и обиде, что охватили ее, когда она узнала о заговоре Ника и доктора Моррана, в памяти не сохранились. Яркая эмоция оставила столь же слабый след в ее душе, как и фейерверк: минута горения – и ничего.

Как жаль, что я так поздно поняла, кого люблю на самом деле. И как хорошо, что Ник нашел в себе силы прийти сразу же. Кто знает, что я выкинула бы на следующий день, искусственно разжигая в себе неприязнь? А так Ник просто пришел и остался.

Тем утром Беатрис так же, как и сегодня (и как все последующие дни), проснулась от запаха готовящейся еды. В ее квартире это было сродни чуду. Она вышла в кухню и удивленно уставилась на Ника, колдующего у плиты. Он робко улыбнулся и сообщил, что завтрак будет готов через десять минут.

Правда, в тот день они сели завтракать подгорелым омлетом через полчаса…

Но этот первый завтрак Беатрис запомнила навсегда, потому что тогда она поняла, что никогда не отпустит Ника из своего дома.

Через два месяца после открытия второго салона смущающийся Ник сообщил, что он присмотрел несколько вариантов домов в пригороде. Еще через месяц они купили этот дом, и Беатрис получила новый урок: не нужно быть идеальной хозяйкой, чтобы в твоем доме было хорошо. Достаточно любви.