В соответствии с античной традицией, например, считается, что Ромул и Рем (771–717 и 771–753 гг. до н. э. соответственно), основатели «вечного города» Рима, были вскормлены и выращены проявившей доброту волчицей. Близнецы, по легенде — сыновья бога войны Марса, были во младенчестве брошены матерью Реей Сильвией, жрицей-весталкой,[2] в районе Альба-Лонга (предположительно в районе холмов Альбан) на территории античного Лация. Им предстояло утонуть в трясине — но их нашла вышедшая на поиски пищи волчица, отнесшаяся к малышам с почти человеческим сочувствием. В соответствии с некоторыми из вариантов этой легенды, волчица была воплощением волчьей богини Луперки, что предположительно свидетельствует о наличии у древних латинов высокоразвитой системы почитания волков.[3] Но, кем бы она ни была, волчица заботилась о младенцах, выкармливая их своим молоком, пока детей со временем не нашел пастух Фаустул, который вырастил их, как собственных сыновей.

Позже близнецам предстояло выяснить свое истинное происхождение и быть призванными на царство народом Лация, основать Рим и править им после смерти их дяди и прежнего царя Амулия. Впоследствии Ромул убил Рема (по некоторым версиям, в приступе по-волчьи неистового бешенства он ударил брата по голове лопатой), чтобы стать первым правителем Рима. Запечатленная в этом поверье идея союза между человеком и животным — волчица кормила человеческих детей, как если бы они были ее собственными щенками, — один из первых примеров сопоставления в легенде человека и волка.

Хотя легенда о Ромуле и Реме появилась в глубокой древности, это явно не самый древний из известных мифов, связывающих людей и волков. Возможно, древнейший из них восходит ко II тысячелетию до н. э. и повествует о настоящем превращении в зверя. Прославленный эпос «Гильгамеш» — один из старейших известных нам литературных текстов. Он был написан для древних правителей Урука (позднее — Месопотамии), впоследствии переведен на аккадский язык. Он повествует о деяниях Гильгамеша, правителя-бога, сына Лугальбанды, пятого царя Первой династии, предположительно правившего около 2600 года до н. э. Этот эпос представляет собой собрание древних изустных сказаний, изложенных в определенном порядке, для услаждения и развлечения царского двора — а также для обеспечения дополнительного почета и славы прежним царям. Гильгамеш, согласно легендам, был возлюбленным богини Иштар, которая предлагала ему свою любовь. Герой, однако, отверг ее — из-за ее отношения к прежним возлюбленным. Ранее один молодой пастух также влюбился в богиню и приносил ей множество даров в святилище на склоне горы. Поначалу тщеславная Иштар поощряла его, но, будучи существом капризным, скоро устала от его обожания и обратила его в волка. После этого он был в клочья разорван собственными сторожевыми псами. Эта древняя легенда, возможно, легла в основу позднейшего греческого мифа об охотнике Актеоне — самом знаменитом во всех греческих городах-полисах, — который осмелился исподтишка подглядывать за богиней Артемидой, когда она купалась в лесном озере. Обнаружив наглеца, богиня разгневалась и обратила злополучного Актеона в оленя; так же как и пастух из Урука, он был растерзан собственными гончими.

Хотя упомянутый фрагмент эпоса о Гильгамеше часто цитируют как наиболее древний письменный источник, повествующий об оборотнях-вервольфах, некоторые ученые не считают его настоящей легендой об оборотне, аргументируя это тем, что в нем нет описания непосредственного момента трансформации. Вместо этого они указывают на фрагмент «Сатирикона», творения римского автора Петрония (27–66 гг. н. э.), писателя-сатирика и придворного императора Нерона. Это произведение было создано около 61 г. н. э., но не публиковалось до 1664 г., а ходило лишь в списках. «Сатирикон» описывает приключения двух друзей-гомосексуалистов Энколпия и Гитона — но также содержит историю Никерота,[4] солдата, который однажды вместе со своим знакомым шел в другой город. По дороге они остановились у заброшенного кладбища, чтобы облегчиться. К ужасу солдата, его спутник со зловещим смехом описал собственной мочой круг вокруг себя, сбросил одежду (которая затем обратилась в камень), превратился в волка и помчался прочь — бесчинствовать в соседнем селении. Там он был ранен в шею копьем, брошенным одним из местных жителей, и был принужден спасаться бегством. Никерота лечили от его ранения в доме неподалеку. В этой истории скрыто несколько подтекстов: например, мочиться на территории кладбища считалось оскорблением, нанесенным мертвым, и неминуемо влекло за собой сверхъестественные последствия. А идея спутника, способного превратиться в рыскающего волка, указывает на то, что древние представления об этом животном успешно дожили до античных времен.

Действительно, на протяжении всего периода Античности волка неизменно изображали существом, вызывающим ужас и восхищение. В античной Греции, например, на вершине горы Ликей, в укромном уголке Аркадии на полуострове Пелопоннес, проводился некий таинственный ритуал. Упоминание об этом месте и совершавшихся там тайных обрядах дошло до нас благодаря греческому автору Павсанию (лидийскому географу, который окончил свои дни в царстве Спарта где-то между 470 и 465 г. до н. э.). Во времена, когда он создавал свои труды, нижняя часть склонов этой горы была покрыта густыми лесами, дававшими приют хищным волкам, присутствие которых делало этот район чрезвычайно опасным местом. Однако верхняя часть горы была голой и каменистой, и среди больших валунов, как рассказывали, скрывалось необычное святилище, посвященное Зевсу Ликейскому, где исполнялись странные ритуалы. Имя горы ведет свое происхождение от древнегреческого мифа. По легенде, Ликаон был доисторическим правителем, царем Аркадии во времена, предшествовавшие Всемирному потопу. В попытке добиться благосклонности Зевса царь пригласил бога на пиршество, устроенное на вершине горы. На пиршественный стол было подано человеческое мясо — по некоторым версиям этой легенды, это была плоть его собственного сына Никтима или племянника Аркаса. Когда Зевс понял, что вкусил человеческой плоти, он разгневался и в приступе ярости превратил Ликаона в волка. В этом обличье Ликаону предстояло провести девять лет, после чего он должен был снова превратиться в человека — с тем условием, что за все это время он не отведает человеческой плоти. Вкусив же ее, он остался бы волком навеки. Ритуал, упоминаемый Павсанием, вероятно, включал почитание Зевса в образе волка. Это привело некоторых исследователей к предположению о том, что частью ритуала были также человеческие жертвоприношения и каннибализм.

Однако Вальтер Бёркерт, специалист по истории культуры и религии Греции, основывая свою теорию на трудах Плиния, предполагает, что этот ритуал мог быть формой так называемого «переходного обряда», практиковавшегося юношами в некоторых аркадских общинах и родах. Плиний пишет, что из членов рода выбирали юношу и отводили его в отдаленную местность, где он снимал одежду, вешал ее на ветви дуба, переплывал озеро и уходил в леса, чтобы прожить там, как дикий волк, девять лет, после чего возвращался, одевался и возобновлял жизнь в человеческом обществе, уже в качестве взрослого мужчины. В течение этих девяти лет он не должен был пробовать человеческой плоти, иначе он становился лесной тварью и терял человеческий облик. Упоминание о переплывании озера — показательный момент, поскольку оно олицетворяет, по мнению антропологов-культурологов, разрыв с миром людей. Возможно, частью таких ритуалов были и человеческие жертвоприношения, но истинная природа их остается неясной. Павсаний же, хотя и не сомневается в их существовании, крайне скептически отзывается о возможности превращения человека в волка.