Но вернемся к Геральду и его книге об Ирландии. Среди популярных историй, которые он пересказывает как события, действительно имевшие место, одна повествует о человеке-быке, жившем в горах Уиклоу. Не может быть и речи о том, чтобы Геральд когда-либо видел человека-быка своими глазами (судя по всему, он прибыл в Ирландию вскоре после того, как это существо скончалось), но он мог услышать его историю от своих родственников Фицджеральдов, владевших землями в Уиклоу. Известно, что в конце пребывания в Ирландии Геральд гостил при дворе своего кузена Мориса Фицджеральда, где часто рассказывали подобные истории. Геральд не приписывает быку-оборотню никаких дурных качеств — скорее относится к нему как к «чуду», занятной диковинке. Он описывает человека-быка в деталях, как это характерно для средневековых авторов.

У человека-быка были копыта вместо ступней и ладоней, и он мог есть, держа пищу передними конечностями и поднося ее ко рту. У него были огромные глаза и уши, такие же, как у обычных быков, а вот носа не было — только две ноздри посередине плоского лица. Голова его была полностью лишена волос, зато покрыта чем-то вроде нежного пушистого меха. Это существо не говорило по-человечески, при общении издавая хриплое мычание. По словам Геральда, человека-быка доставили ко двору Мориса Фицджеральда, где все и каждый, кому случалось его увидеть, почитали его за настоящее чудо. Почтенному монаху и в голову не приходило, что это мог быть человек с врожденными уродствами. Это показывает нам, как уже в те далекие времена идея о чудовищах постепенно проникала в человеческое мышление.

Геральд также упоминает другую историю, которую ему довелось слышать в Уиклоу. В ней говорится о человеке-теленке, который был рожден коровой. Это якобы случилось в горах, где-то неподалеку от монастырского городка Глендалу, в районе, который норманнская знать считала чрезвычайно отсталым — «где обитали одни ирландцы».

Это чудовищное порождение, с уверенностью заявляет Геральд, было результатом плотского греха, предполагаемого «ирландского обычая» заниматься сексом с домашней скотиной и дикими животными. Многие примеры таких чудовищных «чудес» были использованы средневековыми монахами-писателями в их поучительных произведениях, направленных на укрепление нравственности и полных призывов против половых сношений с животными. Если верить таким документам, то «ужасный грех» скотоложства был распространен гораздо шире, чем считалось вначале. А ведь подобное поведение вступало в прямое противоречие со священным законом, изложенным у Левита, 20:16: «Если женщина пойдет к какой-нибудь скотине, чтобы совокупиться с нею, то убей женщину и скотину: да будут они преданы смерти, кровь их на них». Скотоложство считалось одним из самых тяжких грехов.

Такие поучения добавили представлению о монстрах новое измерение. Отныне найти их можно было не только в чужих землях; время от времени они могли объявляться совсем рядом — как результат плотского греха. Таким образом, идея подобных созданий «перешла на личности»: любой человек может сделаться чудовищем, если не будет повиноваться законам Божьим.

Знаменитый образец такого «монстра» появился в Англии около 1580 г., когда о восьмилетнем мальчике, жившем неподалеку от Шрусбери, пошли слухи, что он рожден в результате скотоложства его отца с овцой. В доказательство приводили то, что «обе ноги его имели копыта, как и его правая рука», и ребенка, по всей вероятности, калеку от рождения, принимали за несомненный плод мерзостного извращения. Другого «человека-барана» обнаружили в Бердхэме, что неподалеку от Чичестера, в 1674 г. Он был убит местными жителями и пригвожден к вратам церкви. Это было сделано для того, чтобы все прихожане, видя его тело, помнили об ужасных последствиях скотоложства. В районе горы Брокен в Германии в 1687 г., по сведениям, приведенным Иоганном Майером в его работе «Книга дьявола» (опубликована в 1690 г.), одну женщину публично забили камнями до смерти за рождение обезображенного ребенка, которого сочли плодом ее плотского соития с конем. В 1692 г. другая женщина в той же местности родила… короб с железными гвоздями — вот интересно, с чем же она-то согрешила?! В тот же период английский писатель Энтони Вуд писал о том, как видел калеку-ребенка одной ирландки, который был, по его мнению, «зачат мужчиной, но либо мастиф, либо обезьяна тут тоже пролили семя». Такие представления просуществовали до самого недавнего времени, хотя и в измененной форме. Ужасные уродства жившего в XIX веке «человека-слона» Джона Меррика приписывались тому факту, что его мать, когда она была беременна им, сшиб на землю и напугал до полусмерти цирковой слон.

Но именно в период позднего Средневековья и в начале Нового времени последовательная убежденность в том, что физическое уродство и превращения связаны с грехом — плотским или иным, — начинала проявляться в общественном сознании. Люди подвергались превращениям из-за своего развратного поведения или потому, что каким-то образом преступили Божий закон, и их трансформации или чудовищная внешность были тому видимым доказательством. С точки зрения христиан, те, кто жил за пределами сферы христианского учения и веры, были «заражены» таким же нечестием, поэтому в литературе и изобразительном искусстве стали появляться изображения собакоголовых евреев и мусульман с обезьяньими лицами. Те, кто был отлучен от церкви, тоже подвергались опасности превращений или рождения чудовищ.

Наступивший позже раскол между католической и протестантской церквями привел к увеличению подобных голословных обвинений. Среди протестантов ходили слухи о том, что у ряда римских пап были незаконные отпрыски, рожденные в образе животных — как правило, волков. Это суеверие было настолько распространено, что в некоторых сельских местностях Франции была в ходу поговорка, что незаконный сын священника почти наверняка станет оборотнем. Обычным приемом протестантской пропаганды стало утверждение, что множество таких чудовищных отпрысков — детей священников или монахинь — скрываются от людских глаз в отдаленных монастырях и женских обителях по всей Европе. Эти «плоды греха», утверждали протестантские священнослужители, были неоспоримыми свидетельствами внутренней испорченности и развращенности римской церкви, которые папство стремилось утаить. В 1579 г. в Англии был издан памфлет (перевод французского текста, опубликованного в 1523 г.), озаглавленный «О двух удивительных папистских чудовищах», который привлек внимание публики к якобы имевшему место обнаружению тела папы с ослиной головой, найденного на берегу реки Тибр в Риме в 1496 г. То, что Бог превратил голову папы — главы римской католической церкви — в ослиную, писал автор памфлета, является неопровержимым доказательством омерзения, которое Бог испытывает к католикам. Другим чудовищным «чудом» был монах-теленок, якобы рожденный во Фрайбурге (Германия) 8 декабря 1522 г. Обстоятельства его рождения были неясны, но этот «монстр» мог иметь сходство с «человеком-быком» из Уиклоу, которого описал Геральд: плоское лицо, отсутствие носа и большие уши. Это существо, по-видимому, не умело говорить по-человечески, но способно было подражать монахам, издавая коровье мычание. Это было еще одно весомое свидетельство пренебрежения, с каким Бог относился к молитвам католических монахов и священников, — если уж он попустил такому чудищу передразнивать их нечленораздельным бормотанием. Авторство этого памфлета частично приписывается протестантскому реформатору Мартину Лютеру.

Образ человека-животного (и соответственно оборотня-вервольфа, в частности) начал постепенно меняться. Человек, превращенный в волка, больше не был добрым созданием, ищущим религиозных таинств или творящим добро, — теперь он стал воплощением греха, квинтэссенцией мерзких деяний или верований. Важнейшая составляющая прежнего оборотня — доброта — исчезла, ее место заняло зло, мрачное и греховное. Появился в образе оборотня и еще один характерный элемент, который возбуждал отвращение во всех цивилизованных людях — каннибализм.