Десять лет перестройки и реформы обнаружили небывалый отрыв интеллигенции от основного тела народа во взглядах и установках по множеству важных вопросов. Думаю, это отщепление никем не ожидалось и поразило тех, кто вник в его суть и масштабы. Сегодня завершен этап реформы «верхнего слоя» — парализовано хозяйство. Все мы попали в мертвую зону: ни режим, ни его противники не могут одолеть друг друга, но страна умирает. Все держится на последнем издыхании.

Но это значит, что в любой момент может произойти крутой поворот событий. При этом потеря общего чувства и общего языка между культурным слоем и массой народа сыграет зловещую роль. Массам, «лишенным языка», ничего не останется как сдвигаться к простым и разрушительным идеям и делам. «Какую кровавую угрозу таят в себе люди, коим пока зажали рот, но которые скоро освободят себе руки. Что сделают руки этого тела, которое неспособно говорить?» — писал Шульгин по поводу отсутствия русской печати. Но сейчас-то дело хуже.

Режим явно впадает в соблазн слома неустойчивого равновесия — радикализует всех, кого можно. Питаясь иллюзией силы, этот режим готов дать зверский ответ на спровоцированный им же акт отчаяния, — эту свою способность он уже показал. Но и ярость людей уже закалена. И пойдет. А интеллигенция, которая разожгла весь этот костер, закроет глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать — это мы уже видели.

Глядя через призму социального столкновения в России, расхождение интеллигенции и массы надо считать глубоким. Резко больше, чем в массе, было среди интеллигенции сторонников привлечения иностранного капитала и приватизации земли. И это расхождение сохраняется уже в течение шести лет. Идеологи приватизации (например, Явлинский и С.Федоров) остаются самыми популярными среди интеллигенции политиками.

Другой пример: хотя грядущие тяготы реформы уже в 1989 г. усилили уравнительные установки подавляющего большинства (при внешнем, «идеологическом» согласии с туманным лозунгом «рынка»), интеллигенция резко выступила против «уравниловки». Дошло до того, что Н.Амосов, издавший манифест социал-дарвинизма с прославлением безработицы, вышел в число духовных лидеров.

В то же время, думаю, неверно считать этот раскол доходящим до глубинных слоев сознания. Помню, при Гайдаре Президиум РАН принял людоедское решение: ради перехода к рынку уволить в институтах половину сотрудников и удвоить зарплату оставшимся. Это решение надо было утвердить в Отделениях. Случайно я попал на заседание бюро Отделения философии и права. Среди синклита — бывшие члены Политбюро ЦК КПСС, бывшие главные редакторы «Правды», а уж бывших членов ЦК КПСС не счесть. Смотрю, единогласно утверждают постановление, которое шокировало бы ученых даже в период дикого капитализма. Что же это, думаю, творится, хороши же у нас были коммунисты. Удалось взять слово, говорю великим философам и правовикам: «Вы приняли историческое решение. За тысячу лет в России не позволялось спасаться, выкидывая из лодки половину товарищей, всегда искали способ пережить беду сообща». Председатель, Б.Н.Топорнин, и говорит: «Что же вы нам, Сергей Георгиевич, раньше не сказали — смотрите, какую мы гадость утвердили». И так расстроился, что если бы не субординация, я бы его расцеловал — редко увидишь такую искренность. Он, на той волне неолиберализма, даже и не заглянул глубоко.

А как же реагировали сотрудники АН — оплота антиуравниловки? Категорически отвергли этот проект, он так и сгинул. Когда дело касается самих ученых, сразу проявляется их истинная суть тех же «совков». Доходит до смешных сцен. Обычно в лаборатории хранители советских принципов (в том числе уравниловки) — старые ученые, они же и носители титулов, доктора да профессора. А м.н.с. — рыцари «рынка». Но вот старый завлаб добывает толику добавочных денег, собирает сотрудников и спрашивает: как будем делить? В молодых тут же просыпаются русские архетипы, и они гордо кричат: всем поровну! Старики и не против, но трогательна эта непоследовательность.

Почему же интеллигенция ее не замечает? Потому, что поразительно нечувствительна к фундаментальным вопросам. Ее ум кипит злобой дня. При том, что люди страстно любят спорить, у нас уже десять лет нет никакого диалога между противниками по основным вопросам. Даже между близкими людьми. Любой разговор через две фразы скатывается к обличению, к жгучим случаям. Может, дело в излишней артистичности русского характера, но даже со «своими» не удается наладить нормальный для науки, кропотливый разбор фундаментальных вопросов. Стоит начать — и в мозгу собеседника возникает поразивший его образ, и он, перескакивая через все логические этапы, начинает его живописать. И ни до чего дойти не удается, ни одной «теоремы» не сформулировать. А ведь такой разбор — дело коллектива, а не пророков.

Можно точно сказать, что «принижение» всех проблем и явлений — сознательная политика новых идеологов. С самого начала перестройки все будущие изменения подавались людям как «улучшения», не меняющие основ жизненного уклада. Лишь из специальных работ членов «команды Горбачева» можно было понять масштаб ломки. Сегодня — то же самое. Продают за бесценок Норильский комбинат — тут же всех успокаивает министр: да что вы, какая мелочь, зато из этих денег учителям зарплату выплатят за октябрь. И так — обо всем.

Посмотрите, как низменно, даже подло объясняет ТВ успех КПРФ на выборах: люди, мол, от реформы оголодали, вот и размечтались о дешевой колбасе, какая была при коммунистах. Мол, все от желудка. Уж вульгарные марксисты — и то не были так вульгарны. Ведь известно, что люди страдают прежде всего от боли за страну, от зрелища ее уничтожения, от стыда перед нашими мертвыми, которые завещали страну беречь.

Погрузившись в выборную кампанию, я увидел именно это: те, кто решил поддержать КПРФ, движимы великими чувствами, идеалами, даже их бедность есть прежде всего страдание сердца, оскорбленного достоинства. Хотелось бы, чтобы это поняла интеллигенция, отдавшая голоса Явлинскому да Боровому. Поражаюсь, как может не тревожить ее такое непонимание души сограждан. И как не тревожит ее все более явное использование идеологами режима недостойных методов «социальной инженерии» для дезориентации людей.

Может, это равнодушие — плод невежества, унаследованного от старых обществоведов. Вот простой пример. Как «технология» перестройки была использована теория революции Антонио Грамши. Суть ее в том, что до слома политического и социального строя производится «молекулярная агрессия» в сознание — разрушается культурное ядро общества множеством мелких ударов и уколов. Когда люди окончательно сбиты с толку, можно переходить ко второму этапу. Это — теория огромной важности, далеко выходящей даже за рамки политики (так, сегодня эта теория «молекулярной агрессии» в сознание — основа современной рекламы). Казалось бы, сведения о принятии ее на вооружение антисоветизмом должны были быть восприняты с полной серьезностью. А посмотрите, как высокомерно пишет об этом историк, специалист по ЦРУ проф. Н.Николаев:

«Для ЦРУ Поремский [деятель НТС] сочинил «молекулярную» теорию революции. НТС вручил ЦРУ наскоро перелицованное старье — «молекулярную доктрину», с которой Поремский носился еще на рубеже сороковых и пятидесятых годов. Под крылом ЦРУ Поремский раздул ее значение до явного абсурда… Этот вздор, адресованный Западу, конечно, поднимается на смех руководителями НТС, которые в своем кругу язвят: «у нас завелась «одна революционная молекула, да и то пьяная».

Николаев приводит доклад об этой доктрине, сделанный в НТС в 1972 г. и точно отражающий ее суть — и издевается над ним. Какая, мол, чушь! Это — в 1985 г., когда «агрессия» уже разворачивалась вовсю. А ведь эта технология и сегодня не изменилась, но никакого интереса даже у мало мальски патриотической интеллигенции не вызывает. Уж не говорю о КПРФ — кому как не ей организовать «ликбез» по этой теории, ведь есть специалисты по Грамши и в России, и в западных компартиях. Я посмотрел в базе данных — только в США за год защищаются десятки диссертаций по изучению трудов Грамши.