1995

Два дня подряд звонил мне знакомый француз из Парижа, переводчик русской литературы. Он просто болен — войну в Чечне западная пресса использовала для разжигания такой русофобии, какой Европа не знала со времен Крымской войны. «Это невыносимо, — кричал француз. — Что-то надо делать. Только не называй моего имени». Что же тут поделаешь. Племя, которое выросло в недрах мировой прессы, уважает только деньги и силу, иных богов у него нет. А у него в подчинении целый «народ» — либеральная интеллигенция.

Ее духовная подлость достигает невероятных высот в момент кризисов. У нас она аплодирует пошлостям кровожадного Окуджавы и лезет поцеловать туфлю Сахарова, там аплодирует предателям Мюнхена, сдавшим Европу Гитлеру, но проклинает Сталина за его пакт. Славит «демократов», заливших Гватемалу кровью крестьян, и пляшет от радости при виде голода на блокадной Кубе. Просит расстрелять всех «красно-коричневых» в Москве и тайком питается от фашизма (как признался в дневнике Сартр, он добавлял духовные откровения фашизма в свою философию и литературу, «как щепотку соли в пирожное, чтобы оно казалось слаще»).

Но это лирика. Для дела я засел читать западную прессу, какая доступна, — что она пишет о Чечне.

Судя по масштабу всей кампании прессы, война в Чечне занимает в глобальной политике гораздо более важное место, чем мы думаем у себя дома. Видно, ее предполагают превратить в добивающий Россию удар. О кровавой войне в Таджикистане западная пресса почти не писала, о разгроме Бендер, в центре Европы, упомянула в паре строк, на расстрел парламента в Москве ответила вялыми аплодисментами. Чечне же с первых чисел декабря отводят по целой странице в ведущих газетах — вещь небывалая. Важный факт: демократическая пресса и телевидение в Москве умалчивают о той роли, какую придает Чечне западная пропаганда.

Из прессы видно, да это и прямо признается: завершен этап холодной войны, на котором Россия потерпела поражение — ее жизненно важные структуры заполнены коллаборационистами. Тот этап был направлен против СССР («нации инвалидов войны»), который был в буквальном смысле слова разрушен войной и не представлял для Запада никакой опасности. 6 марта 1946 г. в Фултоне Черчилль в присутствии Трумэна объявил нам холодную войну (Ельцин назвал ту речь самой глубокой и умной), и сразу начались выступления, которые и сегодня-то читаешь с содроганием. Вот на собрании промышленных магнатов дается установка: «Россия — азиатская деспотия, примитивная, мерзкая и хищная, воздвигнутая на пирамиде из человеческих костей, умелая лишь в своей наглости, предательстве и терроризме». На это высший военный руководитель генерал Дулитл ответил, что американцы «должны быть физически, мысленно и морально готовы к тому, чтобы сбросить атомные бомбы на промышленные центры России при первых признаках агрессии. Мы должны заставить Россию понять, что мы это сделаем, и наш народ должен отдавать себе отчет в необходимости ответа такого рода».

Сегодня, не говоря про бомбы, повторяется тот же мотив. Началось это сразу же, как Горбачев подписал в декабре 1989 г. на Мальте секретный акт о капитуляции СССР. Уже в январе 1990 г. как по команде (именно по команде) пресса и ТВ сменили пластинку. Это наводило ужас: как можно изменить направление такой махины, как СМИ целой цивилизации, буквально за неделю! О нас пошла исключительно негативная информация, как будто куда-то исчезли балет, космос, демократия и даже пейзажи — обычные лубочные картинки. Остались лишь пустые прилавки, преступность, проституция и консерваторы. Пошла волна антирусских фильмов. Поражал динамизм — это были фильмы уже 1990 года. Вот парадокс: после ликвидации социализма отношение к русским на Западе в целом резко ухудшилось. Они — побежденные.

Вездесущий Джон Ле Карре, у которого вот-вот выйдет детектив про Ингушетию, в предисловии к этой книге, напечатанной в газетах, говорит о Чечне с авторитетом эксперта. Он объясняет, что после эйфории перестройки среди западных лидеров «возобладал здравый смысл, они сохранили спокойствие и продолжили холодную войну другими средствами… Еще не сняв комбинезона холодной войны, мы, победители, молили Бога, чтобы вспыхнул новый конфликт — чтобы мы снова могли почувствовать себя уверенно». Этим их молитвам Бог внял. По своему цинизму писатель-демократ недалеко ушел от Нуйкина, но умен. Он издевается над нашими либеральными придурками: «Самоопределение угнетенных народов было краеугольным камнем нашей старой доктрины антикоммунизма. В течение полувека мы проповедовали ее во все горло… Независимость была самым драгоценным бриллиантом в риторике свободного мира. Сегодня эта идея, как и слово либерал, означают мятеж и беспорядок».

Необычность нынешней кампании — знание дела, с которым трактуется проблема Чечни. Нет той чуши, которой наполнены обычно сообщения о России. Хорошо освещается демпресса, быстро и хватко высмеиваются абсурдные выступления и вранье деятелей правительства. С сарказмом напоминается, как Ельцин разрушал СССР — чего же он хочет сегодня! Если СССР был назван искусственным образованием — чем же лучше РФ! Если выборы и референдум по Конституции 1993 г. были явным надувательством — какие могут быть претензии к Дудаеву! Все очень четко и ясно. Сразу видно: на Запад интенсивно работает большое число наших интеллектуалов в Москве Они могут не знать, что их «сырье» превращается в сообщения, исполненные лютой ненависти к России.

И дело не в ругательствах: русский сапог, оккупанты-колонизаторы, этническая чистка, геноцид малого народа, апартеид, зверства Красной Армии и т.д. Дело в том, что развернута целостная и убедительная для западного обывателя система доказательств того, что Россия, несмотря на ее отчаянную попытку демократизации, так и осталась самым заклятым и, увы, неисправимым врагом человечества. И Чечня — как бы лабораторный эксперимент, проведенный в течение двух веков четырьмя разными, сменившими друг друга режимами (царизм, Ленин, сталинизм, демократия). Поминается даже Лермонтов, пугавший детей «злым чеченом». Больше ждать нечего: «В расистской России мусульмане считаются низшей расой» (добавляют даже, что Жириновский якобы требует кастрировать мусульман).

Это — общее место. Повторяя схему объяснения войны в Боснии, газеты представляют Чечню ареной войны христиан против мусульман. Тут, кстати, и полвека с освобождения Освенцима (Аушвитца) подоспели. Не говоря ни слова о том, что освободил Освенцим советский солдат, пускают сентенцию: «Когда русские используют осколочные снаряды, чтобы покончить с мирным населением Грозного, они следуют великой западной традиции, в которой Аушвитц был лишь частным случаем» — и два больших фото: узники Освенцима за проволокой и жители Грозного под прицелом русских солдат. (Кстати, вскользь замечается, что Освенцим — мелочь в сравнении с неоднократным геноцидом армян и украинцев, убийством 30 млн. граждан СССР в ГУЛАГе. Никому не нужны ни архивы КГБ, ни достоверные данные, коль есть Солженицын.

Статьи об Освенциме, в которых самому Освенциму и Германии посвящены обычно 2-3 строчки (молодой читатель, не знающий истории, вряд ли вообще поймет, что это все-таки был немецкий концлагерь), часто подверстаны к совершенно невероятным и натуралистическим рассказам о том, как русские пытают всех без исключения попавших в их руки чеченцев, стариков и подростков — электрическим током, жаждой, жарой в натопленном вагоне, обливают водой и засовывают на несколько часов в морозильную камеру и т. д. Думаю, если кто-то и впрямь пытает чеченцев перед фотокамерами, то за доллары от этих газет.

Практически вся пресса безоговорочно занимает сторону Дудаева и страстно желает поражения России. Тут уж соловьем заливается писатель Приставкин: «чеченцы защищают свою родину, свою территорию, свой отчий дом…», «мы проиграем войну в Чечне, потому что невозможно истребить весь народ…» и т. д. Кстати, тут же он дает бредовое объяснение эвакуации детдомов на Кавказ во время войны: «Москва была переполнена сиротами и беспризорниками, а надо было заселить пустующие земли чеченцев» — решили заселить детьми, пусть плодятся. Так брехать для иностранной прессы — не свинство ли? Парижская «Ле Монд» нагнетает страх: «Конечно, все эти события в России окажут глубокое воздействие на соседние страны и на Запад. Мы, Запад, должны признать, что наша неудача в оказании поддержки Чечне — последний пример в длинной серии неудач». Имеется в виду отказ от массированных бомбардировок и сухопутных действий против сербов.