Хотелось, и даже очень, встретить благодетеля Васю, пожать его щедрую руку. Но Василий не приходил, видно, помирился с женой.
Но в одну из ночей Вася позвонил и попросил выйти на остановку. Сеня не заставил себя упрашивать, скатился по лестнице кубарем.
Теперь у рыжего Васи лилово переливались уже два фингала.
— Жена-стерва, — пояснил Василий.
Семен прикупил две водочки “Столетней”, себе пивка, сел с благодетелем под тополем на скамеечку.
— Не той дорогой идешь, — после второй бутылки сказал Василий.
— Как не той! Успех же?! — поразился Сеня.
— Это не успех. Слезы… Музыку надо писать. На досуге можешь и стишками баловаться.
— Я нотной грамоты не знаю!
— А кто ее знает? Не грусти, парень! Освоишь за вечер. А я тебе намурлычу пару мелодий. Полный верняк! Жди звоночка.
3.
Звонок раздался не сразу, но он раздался.
К этому времени Сенина песенка “Голубые одежды любви” занимала третью строчку отечественного хит-парада.
— Записывай, — пьяным голосом приказал Василий. — Пара-пам-пам-пара!
Сеня успел кое-как выучить нотную грамоту и набросал зачин трех песенок.
Утречком, себе на удивление, легко дописал их. Со смущением новичка оттащил их на “Муз-ТВ”.
Прав был Вася, до сих пор Семен и не подозревал, что такое настоящий фурор.
Грянули медные трубы!
Сенины песенки, с его же незатейливыми текстушками, звучали изо всех окон, во всех подворотнях, у водителей такси, в роддомах, даже в сторожках на городских кладбищах.
Народ песни принял!
Денег стало так много, что Сеня просто перестал их считать, тратил направо и налево.
Слава вкуснее денег! Семен не вылезал с симпозиумом композиторов песенников в Малайзии, в ЮАР и в Сан-Франциско. Тарантино и Спилберг заказали ему музыкальные треки к своим последним шедеврам.
Пару лет так вертелся Сеня. Каждый месяц Вася намурлыкивал ему песенки. Живи не хочу! А Семен вдруг загрустил.
Достала его своя же музыка. Никуда от нее не деться. От рассвета до заката, разудалые звуки, легко запоминающиеся слова.
Как остановить это наваждение славы?
Сеня перестал по ночам поднимать трубку, стал сочинять сам.
Но его личные песенки имели такой же тотальный успех…
Вечерами злая тоска разъедала Сенину душу. Он одевался похуже, выходил на троллейбусную остановку, глотая пивко, таращился на народ.
И чего они нашли в его идиотской музыке? Ну, не бараны?!
Василий на остановку не выходил.
Оно и лучше…
Если бы Семен сейчас бы увидел своего старого знакомого, залепил бы ему оплеуху.
4.
И однажды Василий пришел.
Нет, не на остановку, к Сени в гости.
В полночь Семен глянул в зрачок и увидел Василия, на удивление трезвого, в отутюженной тройке, с галстуком, без синяков.
— Пойдем на остановку, Сеня, — с порога попросил Василий, как-то потерянно попросил, жалко.
Злоба в Семене перещелкнула на сострадание.
— Давай на кухне. “Московская” есть.
— Не то! Куражу нет! А у меня очень серьезный разговор.
Сеня напялил джинсы, майку, бейсболку.
— Водку возьми, — откашлялся Василий.
— Две штуки?
— Конечно. Моя норма.
На остановке первую бутылку Вася вылакал в абсолютном молчании. На середине второй ястребиными глазами взглянул на Сеню:
— Значит, поэтом не хочешь быть?
— Не-а!
— А композитором?
— Боже упаси!
Вася допил водку, удовлетворенно потер живот, захрустел сухариками.
— Чего же ты хочешь?
— Всерьез? Тихой жизни у пруда. С семьей, с ребятишки. Окуньков с ними в речушке ловить.
— А слава? Медные трубы?
— Да пропади они пропадом!
— Будь по-твоему, — сверкнул золотой пастью Василий.
6.
Очнулся Сеня в махонькой избушке. Рукомойник с рушником. Рыжая вязанка лука у икон Николая Чудотворца. На печке мерно мурлыкает мордатый кот.
— Сенюшка, вставай, родимый! — услышал он мелодичный женский голос.
В комнату вошла молодая, полногрудая женщина. Улыбнулась ласково:
— На рыбалку, касатик, проспишь.
— Ты кто?
— Вроде не пил вчера! — женщина медово поцеловала Сменю в губы. — На крыльце тебя Гриша с Парамошей ждут. Уже червей накопали.
Сеня вдруг вспомнил троллейбусную остановку, золотое сияние пасти Василия, свое заветное желание взамен медных труб…
Семен взял удочки и вышел на крыльцо.
— Куда пойдем-то? — спросил кудлатых пацанят.
— На Чайку! Там клев отменный!
На порог вышла женщина, протянула радиоприемник:
— Забыли!
Паренек, шмыгнув носом, повернул колесико.
— В эфире “Маяка”, - задорно произнес ведущий, — народные песни Семена Рокотова. Последний хит — “Свою любовь нашел на остановке”.
Приемник зашелся лихим ритмом.
— Это я сочинил, — очумело произнес Семен.
Женщина и дети добродушно засмеялись:
— Куда тебе! Ты же тракторист! А это из Москвы. Гений!
— Вы так считаете?
— И дядя Вася так считает.
— Какой еще дядя Вася?
— Твой лучший друг. Который воевал в Чечне. Его еще жена бьет.
— Ах, этот…
— Он нас, кстати, сейчас на Чайке ждет.
— Не давай ему только много пить, — попросил женщина. — Пусть ограничится хотя бы одной бутылкой.
— Две — его норма.
— Придержи парня…
Дети не соврали. Клев на Чайке был отменный. Ловились одни окуньки. Полосатые. Полоска белая, затем черная, затем опять белая. Колючие, как ежи.
Капсула 17. НЕБЕСНЫЙ МОБИЛЬНИК
1.
Паша Голубев, торговец мобильной связью, вдребезги разбился у Замоскворецкого моста. Новехонькая “Ауди” всмятку. Сам перекручен морским узлом.
Предстал перед судом ангелов.
— В ад его! — оперативно решили небесные силы.
— За что? — опешил Павел. — Я ни грабил, ни убивал…
— Долго объяснять, — устало махнул крылом ангел-крыпыш.
— А что в там?
— Евангелие надо читать… Плач и скрежет зубов.
— Погодите! Я исправлюсь!
— Поздно.
— Дайте шанс. Всего один день. Я проживу так, вы ахнете.
Ангелы пошушукались, а потом вынесли новый вердикт:
— Возвратишься ровно на 24 часа. Если согрешишь, попадешь в местечко похлеще ада.
— Как стеклышко буду! — сглотнул слюну Павел.
— И вот, возьми мобильник, — ангел с печальными глазами протянул телефон василькового цвета.
— Это еще зачем?
— Для связи с нами.
— А какой ваш номер?
— Не болтать лишнего! — ангел-крепыш толкнул Пашу в лоб, и бизнесмен очухался в целехонькой “Ауди”, у злополучного Замоскворецкого моста.
2.
Почудилось? Морок?
А, если правда? И нужно жить как ягненок? Какой ужас!
Паша решил для разгона заехать в казино, расслабиться по полной программе.
Проходя по застланному персидским ковром коридору, мимо “однорукого бандита”, он просто так, хохмы ради, дернул ручку и огреб кучу жетонов.
Подсел за стол с “блэк джеком”. И удача поперла, как нерестующая севрюга.
Десять зеленых косарей!
Посетители казино смотрели на Пашу с восхищением и затаенной завистью.
Набив баксами кейс, обняв за талию златокудрую стриптизершу, Павел отбыл домой
3.
На следующее утро проснулся в упоительном настроении.
Стриптизерша порадовала в кровати изысканными курбетами. Крутила сальто-мортале и прочие штуки.
Паша вышел на кухню. Хлебнул виноградного сока.
На мгновение из дремучих глубин подсознания всплыли ангел-крепыш и ангел с печальными глазами.
Неужели правда?!
Никогда больше не пить за рулем!
Связался с японцами и договорился о заключении грандиозного контракта. Потом с бельгийцами. Опять в масть.
На радостях сделал пробежечку по парку с гогочущими лебедями.
Сердце работало, как двигатель “Ауди”, чисто, ровно.
Прилетел домой, перекусил яичницей с ароматным беконом.
Напялил модный костюм с искрой.
Из кармана брюк вдруг выпал василькового цвета мобильник.
Оторопело поднес его к уху. Гудит. Экранчик ласково светится.
