— И улыбайся, парень! Воодушеви их! — Он наклонился ближе к племяннику. — Многие из них к утру погибнут. Они настоящие солдаты, но это не избавляет их от страха. Некоторые огорчены, что придется воевать со своими, хотя худших из таких я убрал с передних позиций. Скажи пару слов всем, кому сможешь. Не говори подолгу, просто обрати внимание на то, что они делают, и похвали. Спроси, как их зовут, и обратись к ним по имени. Готов?

Юлий кивнул и выпрямился. Он знал: от того, как он будет держать себя с другими, зависит их мнение о нем. Если он подойдет, расправив плечи и выпрямив спину, к нему отнесутся серьезно. Отец когда-то рассказывал ему и Марку, как вести за собой солдат:

— Держите голову высоко и извиняйтесь, только если это крайне необходимо. Тогда сделайте это единожды, громко и ясно. Никогда не скулите, не умоляйте, не миндальничайте. Прежде чем заговорить с человеком, подумайте, и не говорите много. Молчаливых уважают, болтунов презирают.

От Рения Юлий узнал, как быстро и умело убивать. Завоевывать верность людей ему еще предстояло научиться.

Они медленно пошли вдоль стены, останавливаясь и заговаривая с каждым солдатом. С главным на каждом участке стены они говорили дольше, выслушивали все мысли и предложения, хвалили за подготовку.

Юлий встречал взгляды легионеров и, не отводя глаз, кивал. Солдаты кивали в ответ, и он ясно видел, как они напряжены.

Он остановился рядом с невысоким мужчиной с бочкообразной грудью, который настраивал мощный металлический стреломет, вбитый прямо в камень стены.

— Какая дальность?

Солдат отдал четкий салют.

— Если ветер позади вас, три сотни шагов, господин.

— Прекрасно. Его можно нацеливать?

— Немного, пока не особенно точно. Мастера работают над подвижной подставкой.

— Хорошо. Смертельный дружок, а?

Солдат гордо улыбнулся и протер тряпкой механизм, который отводил назад рычаги и натягивал тетиву.

— Это не он, а она, господин. Такая опасная штука обязательно должна быть женского пола.

Юлий хмыкнул, вспомнив Корнелию и свои ноющие мышцы.

— Как тебя зовут, солдат?

— Трад Лепид, господин.

— Посмотрим, скольких врагов тебе удастся смести, Лепид.

Тот снова улыбнулся:

— О, немало, господин! Никто не войдет в город без разрешения консула!

— Так держать!

Юлий двинулся дальше, чувствуя себя немного увереннее. Если все люди Мария такие же бравые ребята, как Трад Лепид, в мире не найдется армии, которая могла бы взять Рим. Он догнал дядю, который только что отпил из серебряной фляги и зафыркал:

— Марс милосердный! Что здесь, уксус?

Офицер старался сдержать улыбку.

— Боюсь, вы привыкли к лучшим урожаям. Это вино на вкус немного грубовато.

— Грубовато! Правда, согревает, — сказал Марий, снова наклоняя фляжку надо ртом. Наконец он вытер рот тыльной стороной ладони. — Прекрасно! Утром пошли записку интенданту. Думаю, маленькая фляжка не помешает в холодную зимнюю ночь.

— Конечно, господин! — ответил тот и свел брови, пытаясь рассчитать, какую прибыль он получит как единственный поставщик легиона.

Явно обрадованный результатом, офицер чеканно отсалютовал им вслед.

Наконец Марий дошел до каменных ступеней, ведущих вниз, на улицу, и отмечавших конец участка стены. Юлий уделил внимание или хотя бы кивнул каждому из доброй сотни солдат на этом отрезке. Лицо устало улыбаться, и тем не менее он отчасти ощутил ту же гордость, что и дядя. Легионеры — славные люди, и приятно знать, что они готовы отдать свои жизни по твоему приказу. Эта власть пьянила, и Юлий наслаждался ее отраженным теплом. А сейчас, как и весь Рим, он с нарастающим волнением ждал прихода Суллы и наступления темноты.

По всему периметру города стояли тонкие деревянные башни. Когда село солнце, с одной из них донесся крик дозорного. Весть распространилась с невероятной быстротой: враг показался на горизонте, он идет к городу. Ворота тут же закрыли.

— Наконец-то! Мне уже надоело ждать! — проревел Марий, услышав тревожное завывание рогов, и выбежал из казармы.

Резервы заняли позиции. Немногие римляне, кто еще оставался на улицах, бросились в дома, запирая и заваливая двери, чтобы спасти свои жизни. Не столь важно, кто правит городом; главное, чтобы семья была в безопасности.

В этот день собрание сената отменили, и сенаторы тоже заперлись в своих домах-дворцах, разбросанных по всему городу. Никто не воспользовался дорогой на запад, хотя некоторые на всякий случай отослали семьи в загородные поместья. Другие с напряженными улыбками вышли на балконы. Они смотрели на горизонт под звуки стонущих рогов Мария. Другие лежали в ваннах или на ложах, а рабы массировали им мышцы, скованные страхом. На Рим никогда еще не шел враг. Он всегда был слишком силен. Даже Ганнибал предпочитал встречаться с римскими легионами в поле и не нападал на сам город. Чтобы одержать верх над ним и его братом, понадобился такой человек, как Сципион. Сможет ли повторить его победу Марий, или Сулла все же сожмет Рим в своей окровавленной руке? Несколько сенаторов жгли благовония на домашних алтарях. Они поддерживали Мария и были вынуждены встать на его сторону публично. Укрепляя свои позиции, Марий поставил на кон и их жизни, а Сулла никогда не отличался умением прощать.

С наступлением ночи по городу зажглись факелы. Юлий представил себе, каким видят Рим боги — огромный блестящий глаз на черном пространстве земли. «Мы смотрим вверх, а они смотрят вниз», — подумал он.

Он стоял с Каберой на нижнем уровне стены и слушал, что кричали с обзорных башен и передавали по всему городу. Башни были единственным источником сведений для тех, кто оставался за стенами и ничего не видел. До Юлия уже доносился отдаленный шум шагов тысяч тяжеловооруженных солдат и коней. Он заполнял тишину ночи и становился все громче.

Теперь сомнений не оставалось. Сулла вел свой легион к городским воротам прямо по Виа Сакра,[27] не прибегая ни к каким ухищрениям. Дозорные сообщили, что освещенная факелами цепочка людей тянется на мили в темноту и хвост ее исчезает за холмами. Так строили войска для похода по дружественным землям, а не перед битвой с врагом. Подобная небрежность заставила многих удивленно поднять брови: что же задумал Сулла? Ясно было одно: Марий не такой человек, чтобы испугаться уверенности врага.

Когда ворота и стены города-крепости засияли отраженным светом его факелов, Сулла в волнении сжал кулаки. Тысячи солдат основного войска и всего вполовину меньше вспомогательного маршировали в ночи. Их шаги ритмично и громко громыхали по каменной дороге. Глаза Суллы искрились в пламени факелов. Он небрежно поднял правую руку. Сигнал передали дальше, и завывание рогов разорвало темноту, отдаваясь по всей огромной змее из легионеров.

Останавливать легион — дело, требующее умения и тренировки. Каждый отряд должен вставать по своему сигналу, иначе возникнет столпотворение и порядок превратится в хаос. Сулла повернулся и посмотрел назад, на холм, с удовлетворением кивая: ряды легионеров замирали, держа факелы в недрогнувших руках. Потребовалось почти полчаса с первого сигнала, чтобы все его войско остановилось на Виа Сакра и наступила тишина, какая обычно царит за городом. Сверкающий золотом легион ждал приказа.

Сулла окинул взглядом укрепления и представил себе смущение солдат и горожан за ними. Сейчас они удивляются, почему он остановился, нервно шепчутся, передают вести тем, кто не видел огромную процессию. Они услышат эхо его сигнальных рогов и будут ожидать нападения.

Сулла улыбнулся. Марий тоже изнывает от нетерпения. Ему приходилось ждать: в этом главная слабость укрепленной позиции — Марий мог только защищаться и играть пассивную роль.

Сулла тянул время. Он подал знак, чтобы ему принесли охлажденного вина. Вдруг он заметил, что один из факелоносцев стоит в напряженной позе. Почему? Сулла наклонился в седле и заметил, что с факела стекает тонкий ручеек кипящего масла и ползет к обнаженной руке раба. Глаза мужчины то и дело возвращались к этой струйке. Не пляшет ли над струйкой пламя? Да, и жар будет ужасным: горящее масло прилипнет к коже. Сулла с интересом наблюдал. У раба на лбу выступил пот. Сулла даже заключил с собой мысленное пари о том, что будет, когда масло дотронется до его кожи.