— Как офицеры, вы поедете в бой верхом, однако конница — не главная наша сила. Мы используем ее, чтобы оттеснить противника, но уничтожают его двадцать восемь легионов пехоты. Каждый из ста пятидесяти тысяч наших легионеров в любой момент готов прошагать тридцать миль в полном вооружении, с вещевым мешком в треть своего веса. А потом еще и идти в бой, без слабости и жалоб.

Рений посмотрел на мальчиков, которые стояли под жарким полуденным солнцем, тяжело дыша после пробежки. Он отдал им, своим последним ученикам, больше трех лет жизни, а им предстояло еще столькому научиться… Рений ходил вокруг них и резким голосом продолжал:

— Не удача и милость богов положила мир на ладонь Рима. Не слабость других народов заставляет их бросаться на наши мечи. А все потому, что наша сила гораздо больше, чем все, что они могут противопоставить. Это наша главная тактика. Еще до начала битвы наш боевой дух несгибаем. А наша выучка такова, что о нее разобьются все армии мира. Каждый воин уверен, что его товарищи не подведут его до самой смерти. Это делает наступление нашей армии сильнее самых геройских атак бессмысленно орущих варваров. Мы идем в бой не спеша. Мы стоим, а они умирают.

Гай отдышался, его легкие уже не болели от нехватки кислорода. За три года с тех пор, как Рений впервые приехал на виллу его отца, Гай заметно вырос и окреп. Ему почти четырнадцать, и в подростке уже ясно виделся будущий мужчина.

Кожа мальчика была цвета светлой дубовой коры от жаркого римского солнца, движения — легкими, а фигура — стройная и спортивная, с широкими плечами и мощными ногами. Гай мог часами бегать по холмам, а приближаясь к поместью, находил в себе силы для последнего рывка.

Марк тоже изменился — и внешне, и внутренне. Теперь к нему редко возвращалась невинная радость ребенка. За три долгих года Рений научил его управлять своими чувствами, и то была жестокая наука. По ширине плеч Марк нисколько не уступал Гаю, а кулаки его разили со скоростью молнии. Изнутри Марка жгла, точно кислота в желудке, жажда самостоятельной жизни без помощи родственников и чужой опеки.

Мальчики стали по стойке смирно, настороженно глядя на Рения.