Марк смотрел на Средиземное море и вдыхал теплый и тяжелый от соли воздух. Он провел в море уже неделю и мучился от скуки. Он изучил каждый дюйм маленького торгового судна и даже помогал считать в трюме амфоры с густым маслом и эбеновое дерево из Африки. На какое-то время его заняли крысы, которые сотнями гнездились под палубой. Два дня Марк подстерегал их, вооружившись кинжалом и мраморным письменным прибором, украденным из капитанской каюты. После того как он выбросил за борт десятки трупиков, крысы научились узнавать его то ли по запаху, то ли по осторожным шагам и, едва Марк ставил ногу на лестницу, прятались в дырах в самой толще деревянного корпуса судна.

Марк вздыхал и смотрел на закат. Хорошо хоть морские закаты ему не надоели. Пассажиры могли оставаться все путешествие в каюте; Рений, похоже, вознамерился так и сделать. Марку в крошечной каюте было настолько тесно и скучно, что заходил он туда только для сна.

Капитан разрешил ему стоять на вахте и даже дал порулить огромными веслами в задней части корабля — Марк уже знал, что правильно говорить «на корме». Его скука от этого уменьшилась, но ненамного.

— Еще пару недель такой жизни, и я сдохну от тоски, — пробормотал он себе под нос, вырезая на борту ножом свои инициалы.

Сзади послышался шорох. Марк не обернулся и с улыбкой продолжал любоваться закатом. В тишине снова что-то шелохнулось: будто кто-то маленький меняет положение тела, чтобы было удобнее.

Марк резко повернулся и бросил нож из-под руки, как когда-то учил его Рений. Нож с громким стуком вонзился в мачту и задрожал. Раздался испуганный писк, в темноте мелькнули грязные белые ноги. Кто-то юркнул в тень, изо всех сил стараясь, чтобы его не услышали.

Марк не спеша подошел к ножу, выдернул его, засунул обратно в ножны и, прищурившись, всмотрелся в темноту.

— Выходи, Пеппис! Я знаю, что ты там! — позвал он. Кто-то шмыгнул носом. — Я бы не стал бросать нож в тебя, я пошутил. Честно.

Из-за мешков медленно выполз маленький мальчик, похожий на скелет и грязный до невозможности. Его глаза расширились от страха.

— Я просто на тебя смотрел, — нервно проговорил Пеппис.

Марк заметил корочку высохшей крови у него под носом и фиолетовый синяк под глазом.

— Тебя опять били? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал дружелюбно.

— Немножко, но я сам виноват. Я споткнулся о канат, и узел развязался. Я не хотел, но первый помощник сказал, что покажет мне, как быть неуклюжим. А я и так неуклюжий, и я ему сказал, что мне не надо показывать, вот он меня и побил.

Он снова шмыгнул и вытер нос тыльной стороной руки, оставляя на ней серебристый след.

— Почему бы тебе не сбежать в каком-нибудь порту? — спросил Марк.

Пеппис выпятил грудь так, что под кожей белыми полосами проступили ребра.

— Ни за что! Когда я вырасту, я стану моряком. Я все время учусь, когда на них смотрю. Я уже умею завязывать много узлов. Я бы мог завязать тот узел заново, если бы первый помощник мне разрешил, но он этого не знал.

— Хочешь, я поговорю с этим… помощником? Скажу ему, чтобы он тебя не бил?

Пеппис еще больше побледнел и замотал головой.

— Если скажешь, он меня убьет! Или сейчас, или по дороге обратно. Он всегда говорит, что, если я не выучусь на моряка, он сбросит меня за борт, когда я буду спать. Поэтому я сплю не у себя в койке, а тут, на палубе. И всегда в разных местах, чтобы он не знал, где меня найти, если что.

Марк вздохнул. Ему было жалко мальчика, но он не знал, как ему помочь. Даже если выбросить за борт самого первого помощника, Пепписа начнут мучить все остальные. Все матросы его гоняли. Когда Марк сказал об этом Рению, старый гладиатор засмеялся и объяснил ему, что такой мальчик для битья есть на каждом корабле. И все же Марку было неприятно на это смотреть. Он не забыл, что значит быть во власти таких, как Светоний. Если бы он, а не Гай, выкопал ту волчью яму, он забросал бы Светония камнями. Марк снова вздохнул и встал, растягивая затекшие мышцы.

Что бы он делал, если бы родители Гая не взяли его к себе? Он вполне мог бы спрятаться на торговом судне и оказаться в такой же беде, как Пеппис. Его бы никогда не научили драться или защищать себя, а от недоедания он стал бы таким же слабым и болезненным.

— Слушай, — сказал он, — если не хочешь, чтобы я с ними поговорил, давай я хоть едой с тобой поделюсь. Я все равно мало ем и часть отсылаю обратно на кухню, особенно если штормит. Ладно? Стой здесь, а я тебе что-то принесу.

Пеппис молча кивнул, и Марк, немного подбодрившись, спустился в свою тесную каюту за сыром и хлебом. В действительности он был не прочь поесть, но мог и обойтись, а мальчик, судя по виду, почти умирал с голоду.

Оставив жующего Пепписа, Марк пошел к рулевым веслам, зная, что первый помощник заступает около полуночи. Его, как и Пепписа, команда никогда не звала по имени, только «помощник». Похоже, помощник хорошо справлялся со своими обязанностями и держал команду в ежовых рукавицах. Это небольшое судно под названием «Люцида» имело хорошую репутацию: на нем почти не пропадал груз. Многим купцам приходилось закрывать глаза на небольшие недостачи, чтобы команда была довольна, но только не владельцу «Люциды».

К радости Марка, помощник уже занял свое место и удерживал против течения огромное рулевое весло, тихо беседуя с другим моряком, который держал второе.

— Хороший вечер, — сказал Марк, подходя.

Первый помощник что-то буркнул и кивнул. Он вел себя вежливо с пассажирами, которые платят, но не более того. Помощник был, как видно, силен, потому что держал руль одной рукой, в то время как его товарищ налегал на свой всем телом. Второй ничего не сказал. Марк не раз его видел: высокий, с длинными руками и бритым черепом. Он неподвижно смотрел вперед, поглощенный работой.

— Я бы хотел купить одного из членов команды. С кем мне поговорить? — спросил Марк все так же дружелюбно.

Первый помощник моргнул от неожиданности, и на молодого римлянина уставились две пары глаз.

— Мы свободные люди, — сказал другой, и в его голосе послышалось отвращение.

Марк сделал вид, что смутился.

— О, я, конечно, не имел в виду никого из вас! Я про мальчика, Пепписа. Его нет в списках команды, я проверял, и я подумал, может, он продается. Мне нужен мальчик, чтобы носить меч и…

— Я видел тебя на палубе, — пророкотал басом первый помощник. — Ты корчил злобные рожи, когда мы учили его уму-разуму. Ты, видать, один из этих мягкотелых горожан, которые думают, что мы слишком жестоко обращаемся с корабельными мальчиками. Или хочешь с ним спать. Так что, первое или второе?

Марк медленно усмехнулся, обнажая зубы.

— Ого! Похоже на оскорбление, мой друг. Отпусти-ка ты руль, чтобы я тоже поучил тебя уму-разуму.

Первый помощник только открыл рот, как Марк ударил его в челюсть. «Люцида» ненадолго отклонилась с курса.

Рений разбудил его, грубо встряхнув.

— Просыпайся! Капитан зовет.

Марк застонал. Его лицо и тело превратились в сплошной синяк. Рений тихо присвистнул. Марк встал и, морщась, начал одеваться. Языком он нащупал, что один зуб расшатался, и вытащил из-под кровати горшок с водой, чтобы сплюнуть туда кровавую слизь.

Краем глаза он заметил, что Рений опять при нагруднике и мече, и обрадовался. Обрубок руки был заново перебинтован, и мрачный настрой, в котором Рений просидел в каюте всю первую неделю, похоже, испарился. Когда Марк надел тунику и накинул сверху плащ для защиты от холодного утреннего ветра, Рений открыл дверь.

— Вчера вечером кто-то избил первого помощника и еще одного с ним, — жизнерадостным тоном сообщил Рений.

Марк поднес руку к лицу и ощупал лопнувшую кожу на щеке.

— Он сказал, кто? — пробормотал он.

— Говорит, на него наскочили сзади, в темноте. Между прочим, ему сломали плечо.

Рений действительно перестал хандрить, но его язвительность радовала Марка ничуть не больше.