— Ты очень наблюдателен, — мой голос прозвучал сухо. Я даже сама удивилась, насколько и почему.

— Идём, я тебя провожу, пока ты не влипла в очередную историю, — Итим обнял меня за плечи и повлёк дальше по улице. Я охотно прижалась к его горячему боку, полной грудью вдохнула аромат терпкого одеколона и спросила:

— А как ты узнал, что я уже попала в историю?

— Видишь ли, бэйба, — хмыкнул черноволосый парень, — просто так улицами мегаполиса хорошенькие девушки босиком не расхаживают.

«Хорошенькие девушки»… У меня на душе потеплело от этих слов. Я даже улыбнулась, глядя на сверкающие от солнца окна небоскрёбов.

Что-то ты, Кейни, как блудливая кошка: от парня к парню. От Принца к Князю.

Но Князь-то мне нравится! И в этом вся соль.

Ах, ты ещё и оправдываешься!

Угу.

Не теряй голову. Этот мир — мир кокеток, цыпочек и прочих девчонок. Ты здесь слишком легко забываешься. Ты вообще помнишь, что ты — Вэмпи?!

Я прислушалась к ноющим ступням и всем сердцем пожелала побыстрее оказаться дома.

Помню, помню. Я — Вэмпи, всё, без вопросов.

— Пошли быстрее, а? — предложила я, глядя на Итима.

— Торопишься домой? — скосился тот на меня.

— Тороплюсь.

— Впервые вижу девчонку, которая, находясь в моих объятьях, торопится домой не для того, чтобы завалиться со мной в койку, — заметил оборотень, а потом дразняще улыбнулся. — Или ты торопишься именно для этого?

— Нет, я хочу нормально выспаться, — покраснев, я отвела взгляд.

— Выспишься, — пообещал черноволосый парень.

— Без тебя, — поспешно уточнила я, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию.

Почему нельзя было просто сказать «Нет»? Сама ляпнула, между прочим, про сон.

— Я могу потом уйти, — Итим умудрился изящно пожать плечами. — Всё равно не остаюсь у девушки — правило. А иначе потом возникают требования насчёт кофе в постель. В худшем случае — предложения свадьбы.

— Слушай, не заставляй меня краснеть, — я уже минуты две смущённо опускала глаза.

— И в мыслях не было.

— В свою не то, что постель… Я на порог тебя не пущу, уж не обижайся.

— Я знаю, бэйба, — оборотень всё-таки поймал мой взгляд, но в синих глазах не оказалось тех задорных искорок, что вызывают у меня смущение. — Я понял это в тот момент, когда оттащил тебя от Молнии. Ты не спишь и не встречаешься с парнями — закон.

Вот, Вэмпи, получи в лицо очередную порцию правды. Если ты не веришь мне, то уж ему-то — да? Вот он и сказал, какая ты есть на самом деле.

Я закусила нижнюю губу.

«Ты не спишь и не встречаешься с парнями — закон». Он так и сказал, Кейрини Лэй Браун, и не говори, что ты жалеешь.

Хорошо, не скажу.

И перестань жалеть.

Ладно, перестану.

Несколько часов сна в церкви пошли мне на пользу, так как я без проблем умудрилась преодолеть коварный склон на подступах к Киндервуду, а потом кусты и ограду. С Итимом я рассталась ещё возле районов свояков. Десять минут я вдалбливала ему, что не целуюсь с парнями просто потому, что они провели меня домой, и что я вообще сама могла бы сюда добраться. И когда я, наконец, разозлилась, оборотень, смеясь, погладил меня по щеке со словами:

— Ладно, бэйба, не злись. Ты же знаешь, что я не пропускаю ни одной юбки.

— Какая жалость, что я не в брюках! — ядовито процедила я и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, гордо пошла прочь.

Вот так мы и расстались на такой нехорошей ноте.

Однако мне, босиком бредущей по родной зелёной траве приюта, было уже всё равно. Я вернулась домой. В кои-то веки — домой! Позади долгая неприятная ночь игр в чёрт-знает что и бегств чёрт-знает от кого.

Я вернулась. Господи, как же хорошо, что я вернулась! Здесь даже солнце светит по-другому, как-то ярче, мягче, ласковей. Так, как обычно светило только в детстве, оно светит здесь всегда. И трава здесь такая же сочная и шелковистая, как в детстве. И пение стрижей, которые носятся над кронами деревьев, это пронзительное пение — тоже как в детстве. Быть может, если хорошенько поискать, я и это самое детство найду где-нибудь здесь, под кустом шиповника или возле плакучей ивы. Быть может.

Иногда я удивляюсь, почему мне так хочется поскорее вырваться отсюда, почему я, так любящая постоянство, постоянно рвусь на волю, если именно в Киндервуде сосредоточена почти вся моя жизнь? Вон старый тополь, на котором перочинным ножиком вырезано «Саноте + Кейни = дружба навсегда».

Почему я стремлюсь отсюда убежать?

Может быть потому, Кейни, что ты скучаешь по жизни, которая была до приюта? Ты ведь помнишь о ней и, наверное, стремишься её вернуть.

Но какое к этому отношение имеют Кварталы Нелюдей?

Чего не знаю, того не знаю, уж извини.

Мимо меня пронеслась яркая лимонница. Помню, как лет восемь назад я и Киара помогали Джо с его коллекцией бабочек и с сачками носились по всему Киндервуду. А как мы с Майком однажды распотрошили пчелиный улей? Господи, какое счастье, что у нас на территории приюта есть бассейн, и что в тот день он был полон!

А как мы с Саноте бегали туда купаться без разрешения Крыс? А потом получали втык сначала от них, потом от директора Киндервуда? Но от последнего исключительно за то, что одели на голову памятника основателю Киндервуда ковбойскую шляпку. Можно сказать, благое дело сделали, так как лысина этого сэра Кромвеля до снятия головного убора больше не блестела на солнце и не привлекала голубей. Так нет же, отправили на неделю в столовую посуду мыть. И где справедливость?

А ещё помню, как мы с Киарой таскали блины в столовой! Вкусные такие блинчики со сметанкой…

Я шумно вздохнула. Когда это всё было? Почему так быстро прошло?

Но ты, любящая постоянство, не знаешь ответа на этот вопрос.

Не знаю…

Я удивлённо остановилась возле главной дороги, ведущей от ворот до главного входа в здание приюта. Почему удивлённо? Потому что у нас здесь нечасто проезжают машины — кроме авто Джоунза, разумеется — а уж блестящие чёрные лимузины — и подавно. Точнее, лимузин был один, но зато какой шикарный!.. И ехал он, странное дело, от ворот Киндервуда.

Проводив его взглядом, я пожала плечами. Что мне до тех, кто сюда прибыл? Я остаюсь здесь до того момента, как пройду испытания Академии Наблюдателей Мрака и стану его кадетом. Вот после этого — да, я уйду. А пока что домом для меня является Киндервуд.

Пройдя по холодному асфальту, я вновь ступила на траву. До нашей с Киарой хатки осталось совсем ничего. Может, пара-тройка сотен метров.

Господи, неужели я-таки и впрямь вернулась?

Дверь оказалась закрыта. Я недоумённо ещё раз подёргала ручку.

Точно закрыто.

Улёо-о-от!!!

Мать-перемать, и где в десять или сколько там утра носит Киару?!! В столовку за продуктами пошла, что ли? Или вовсе ещё не вернулась? Мы иногда после праздников возвращались домой спустя ночь блужданий по городу не с рассветом, а как-то с закатом. Бывало, между прочим, и не раз. В таких случаях отсыпаемся мы как все нормальные люди — ночью.

А на этот раз? Чёрт возьми, я ведь даже ключи не взяла! Господи, и почему я вечно думаю о чём угодно, только не о том, о чём надо?!

Прислонившись спиной к двери, я задумалась. Прозябать тут до прихода сестры я не намерена категорически. Бить стёкла — тоже не вариант. Топать на хату к кому-то другому… К кому? Если уж Киара ещё не вернулась, то смешно предполагать, будто Круг уже мирно посапывает в свих постельках. Но даже если это и так, то я что, постучусь в дверь или залезу в открытое окно, мол…

Окно.

Я тупо моргнула.

Окно. Разумеется!

Сорвавшись с места, я мигом оказалась у боковой стенки дома. Я же никогда не закрываю окно на нижний шпингалет — только на верхний, но это такая рухлядь… Если по нему хорошенько хряцнуть — повторяю, хорошенько — он откроется. И эту маленькую тайну знаю только я. Так спится лучше.

Не буду детально описывать, как я взобралась на грозящий оторваться подоконник и как раза три кулаком припечатала оконную раму в нужном месте. Поверьте, если я при этом была в розовом платье, то картина воистину жалкая. Стёкла дрожали так, что я думала, они вывалятся вместе с куском дома.