Мои руки, сжимающие металлические поручни, дрожали.
— Ни за что не поверю, — фыркнул врач. — Ты мне ничего не расскажешь?
— Нет, — тяжело покачала я головой и опять сплюнула. — Не стоит Вам в это вмешиваться. Никогда не стоит вмешиваться в эту грязь.
Окончательно разогнувшись, я села на перрила и тихонько прошептала:
— Только пожалуйста, никому не говорите. Даже Киаре. Особенно Киаре. Кстати, забыла спросить, что с ней? Я увидела, что она в сознании и…
— Хм, как обычно, — отмахнулся Крестовский. — Поваляется под капельницей, и всё пройдёт. Ну, синяк ещё на спине будет долго красоваться, и никаких нагрузок на мышцы живота. Но вообще, с такой частотой драк вы поотбиваете себе все внутренние органы. А насчёт укуса не волнуйся: я буду молчать, как рыба об лёд.
— Спасибо, — я впервые за сегодняшний день вздохнула с облегчением.
— Кстати, а как ты умудрилась поцапаться с вампиром?
— О-о-о, — протянула я и начала спускаться по ступеням, — поверьте, это проще простого!
36.
Мои сны были кошмарами. Самыми отвратительными из всех, которые я когда-либо видела, а повидала я их — будь здоров! Сборник золотых рок-баллад, который я слушала, помог уснуть, но страх не прогнал…
… Кто я? Что со мной происходит?..
Тишину волновало шлёпанье моих босых ног. И больше ничего.
Сколько я брела в кромешной тьме, придерживаясь холодной шершавой стены?
Не знаю.
Куда я шла? Какая смерть брела за мной на этот раз? Какая ждала меня впереди? Какая занесла надо мной свою когтистую лапу?
Кого она из меня сделала?
Не знаю… Я ничего не знаю…
«… Нелюди — изгои…» — тихо шепчет Ким, и её голос на мгновенья разрушает чёрную тишину.
… На алых лепестках роз блестели бусинки крови. Словно роса.
Тэдди падал в ярко-красное озеро, пахнущее медяками. С криком я бросилась за ним, а потом с тяжёлой от влаги игрушкой попыталась выбраться на сушу, но чьи-то руки упорно тянули меня ко дну.
И чьи-то мёртвые голоса звали: «Иди к нам, доченька!..».
Сверху падали пурпурные лепестки. А потом на чёрном берегу появился Лэйд.
Холодный ветер сечёт мне глаза, но я пытаюсь плыть. Мне надо доплыть до берега!..
Неподалёку всплывает избитый Тарк и с безумным воплем начинает грести ко мне. С его разбитого лица ручьями бежит кровь. Я кричу, пытаюсь плыть быстрее и выбраться на сушу.
Но мне не позволено. Руки родителей — да, именно родителей — тянут к себе, на дно преисподни. Невольно заглатываю противную солёную кровь, давлюсь собственным страхом и рвотой…
Принц безмятежно смотрит, как я тону…
… А в последний момент ловит мою руку и одним рывком вытаскивает из озера.
— Должник.
Я с криком вскочила на кровати.
Было позднее утро, и мою комнату заливал яркий солнечный свет. Такой чистый, радостный и безмятежный, что мои побелевшие пальцы, судорожно сжимавшие медвежонка, медленно разжались. По виску медленно ползла капля холодного-холодного пота, не крови, как мне вначале показалось. И по мере того, как сползала эта капелька, отползал куда-то под кровать ужас и чёрный кошмар, чтобы затаиться там и подождать следующей ночи.
— Господи… — я в изнеможении откинулась на подушки и уставилась в потолок. Мне нередко снились кошмары, но таких я не видела уже давно. Давно уже я не просыпалась от собственного крика. С тех пор, как прошёл год после смерти родителей и рана на душе затянулась, с тех пор, как я смирилась с утратой.
А тееперь всё по новой. Теперь по ночам я опять буду задыхаться от ужаса, опять будет колоть сердце после увиденного во сне. И то, что я там увижу, будет во много раз хуже реальности. Ведь что бы не произошло, оно было только один раз. А во сне — миллионы. С этим надо что-то делать, пока я не сошла с ума и не заработала себе бессонницу.
Перевернувшись набок, я выдвинула ящик стоящей рядом с кроватью тумбочки и стала нашаривать там серебрянный крест. Знаю, я аттеистка, но после всего, что произошло со мной, я поверю в кого угодно, лишь бы мне стало от этого легче. К тому же, вампиры не любят крестов, так что пусть теперь повисит у меня на шее…
Вскрикнув, я резко отдёрнула руку и вскочила на постели: серебро я нащупала, но оно не холодило, а грело мою кожу.
А это значит, что я кто угодно, но только не человек…
Я закуталась в одеяло. Крест теперь был на мне и грел кожу. Чудно, но с ним мне спокойней…
… А я теперь — нелюдь…
При этой мысли меня начал трясти нервный смех. Сначала это были еле слышные смешки, которые потом стали нарастать в истерический хохот. И я хохотала до слёз, уткнувшись лицом в подушку. Это лучше, чем биться в припадке, к тому же, смех продлевает жизнь…
Матерь Божья! Я теперь не человек! Кто бы мог подумать?
Мокрыми от слёз глазами я уставилась в потолок, и на душе у меня полегчало. Если вампирша не имеет надо мной власти, а я теперь нелюдь… то что же я теперь могу? Быть может, перевернуть мир? Поставить его с ног на голову? Вывернуть наизнанку и устроить по своему вкусу?
Я невесело рассмеялась. Как сказал Архимед, дайте мне точку опоры, и я переверну мир. И первой такой точкой станет кухня: Киара хотела пирожков.
37.
Когда я вернулась в больничную палату, моим глазам предстала удивительная картина. На постели рядом с моей сестрой, жующей последний пирожок, сидел Джо и держал пустую тарелку. Вокруг же устроился в полном составе Круг Поединков и слушал Эдуарда, который рассказывал какую-то байку про Короля Клана огненных Тигров. Ну а про кого же ещё?
Но удивило меня не это. Я отлучилась буквально на минуту, оставив у Киары штук тридцать…
— Отличные пирожки! — с лукавой улыбкой заметила моя близняшка, дожевав.
— Ага, — поддержал её Майк, — отменнейшие!
— С картошкой… — мечтательно вздохнул Никита. — А ещё есть?
Несколько секунд я стояла с отвисшей челюстью, а потом в изумлении, замешанном на откровенном возмущении, произнесла:
— Это что же, сия банда проглотов сожрала всё, что я напекла?!
— А ты сама пекла? — глаза Киары полезли из орбит. Разумеется, она привыкла, что меня даже хлеб порезать не заставишь.
— Разумеется, сама! — воскликнула и отобрала у Джо тарелку.
— Что-то у меня с животом!.. — пафосно провыл Майк и сполз со стула на пол. — Она подмешала туда яду!.. Она на самом деле агент гестапо, я раскусил её!..
Клуб Поединков зашёлся дружным хохотом, а я посмотрела на ухохатывающегося Тура и глубокомысленно спросила:
— А кто-нибудь хочет пирог с говяжьим мясом?
38.
По телевизору шёл диснеевский сериал «Винни Пух». Как обычно, в тринадцать двадцать пять по третьему каналу. Люблю я мультики: они так хорошо успокаивают расшатанную детскую психику! А сегодня мне это было нужнее второй пары рук. Потому что я, сделав телевизор погромче, возилась над собой в ванной.
В течение часа я трижды прокляла весь мир, ад, рай и преисподню, четырежды полила словесными помоями Эдуарда и только потом сумела-таки расплести все свои косички. Лёгкие-лёгкие волосы тот час же стали дыбом, словно меня замкнуло все двести двадцать вольт.
Глянув на себя в зеркало я пришла в тихий ужас — что-то слишком часто в последнее время — и сунула голову под кран с водой. Оказывается, волосы у меня длиннющие, а салатовый шампунь неприятно печёт кожу. И пена от него странная: цвет у неё такой интересный, ядовитый. Вот например, ополаскиватель нормальный, прозрачный, и пахнет хорошо…
Обмотав потемневшие волосы полотенцем, я закрепила на голове эту конструкцию и занялась лицом. Ким составила мне длинный список ЦУ, которые я теперь безукоризненно выполняла, путаясь в баночках и тюбиках: их так много!
Но самое интересное — как я потом расчёсывала свою гриву. Изобрела массу новых ненормативных выражений, выломала половину зубчиков у расчёски и два раза запутала её в волосах. Про то, что грохнулась в ванну (а я сидела на самом краю оной) и поставила синяк на копчике, буду помалкивать.
