Татьяна же направилась ко мне. Пока я отмокала в ванне, подруга приготовила закуску.
– Коньяк-то не паленый? – Она внимательно посмотрела на бутылку.
Я поведала, как он мне достался.
– В таком случае не должен быть. Ладно, давай. За свободу.
Татьяне я выдала все по полной программе. Со своими ощущениями и мыслями. Поревела в соседкино плечико, которое она мне всегда готова подставить. Опьянела я очень быстро – видимо, сказались усталость, переживания, голодный желудок: я ведь перед встречей с Серегой нормально поесть не смогла, кусок в горло не лез.
– Сухорукову звонить будешь? – спросила у меня соседка.
Я покачала головой. Если сам позвонит и спросит, скажу: больше мне встреч с «любимым» не надо. И вообще пусть делает с ним все, что хочет. Но…
– Ты теперь еще скажи, что хочешь этого второго, – хмыкнула Татьяна, разливая остатки коньяка. – Что ты в него влюбилась.
– Нет, я не влюбилась. Не такая дура.
– Правда? Я что-то не заметила. С мужиками ты, моя дорогая, прости меня…
Я предупредительно подняла руку и заплетающимся языком заявила, что мне просто интересно выяснить, кто это такой. Тот мужчина, чьего лица я даже не видела. Тот мужчина, чьего имени я не знаю. Ни имени, ни фамилии, ни отчества. Только кличку Ящер. Хотя вроде бы он плотного телосложения, а ящерицы юркие, скользкие… Или в кличке нашли отражение черты характера? Свойства личности? «Скорее последнее», – решила я и отрубилась прямо за столом.
* * *
Проснулась в своей постели, заботливо прикрытая одеялом. В окно светило солнце. Посмотрела на часы на руке. М-да, недурно я поспала. Хорошо хоть на работу ни к девяти, ни к десяти мне ходить не надо. Но тем не менее мне нужно готовить сюжеты и строчить репортажи.
И что бы мне сегодня такое забацать?
Я закрыла глаза, вспоминая прошлую ночь. А не могло ли мне все это присниться? Жующий котлеты Серега, обалденный секс с Ящером, ночное приключение в магазине с кавказцами, милицейский эскорт до дома…
И что же произошло прошлой ночью в «Крестах»? Ну, конечно, за исключением наших акробатических трюков с мужчиной, лица которого я не видела. Он вроде бы сказал, что…
Что он сказал? В нескольких хатах дрались. Что это вдруг сразу же в нескольких камерах стали махаться? Это подстроено? И Ящера хотели убить. Кто? И кто такой Ящер, чтобы специально устраивать на него покушение? Я ведь не успокоюсь, пока не узнаю. И на его фотографию хотелось бы взглянуть – чисто из женского любопытства. Ну хотя бы в фас и в профиль. Подобные снимки, конечно, не отражают истинного лица человека. Все мужчины, которых в жизни я находила очень даже симпатичными, на них получаются уродами: какие-то странные остекленевшие глаза, щеки, как у покойника. Но тем не менее снимки дадут хоть какое-то представление.
Вопрос в том: к кому обратиться? Так, чтобы не привлечь лишнего внимания. Ведь знакомый опер Андрюша и его коллеги обязательно спросят, в связи с чем у меня возник интерес к Ящеру. А врать надо убедительно: мужики-то нюхастые, это их работа.
У Сухорукова тем более спрашивать не хочется. У Ивана Захаровича нюх еще лучше, чем у представителей органов. И он-то уж из меня всю душу вытянет. Тем более Иван Захарович знает, где я была вчера ночью и с какой целью. Он посчитает, что про Ящера мне могли рассказать или Серега, или сотрудник. В случае необходимости сможет проверить мою версию и у одного, и у второго. И что они ему скажут? И в связи с чем контролеру или тем более Сереге рассказывать мне про какого-то Ящера? Опять же должны быть веские основания. А фиг его знает, кто он такой… И в каких отношениях с Иваном Захаровичем.
Пресс-служба ГУИН? Им это выяснить сложнее, да и вообще зачем подставлять хороших людей (мало ли что) и самой засвечиваться.
Остаются… Бывшие «клиенты» учреждения, где я добровольно побывала прошлой ночью. Кого мы имеем?
Во-первых, родной дядя моей одноклассницы Ольги, старый рецидивист Леонид Петрович, к которому я уже несколько раз обращалась за консультациями. Если, конечно, Леонид Петрович снова не загремел за решетку. У него это быстро. Как-никак уже шесть раз мотал срок. А где шесть, там и семь. Но он вернулся из колонии, в «Крестах» был давно. С другой стороны, Леонид Петрович может узнать все про любого человека, находящегося в местах лишения свободы, – но на это потребуется время. Конечно, он может сразу сказать, кто такой Ящер, если это какой-нибудь вор в законе, крупный авторитет, но навряд ли…
Ящер, по идее, сейчас находится под следствием – судя по тому, что был в «гражданке». Хотя это тоже не показатель. Что он мне вчера сказал? Что убил какую-то женщину. Пожалуй, он находится в «Крестах» не очень давно. Но кому-то успел перейти дорогу – раз его пытались убить. Или перешел до того, как повязали. Поэтому и повязали.
А кому он вчера звонил? Можно ведь выяснить по номеру… Нет, не получится: он же вынимал мою SIM-карту и вставлял свою. Как же я выясню номер некоего таинственного Кости?
Так к кому же мне обратиться? Надо бы к кому-то, кто недавно вышел из «Крестов». Тогда шансов больше, что знает Ящера. Или кто такой Ящер. Так пока и не вставая с постели, я снова закрыла глаза, пытаясь вспомнить.
И мысль в голову ударила. Пахоменко. Гриша. Григорий Игоревич, рядом с которым я случайно оказалась, когда мы с Пашкой снимали сюжет о депутате Ефимове. Бывший милиционер, отбывавший наказание в «Крестах» в отряде хозобслуги. Когда на сцене выплясывали девочки, приведенные депутатом для поднятия собственного имиджа (как понимающего мужиков, волею судьбы лишенных общения с женщинами), мы с Гришей успели побеседовать. И он говорил, что ему осталось немного… Но сколько – не помню.
Потом оказалось, что вместе с Гришей работал один приятель моего знакомого опера Андрюши. Андрюха и сообщил мне тогда после того, как я проявила интерес к судьбе Григория: Пахоменко Григорий Игоревич был осужден на четыре года. Григорий Игоревич, находившийся в состоянии сильного алкогольного опьянения, сел за руль своей машины и врезался в другую машину, за рулем которой сидел сын одного крупного питерского чиновника. Сын чиновника, кстати, тоже был пьян, но он получил тяжкие телесные повреждения и два месяца провалялся в больнице, а Пахоменко отделался синяками и царапинами. Чиновник подключил к делу все свои связи и приложил немало усилий, чтобы виновник травм его сына получил побольше. По словам Андрюши, у самого чиновника такая мерзкая физиономия (правильнее было бы сказать: морда), что хоть сразу сажай. Кстати, материалы о наличии алкоголя в крови потерпевшего из дела в дальнейшем таинственным образом исчезли. Пахоменко сел.
Вот тут у меня появляется вполне реальный шанс что-то узнать. Андрюше скажу, что хочу взять интервью у недавно освободившегося человека. Вполне нормальное желание – для меня, конечно. По крайней мере, ни у кого из моих знакомых в органах (да и не только в них) оно удивления не вызовет. И в самом деле возьму интервью. У бывшего мента ведь свой взгляд, сильно отличающийся от взгляда блатного. Только поеду без Пашки. С ним в крайнем случае еще раз можно приехать. Возьму интервью для еженедельника. По желанию Григория – с упоминанием фамилии или без. А между делом поинтересуюсь Ящером. Или даже попрошу выяснить, кто это.
Но для начала следует выяснить два вопроса: освободился ли Григорий и его номер телефона. А для этого следует позвонить Андрюше в Управление.
Я поднялась с постели – и тут же была встречена воем вечно голодного кота. Да, конечно, так поздно он еще никогда не завтракал. Хотя во сколько поужинал-то в последний раз?
– Василий, имей совесть, – сказала коту.
– Можно подумать, она у тебя есть, дорогая хозяйка, – сказал кот, легко укусил меня за икру, потом об нее же потерся и повел меня в кухню.
Кота накормила, выпила предусмотрительно оставленного Татьяной сока (трубы горели – не передать, наши люди поймут мое состояние) и отправилась умывать физиономию. Физиономией не ограничилась (в особенности после того, как увидела ее в зеркало) и встала под прохладный душ. Вернулась на кухню, сварила пару яичек всмяточку, взбила их с маслом (рецепт моего отца – он всегда эту смесь принимал после вчерашнего – пока не бросил пить), выпила, заела бананчиком (где-то читала, что очень хорошо для желудка с перепою), потом залила все это крепким чаем и поняла, что готова к дальнейшим подвигам.
