Я спросила, похоронили ли Семена Семеновича – или то, что от него осталось. Роман Разночинный ответил, что все оставили так как есть, и предложил проводить нас к месту происшествия.
– А Софья?.. – Клавдия Степановна многозначительно кивнула на бассейн.
– Так и плавает. Почему-то ее не забрали.
Но сначала мы все-таки перекусили макаронами, сваренными китайцем, а потом все, за исключением Вэня и Варвары Ивановны, продолжавшей страдать на крыльце, отправились к месту последней трагедии. Вася с Глорией пока не вернулись.
* * *
Все оказалось так, как описал Роман Разночинный. Только комья земли и части тела были разбросаны на довольно большое расстояние. Странно. Пулемет не мог так сам взорваться. Значит, была и мина? Или бомба?
– Огородница точно указала место, где копать? – посмотрел на Романа бомж Кирилл.
– Она призналась, что у нее есть карта, выданная спонсором. Грядки на самом деле нужно было вскопать и засеять – для описания в дальнейшем в одном из садово-огородных журналов. Но спонсор обещал при этом сюрпризы.
– Неужели он сам закапывал здесь части самолета? В смысле, его люди? – поразилась Клавдия Степановна.
Этот же вопрос возник и у Романа Разночинного, но бабка-огородница не знала на него ответа.
– Нет, закопано было давно, – уверенно заявил Кирилл, успевший поучаствовать в копании грядок. – Может, спонсор пользовался какими-то архивными данными при составлении карты?
Я склонялась к той же версии. С другой стороны, кто стал бы отмечать на карте места захоронения частей японского самолета? Кому они нужны? Или везде были заложены мины, и нашим огородникам просто повезло, что в первых двух случаях они не подорвались? Как я говорила, в Англии карты с местами установки мин делались во всех случаях. Может, мины прикрывали частями японского самолета? А русский олигарх такую карту каким-то образом раздобыл?
И что из того? Он решил устроить «сюрпризы» для участников игры? Кому повезет? Неужели это действительно игра на вылет? Помнится мне из русской истории, что офицеры любили поиграть с револьвером, в барабане которого был один патрон. Стреляли в висок – и как кому повезет.
Но это был выбор самих офицеров. При чем здесь участники игры? Или для олигархов они – просто пешки, и каждый подготовил для них подобные «сюрпризы»? Или каждый организатор ищет клад и не обсуждает это с другими? И только Клавдия Степановна проговорилась?
При таком раскладе гибель людей можно объяснить отнюдь не несчастными случаями…
Нет, не буду заниматься гаданием. Нужно это выяснить точно.
А для этого надо вернуться домой. Или, по крайней мере, связаться с шефом.
У меня была такая возможность, но ею я собиралась воспользоваться в крайнем случае – чтобы никто из помощников организаторов, находящихся на острове, не засек сигнал. У них вполне могла быть такая техника. Но могло ее и не быть.
И я решила рискнуть. Надо только отделиться от компании русских…
А пока я все сфотографировала и спросила у товарищей по несчастью, что они намерены делать.
– Убираться надо с этого острова, – заявила Клавдия Степановна.
– Пока не получится, – заметил бомж Кирилл.
– Что значит «пока»? – взвилась Клавдия Степановна. – Пока нас всех тут не прикончат? За две недели от нас от всех тут только рожки да ножки останутся! Бонни, что ты думаешь?
Кирилл встрял и заявил, что никто из мужчин в нашей компании женат никогда не был, поэтому рогов не имеет, а у женщин они не растут, иначе все бабы только и цеплялись бы друг за друга.
Я сказала, что, по моему мнению, сейчас нужно похоронить то, что осталось от Семена Семеновича, а Клавдия Степановна вполне может соорудить крест, как на могиле Ричарда. У нее это тогда хорошо получилось.
– Может, все-таки собрать останки и в бассейн? – как-то неуверенно предложил певец.
– Ты в своем уме? – заорала Анька. – Ты видишь, ч т о здесь?
– За лопатами возвращаться не хочется, – задумчиво произнес Кирилл и предложил оставить все как есть. Пусть организаторы беспокоятся.
Все русские согласились. Я промолчала. И мы в отвратительном настроении двинулись назад к дому.
Там встретили веселого Васю с еще более веселой Глорией, которую он то и дело хлопал по заднице и щипал за бока. Девица визжала от удовольствия. Может, Васе следует на американок переключиться? Там же не все феминистки, есть и жаждущие мужского внимания, но не получающие его, потому что мужики запуганы и боятся исков за сексуальные домогательства. В России же многие женщины, не имея таких домогательств, начинают сомневаться в своей привлекательности. В Англии это проявляется не так ярко. Хотя мы все-таки скорее склоняемся к американскому варианту.
Глории явно нравилось мужское внимание, тем более старшего мужчины. Варвара Ивановна в ужасе смотрела на вновь прибывшую. Я поняла, что ее смутило. Глория была одета в летние брючки с сильно заниженной талией, из-под которых при наклонах и усаживании вылезали трусики-стринги черного цвета. Из проколотого пупка свисала цепочка, болтавшаяся по животу взад и вперед. Топ был готов разорваться на пышной груди.
– Ты где нашел эту шалаву? – наконец спросила Варвара Ивановна у Васи. – Неужели никого поприличнее выбрать не мог? Ты же красивый мужик, Вася! Эх, была бы я помоложе…
– Ну хоть кто-то оценил! – Вася торжествующе посмотрел на нас с Анькой и Клавдию Степановну, потом обратился к бабке-огороднице. – Кстати, вы не подскажете, где тут приличных взять?
Варвара Ивановна повернулась к нам.
– Нет, эти исключаются, – быстро сказал Вася. – Вы еще здесь баб видели?
– Слышала, – объявила огородница. – Только говорили не по-нашему. И не по-немецки. Я немецкий на слух определяю со времен войны.
– Когда вы их слышали? – встрепенулся Кирилл. Роман Разночинный тоже подался вперед.
– Сегодня, когда ты, Ромка, деру дал. – Ответила бабка.
Певец явно смутился.
– Так, давайте поподробнее, – попросила Клавдия Степановна. – А ты, Роман, не смущайся. Любой человек деру дал бы при взрыве. Чувство страха есть у всех, и все мы дорожим собственной жизнью. То есть, как я поняла, ты сделал ноги после взрыва и вернулся только спустя какое-то время. Так?
Разночинный кивнул. Мы все посмотрели на бабку-огородницу.
Та, по ее словам, тоже рванула в кусты и там засела. А пока сидела и соображала, что делать дальше, мимо прошли какие-то мужики с бабами. Баб было две. Судя по голосам – молодые.
– Вы их видели? – уточнила я.
– Нет, я решила, что лучше не высовываться.
– И что было дальше? – не отставала Клавдия Степановна.
– Они прошли мимо – и куда-то делись. Я не знаю, куда.
– Это пропавшие подруги Глории, – объявил Вася и сообщил ей на английском, что с ее подружками все в порядке. Они нашли каких-то мужиков, или мужики их нашли, что более вероятно, и прекрасно проводят время.
Судя по виду Глории, влюбленно смотревшей на Васю, ей в эти минуты было плевать на подружек.
– А ведь за девками должны приехать к наступлению темноты, – напомнила Клавдия Степановна. – И если их не окажется на месте, то мужики с папиной яхты будут прочесывать остров. Нам это надо? Они ведь могут быть вооружены и начнут стрелять, а потом вопросы задавать.
– Я не собираюсь возвращать Глорию, – объявил Вася. – Тем более что яхта не ее отцу принадлежит.
Анька предложила мне с ней вместе снова пройтись к скале, встретить там людей, которые приедут за девушками, и объяснить, что Глория гостит у нас, а где две другие, мы не знаем.
– Сходим, – согласилась я и предложила всем пока немного поспать. Так сказать, устроить сиесту.
– Хорошая мысль, – обрадовался Вася и увлек Глорию в свою комнату.
Анька спать не хотела, они с Кириллом решили попить чаю. Клавдия Степановна прихватила Варвару Ивановну, и они отправились к себе. Клавдия сказала, чтобы я обязательно взяла ее с собой на встречу с американцами. Роман Разночинный с бутылкой рома и гитарой устроился под пальмой и объявил, что будет писать новую песню о погибших героях. У него появился такой настрой. Китайца видно не было. Вероятно, обретался на кухне.
