Образовался запутанный до предела клубок, вернее — куча зловонного мусора, которые предстоит распутать и разгрести. Типа контейнера, куда Светка выбросила старый замок. Правильное тогда я принял решение — выжечь содержимое, отделить ненужный хлам от «твердых» частиц. Но там были поиски улики — замка. А здесь… Госдума, Росбетон, «музыкальная мастерская», аптечный бизнес…

Однажды, проходя по коридору в туалет, столкнулся с… Богомолом. Листик шел с гордо поднятой головой в сопровождении Димыча. Уже одно это настораживало — на моей памяти первый случай, когда посетителя сопровождает приемщик. Обычно для этого существуют другие мужики, рангом помельче.

— Вот это встреча! — язвительно проговорил бывший наркоделец. — С повышением тебя, мент. Слышал, не стану скрывать, но не поверил. Неужто, успел продать Вацлава и теперь решил подставить Семена? Далеко пойдешь, если не подколят.

Я повелительным жестом отослал Димыча и тот покорился — повернул назад. Трудно сказать, что подействовало на бандита: внушение хозяина либо мое независимое поведение, но он стал относиться к начальнику аналитического отдела более лояльно, перестал выразительно потирать челюсть, даже научился сдержанно улыбаться.

Вот и сейчас покорно покинул пустой коридор, вышел в соседний переход и аккуратно прикрыл за собой дверь. Дескать, пусть разбираются без моего участия, у меня хватает своих забот.

Я прижал Листика к стене, блокировал слабые руки, надавил пальцами на горло.

— Ты, падло, попридержи язык, пока я его не выдрал. Понял? Подколят меня или не подколят — моя забота, но вякнешь ещё раз хоть одно слово — не жилец. Придушу.

И я заиграл на горле аптечного бизнесмена, будто на клавишах духового инструмента. Нажму — отпущу — снова нажму. Листик побагровел, попытался оттолкнуть «садиста» — не получилось.

— От…пусти… Больше… не… буду.

Я смилостивился — отпустил мерзавца. Мало того, лично сопроводил его к входу в кабинет Волина. О чем они разговаривали — неизвестно, но, похоже, о моей угрозе Богомол так и не пожаловался. Побоялся.

На следующий день к обеду в «музыкальную» мастерскую пожаловал генеральный директор Росбетона. В это время я находился в волинском кабинете, докладывал свои соображения по «покорению» одной туристской фирмы, упрямо не желающей согласиться на защиту «крышей» её безопасности.

Когда хозяину позвонили из приемной, он покосился на меня и что-то буркнул в трубку. Кажется, согласился с невесть каким предложением. Я насторожился.

В кабинет вошел Пантелеймонов.

— Ба, беглец! — с напускным удивлением воскликнул он. — Вон где вы обретаетесь! Значит, все же Семен Аркадьевич переманил…

— Заткнись! — негромко приказал Волин, но с такой внутренней силой, что генеральный закашлялся. — Платил бы специалисту, как он этого заслуживает, не переметнулся бы.

Вот это обращение! Не к выгодному заказчику — к проштравившемуся рабу, которого вот-вот закуют в колодки и обработают бичами. Как только генеральный терпит?

Вацлав Егорович присел на краешек стула, положил на колени дипломат, вопросительно поглядел на хозяина кабинета. Тот, не обращая на него внимания, обратился ко мне.

— Здорово придумано, Константин Сергеевич. Одобряю. А теперь оставь нас наедине, поработай в своем кабинете. Мне нужно потолковать с бывшим твоим хозяином, как говорится, с глазу на глаз. Не обижайся.

Я ушел. Неясные подозрения бродили в голове, образуя туманные образы Вартаньяна, Тимофеича, бородатого бетонщика, Слепцовой. Впервые ощутил едва заметную ниточку, соединяющую людей, погибших насильственной смертью, с Цеховой улицей. Мало ли что говорит Волин о своей непричастности к убийствам, сказать можно, что угодно, тем более, что у меня нет фактов, опровергающих его заявления. И подтверждающих, кстати, — тоже…

Вечером того же дня офис «музыкального» бизнесмена навестил банкир Второв. Этот вел себя более независимо, да и Волин не демонстрировал по отношению к посетителю господство и необ»ятную власть. Пожимая мне руку, банкир одарил «родственника» сладкой улыбкой. Будто обмазал липким медом.

— Наслышан, — трубно оповестил он. — Расплевались вы с племянницей.

Я опустил голову и горестно вздохнул. Дескать, вина — на мне, постараюсь исправиться.

— Не горюйте, Константин Сергеевич, конь о четырех ногах и тот спотыкается. Дай Бог, Светочка перемучается, поймет и простит. Покайтесь.

Многое бы я отдал, чтобы сбылись слова дядюшки, но знаю гордый нрав сопостельницы. Не простит, ни за что не простит, не тот характер, чтобы склониться перед мужчиной. Даже горячо любимым.

Банкир ещё раз потрепал «родственника» по плечу и вошел к Волину…

После этого я окончательно нарисовал волинскую «крышу», хитро сплетенную паутину, в которую попадали жирные «мухи», высасываемые пауком доотказа, до скелетов, обтянутых сморщенной кожей. Но представление — не доказательства.

Господи, до чего же мне хочется подслушать серетные переговоры хозяина со своими посетителями! Пусть не все, пусть отрывки, отдельные фразы, по которым, не сомневаюсь, удастся восстановить тематику и смысл всей беседы.

Приспособить подслушивающее устройство? Прежде всего, такого я не имею. И потом — вдруг у Волина имеется какой-нибудь «антиподслушиватель», некий лазер, с помощью которого можно не только заглушить, но и узнать кто и откуда ведет слежку? Об оснащенности современного преступного мира я знал не по наслышке, ещё в те, далекие от сегодняшнего дня, времена бандиты превосходили правоохранительные органы во всем, начиная от мощностей автомашин и кончая всякими хитрыми приборчиками.

И все же попрошу Сергеева раздобыть хотя бы микромагнитофон. На всякий случай. Вдруг появится возможность приспособить его под столом хозяина либо в кадке развесистого фикуса…

И вдруг меня осенила колоссальная идея. Такая, что я чуть не захлебнулся от удовольствия.

Здание, в котором разместилась мастерская по ремонту музыкальных иструментов, когда-то в давние времена представляло из себя цех какого-то предприятия, изрыгающего вредные газы. По этой причине по требованию профсоюзов была смонтирована мощная система вентиляции. Короба круглого и прямоугольного сечения, позволяющие протиснуться человеку и настолько малые — палец не просунешь, пронизали здание по всем направлениям. Мощные воздуходувки гнали в помещения чистый воздух, вытягивая оттуда испарения, вызывающие всевозможные болезни. Со свистом и всхлипываниями, скрежетом и воем.

Конечно, Волин не мог смириться с подобным «унижением» своего офиса, вентиляцию разобрали, большинство дырок в стенах заложили, но кое-где они остались. Небольшие, неприметные — стоит ли заделывать, не проще ли завесить теми же настенными ковриками? И завесили. В некоторые отверстия врезали вентрешетки — для лучшего проветривания особо важных помещений. Одно из них — волинский кабинет.

Однажды, проходя по коридору, я невольно задержался возле бокового прохода, огибающего кабинет хозяина. До меня донеслись не только голоса беседующих мужчин, но даже их дыхание. Оглядевшись, догадался — шум из вентиляционного отверстия, размером в кулак, заделанного со стороны кабинета гипсовой решеткой.

Тогда я не удивился и не взял сделанное открытие на заметку. Сейчас оно превратилось в ньютоново яблоко, свалившееся на мою глупую башку. Обогнуть поворот коридора, постоять под почти незаметным отверствием — все секреты в твоем распоряжении…

Ну, ладно, подслушаю, рассуждал я про себя, а дальше что? Услышанное ни один суд не примет, на него ни один опытный сыщик не обопрется. Следовательно, все же необходим маленький приборчик, который не только прослушает, но и запишет. Обнаружат — я в стороне, зачем опальному сыщику, недавнему зеку подслушивать, какую выгоду от этого он получит? Если все же заподозрят — успею удрать, Сергеев — под рукой, поможет, не даст в обиду.

Вызванный условленным сигналом, Иван, поколебавшись, обещал переговорить с начальством. Колебания — понятны: ведь я не просто сыщик на общественных началах, но и человек, осужденный за взятку, отсидевший положенный срок. Черт его знает, что затаил в душе недавний эек, осознал свою вину либо затаил обиду на несправедливый приговор? Стоит ли давать ему дорогостоящий приборчик, пусть даже во временное пользование? Возьмет обиженный властями человек да и использует зарубежную технику не по назначению, а во вред тому же уголовному розыску?