– Танцевали. А потом он мне поклонился и руку поцеловал.

Аня молча представляет себе услышаное. Потом спрашивает:

– Руку? А как же...

– Смотри! – Амаранта показывает Ане ладони. Они почти совсем чистые, без бородавок.

– Проходят! – радуется Аня. – Теперь точно проходят! Вот это да! Это мазь, что ли, подействовала?

Амаранта опять улыбается таинственно и говорит:

– Только никому, ладно? Короче, неделю назад... Стою в теткином магазине. Потому что Алка-продавщица отошла и меня попросила пять минут постоять. А там мелких каких-то за харчами прислали, они считать толком не умеют, все путают, просят чупа-чупсов на сдачу, а денег не хватает. Рожи такие жалобные. Мне вообще мелкоту всегда жалко. Ну, дала я им чупа-чупсы, а деньги тут же свои из кармана достала и на кассу положила. Тут мужик какой-то неместный говорит: «Девушка, как хорошо, что ты добрая». Девушкой меня назвал, прикинь? Стал за молоко расплачиваться, так быстро-быстро на мои руки посмотрел и говорит: «Вот за то что ты добрая, я тебе помогу, чтобы руки чистые стали. Приходи завтра с утра к озеру». Может, он маньяк какой? И попробовать охота – вдруг поможет? Короче, прихожу к озеру, а он уже там сидит, и руки вот так сложил. Складывай, говорит, ладони, как я, только не подглядывай. И что-то такое мне из своих ладоней в мои – пурск. Щекотное. Теперь, говорит, двенадцать раз повторяй: «Моря-Марина, забери у меня то, что злыми духами принесено». А потом раскрой ладони. Я двенадцать раз честно повторила, раскрыла ладони, а там знаешь, что было?

– Что?

– Бабочка! Шоколадница. Улетела она. Он говорит: вот так от тебя все и отлетит. И парнишка, который тебе нравится, скоро сам, типа, клинья начнет подбивать. Только верить надо, и тогда обязательно сбудется. Вот... А еще он мне подарил такие перчатки... Как в кино... Как у принцессы...

– Перчатки? – Аня вскочила на ноги. – А он где живет?

– А тебе зачем?

– В старом доме, – уже не спросила, а ответила Аня.

– А ты откуда знаешь? – Амаранта насторожилась и тоже встала.

– Ты там была? – строго спросила Аня.

– А ты что, тоже была? – Амаранта готова драться.

– И он говорил тебе, что это счастье, что ты есть на свете? – чуть не плача, спросила Аня.

– Нет. А тебе говорил, значит?

Молча смотрят друг на друга.

– Правильно говорят, что все мужики – скоты, – кивнула Амаранта.

– Что же теперь делать? – спросила Аня. (Даже не спросила, а просто подумала вслух. Что делать, как быть, как доверять?)

Амаранта, как человек конкретный, сказала просто:

– Убить его надо.

– Как – убить?

– Пугнуть, хотя бы. Заставить, чтобы извинялся. Прощение чтобы просил. Ты теперь когда с ним встретишься?

– Завтра.

– Где?

Лисапед дома старательно начищает здоровенный самовар. Лохматый кот подходит к нему, видит свое отражение в самоваре, нюхает, ничего не понимает, прядет ушами и уходит.

Человек сидел на толстом еловом бревне и, увидев Аню, поднялся к ней навстречу. Улыбается.

– Привет!

– Привет...

– Ты что такая... Что стряслось?

– Да ничего...

Человек видит, что Аня смотрит куда-то ему за спину. Оборачивается. Там стоит Амаранта и говорит:

– Руки!

– Что?

– Руки за спину.

– Извини, я не расслышал, – говорит человек и послушно убирает руки за спину.

Амаранта связывает ему руки.

– Девчонки, вы чего? – Человек смотрит на Аню. Аня не смотрит на него.

– Становись на колени, – приказывает Амаранта.

– Что стряслось-то?

– На колени становись.

Человек опускается на колени. Амаранта достает из рюкзачка внушительный нож.

– Думаешь, с нами так можно? Думаешь, тебе за это ничего не будет? Зачем ты так? Зачем ты у нее про меня выспрашивал, а у меня – про нее? Шутил, что ли? Смеялся над нами, да? Думаешь, тебе за это ничего не будет? А вот это видел? Мы тебя сейчас убьем и в землю закопаем, понял? Проси прощения.

– Простите меня, пожалуйста, – говорит человек. – Я виноват. Просто я хотел, чтобы никто не обижался, я боялся, что вы ссориться начнете, ревновать будете...

– Ты нам тут лапшу на уши не вешай. «Простите, пожалуйста»... Мы сейчас тебя убьем, не понял, что ли?

– Понял.

– Проси пощады, ясно? Ползи и целуй нам ноги...

Девочки отходят подальше и разуваются. Мох и босые ступни. Человек передвигается на коленях по мху, его руки связаны сзади.

– Давай подойдем поближе, чтобы ему удобнее было ползти? – предлагает Аня.

Амаранта молча показывает фигу и стоит, скрестив руки на груди. Человек приближается и смотрит на них снизу вверх.

– Пощадите, – говорит человек.

– Давай пощадим? – просит Анна.

– Пусть ноги целует, – хмурится Амаранта.

Человек прилаживается, устраивается так и этак, в конце концов ложится на землю и принимается целовать их ноги.

Девочки хихикают и переминаются с ноги на ногу – щекотно. Человек прилежно целует ступни и пальцы, лодыжки и круuлые косточки.

Девочки умолкают. И в лесу тихо.

Человек долго целует ноги Амаранты и Ани. Перестав целовать, человек смотрит вверх, на небо между деревьями. Бледное лицо и рыжая сосновая хвоя в бороде. Человек поднимается на ноги и легко, одним движением плеч, освобождает связанные руки.

Не спеша уходит, удаляется.

– А еще поцелуй, – странным, осипшим голосом просит Амаранта.

И Аня тоже:

– Поцелуй, пожалуйста...

Человек не отвечает – уходит, не слышит. Или обиделся? Быстро темнеет в лесу. Девчонки срываются с места, спешат за ним, зовут, догоняют, заглядывают в лицо.

– Обуйтесь, девочки, сыро, – устало и безразлично говорит человек, через плечо, не глядя на них, и они пугаются – какой он вдруг стал сутулый и старый, и лицо такое худое и грустное. Пугаются, что они сильно обидели его, и он больше никогда не будет рассказывать им истории, не пустит в дом, полный чудес...

Девчонки начинают ругаться, чуть ли не драться:

– Это все ты, вечно из-за тебя...

– Нет, это ты!

– Дура!

– Сама дура чертова тупая... (Обзываясь и бранясь, они бегут за ним.)

– Ну подожди, ну пожалуйста, ну куда ты? Ну извини, ну прости, пожалуйста...

Человек останавливается, и они льнут к нему, а он обеими руками обеих обнимает:

– Эх вы, сыроежки...

Начинает накрапывать дождь.

Дома у Лисапеда. Он вернулся с рыбалки, чистит рыбу. Головы заботливо раскладывает кошкам по мискам.

Моет руки под железным рукомойником. Смотрит на ходики. Заваривает себе чай в большую чашку. Включает старый, на тонких ножках, телевизор. Усаживается на кушетку.

Надраенный самовар сияет на столе.

Поужинавшие кошки, облизываясь и подмигивая, (верный признак кошачьей сытости), собираются вокруг своего хозяина. Лисапед заботливо рассаживает кошек на коленях и на кушетке.

По телевизору начинается «В мире животных», про львов и тигров.

Лисапед показывает кошкам тигров. Вместе смотрят телевизор.