– Зануда какой-то, – равнодушно и хмуро отвечает Аня.
– Как можно так говорить о взрослом человеке? – праведное негодование.
– А чего он пристал? Я фантик от жвачки выбросила, так он полчаса лекцию читал – о вреде жвачки и об охране природы.
– И правильно сделал! Наконец-то тут стали нормальные люди появляться.
Мама повернулась спиной, чтобы уходить, и Аня с удовольствием показала маминой спине язык.
12
Вечер. Сумерки в саду. Горит свет на террасе. Человек пьет чай. Пар от чашки с чаем.
Человек листает толстую, большую книгу со старинными буквами. Надпись на обложке: «Кораблевождение и его астрономические особенности».
Шорох в саду. Человек вглядывается в темный сад.
Саня-Лисапед ходит по саду, деловито снимая с веревок одежду.
– Уродились нынче свитера и рубашки... – сказал человек.
Саня испугался, кинул ворох одежды на землю, метнулся к дырке в заборе.
– Ничего, можно, – сказал человек. – Бери, если надо. Правда, бери...
Робко улыбаясь, Саня подобрал одежду.
– Ты, я вижу, парень хозяйственный, толковый, – похвалил человек. – Приходи ко мне помогать, дом чинить. Дел невпроворот, а одному несподручно.
13
Утро. Туман от травы. Аня и человек идут на поиски старого маяка. Входят в мусорный, чахлый, истоптанный перелесок, переходят по досточкам ручей в овражке, поднимаются в гору, идут через поле... Прячутся под деревом от дождя...
14
Толстый вязаный свитер до того велик Ане, что смотрится, как платье. Аня греет руки о большую глиняную чашку с чаем. Ходит по дому, разглядывает.
Кругом ремонт. Только в белой комнате порядок – пустота и цветы под непонятной зеленой картиной.
– А это что нарисовано?
– А что ты видишь?
– Море. Или нет – небо... Вообще-то здорово похоже на лес. И на город, если отсюда смотреть...
Человек улыбается.
– И море, и небо, и лес... И город, и музыка... Точно! Человек, который картину эту нарисовал, очень все это любил.
– Какой человек?
– Хороший очень. Сумасшедший. Смешной. Да нет его уже на свете... Ну, дружочек мой чудесный, прошу к столу. Славный сегодня денек – новолуние, ветер юго-восточный, значит, бороду можно не пылесосить, а надо есть жареные креветки в банановом соусе. В таких маленьких приморских поселках, как наш, непременно надо есть жареных креветок, в тихую жаркую погоду. Итак, Анна! Мне было очень приятно начать поиски старого маяка не в одиночку, а с тобой. Ты молодец! Из тебя получится отличный путешественник и мореход. На память о нашем первом дне поисков я дарю тебе... Вот, смотри... Надеюсь, тебе понравится.
Человек положил перед Аней узкую бархатную коробочку. Аня открыла. В коробочке – ажурные перчатки с перламутровыми пуговками и такой же веер.
– Откуда у тебя это? – спросила Аня.
– Это уже у тебя, а не у меня.
Аня надела перчатки.
– Ура, подошло, подошло! – человек засмеялся от радости и захлопал в ладоши.
– Ты вообще откуда взялся? – спросила Аня, глядя то на свои руки в перчатках, то на веер, то на человека.
Он не ответил.
– Я таких, как ты, еще никогда не видела. Ты совсем не такой, как все взрослые... – и, не умея сдержать счастливой и нежной улыбки: – Ты такой хороший...
Человек опечалился.
– Я плохой, – серьезно сказал он. – Я очень плохой.
15
Саня-Лисапед помогает человеку по хозяйству. Вдвоем пилят на станке доски, и белые стружки летят.
Вдвоем едят картошку в мундирах, запивают молоком. Саня что-то рассказывает, низкий голос, невнятное гудение, жестикулирует ручищами, и человек понимает его.
– Не горюй, – утешает он. – Забудь. Зачем тебе такая дура? Ты еще вон молодой совсем... Поживи, оглядись... А девушек на свете много, успеешь еще...
Саня кивает со вздохом.
16
Аня дома. Она занимается музыкой – плохо играет на скрипке.
Толя-Тормоз, сидящий с журналом в шезлонге, вздыхает и оглядывается на дом с тоскливой досадой.
17
Под мостом через узкую речку сидит Аня с подружкой Амарантой – коренастой девочкой с грубоватым лицом.
Амаранта смотрит на свои ладони. Потом на тыльные стороны.
– Проходят? Проходят, правда же?
– Ну да, в общем-то, – нерешительно говорит Аня. – Ты мазь-то мажешь, которую у экстрасенса купили?
– Мажу, – уныло сказала Амаранта.
– Ты лягушек в руки не брала? Говорят, от лягушек бородавки бывают.
– Говорят еще, бородавки у тех вырастают, кто одно место трогает, – поделилась Амаранта.
– Да? – Аня испугалась. – А ты что, трогаешь?
– Да нет, – неуверенно сказала девочка.
– Пошли? – Аня встала. – Мне до семи разрешили.
Они вышли из-под моста на дорогу.
Навстречу Саня-Лисапед идет, велосипед катит, улыбается девочкам приветливо. На Сане – отличная лайковая куртка.
18
Аня в гостях в старом доме.
– А откуда у Лисапеда такая куртка?
– Я подарил.
– Ничего себе...
– Грустно мне было, вот и подарил. Когда грустно, надо кому-нибудь что-нибудь подарить.
– А почему тебе было грустно?
– Если честно, мне было грустно из-за нее, – человек кивнул на зеленую картину.
– Из-за картины?
– Из-за той, которая ее нарисовала.
– Потому что она умерла?
– Потому что я ее сильно любил.
– А она тебя – нет?
– И она меня любила. А еще я ее мучил. И она меня мучила.
– Зачем мучить, если любишь?
– Это бывает у взрослых. Взрослая глупость. Любили и мучили. Господи... Теперь вот нет ее больше...
Он умолкает, и лицо у него такое безутешное, такое угасшее, что Аня робко, едва касаясь, гладит его по голове. Не глядя на Аню, он берет ее за руки, в ее ладонях прячет свои глаза и молчит. Поднимает голову и уже не так грустно глядит, даже улыбается.
– Как хорошо, что ты есть на свете. Ты бы с ней подружилась.
– А она была какая?
– Какая... Ну вот если на картину смотреть умеючи, то можно увидеть ее...
19
Дом Лисапеда – деревенская избушка в два окошка. Печка, бревенчатые стены с портретами советских киноартистов, кушетка, железный рукомойник, телевизор на тонких ножках, много старья.
Лисапед в дареной лайковой куртке смотрится в старое зеркало. Приосанивается. Поворачивается. Вдруг придает лицу задумчивое выражение и говорит невнятно, но по интонации очень похоже подражая человеку:
– Ты вон еще молодой совсем... А девушек на свете много...
20
Аня и Амаранта опять под мостом. Амаранта улыбается таинственно.
– Ты что вчера на дискотеке не была?
– Не пустили, – говорит Аня. – А что?
– Ты что!
– Нет, правда? – Помолчав, Амаранта говорит: – Меня Колька Лутников на медляк пригласил.
– Да ты что?! Сам?
– Ну.
– И что?
