поплачем тихо и светло.
Добро разлито повсеместно,
а побеждает всюду зло.
Какие истины ни ведай,
дела какие ни верши,
зло снова празднует победу
в сраженьи плоти и души.
Добро духовно, зло телесно,
душа незрима, плоть груба.
Была бы даже неуместна
с другим исходом их борьба…
* * *
В ущельях Гиндукуша,
счет потерявши дням,
простреленную душу
влачил он но камням.
И призрак появился,
когда не мог он встать.
– Зачем ты так напился? –
спросила горько мать.
Жена в одежде вдовьей
сошла к нему во мгле,
– Целуешься до крови
ты с кем в чужой земле? –
Близка его кончина.
Темнеет небосклон.
В последнем свете сына
успел увидеть он.
Держа ружье-игрушку,
сын крикнул из огня:
– Ты почему в войнушку
играешь без меня?
* * *
Все интересней год от года
на переломах бытия
не жизнь державы и народа,
а собственная жизнь твоя.
Над ней история не властна,
поскольку смерть ее итог.
Что в ней случается напрасно, –
не переправит даже Бог.
Восстанет падшая держава,
народ поднимется с колен, –
ни времени, ни сил, ни права
нет у тебя для перемен.
И в этом мире преходящем
ты отвечаешь до конца
за то, что только в настоящем
и лишь от первого лица.
РАЗВЕДЧИК
В небе апрельском сером
лебедь свершает круг.
Вчера он летел на север,
сегодня летит на юг.
Тело его поджаро,
крылья его длинны,
глаза его, как радары,
к цели устремлены.
Видит он лёд озёрный,
талый прибрежный снег,
посередине чёрный
стоит на льду человек.
"Путник, рыбак, охотник?
С ружьём или без ружья?.."
Жалко, что время отнял
у лебедя сдуру я.
Его на маршруте с юга
нетерпеливо ждёт
старый вожак, подруга
и остальной народ.
После разведки долгой
хрипло он им кричит:
– Есть ещё жизнь за Волгой!
Рыбак впереди торчит!
РОМАНТИКА
Воспевший гибель Рима...
А кто ее воспел?
Смерть неисповедима
среди текущих дел.
Пока звучали речи,
пока не грянул срок, –
Рим был велик и вечен,
погибнуть он не мог.
Да, подзагнили нравы,
провинции ушли…
Но – чтобы всю державу
стереть с лица земли?
Не верилось в такое
живущему певцу,
хоть слёзы непокоя
катились по лицу.
Романтиком назвали –
от слов "старинный Рим" –
того, кто мог едва ли
в ту пору быть иным.
Воспевший гибель Трои...
Нет, это не пример:
во время жил другое,