Ее отец называл его Клаасом. Под этим именем его знал весь Брюгге: возможно, они никогда не станут именовать его иначе. Точно так же она и сама с большой решимостью называла его про себя с той ночи. Она не забыла его слова, ведь он говорил правду.

Они расстались ненадолго: Феликс де Шаретти со свитой отбыл, чтобы оставить лошадей и пожитки на другом постоялом дворе, название которого Клаас никак не мог припомнить. Затем они вернулись в качестве гостей, чтобы разделить ужин с Флоренсом ван Борселеном.

Ее отец заказал для своего семейства отдельный зал и пригласил других гостей: всех членов городского совета, которые явились с женами, а один даже с дочерью. Также здесь был его секретарь, которого усадили рядом с Клаасом. Комната оказалась небольшой, с чистым, выложенным плиткой полом и длинным столом, покрытым тонкой льняной скатертью с вышитыми узорами.

Все, рассевшись, принялись за угощение, ведя благочинные беседы, в то время как отлично вышколенные отцовские слуги ухаживали за гостями. Кателина заметила, как одна из девушек подмигнула Клаасу, а затем еще и еще раз. Он вроде бы ничего и не заметил, но она была совершенно уверена, что это не так. У них с отцовским секретарем, похоже, нашлось немало общих тем для разговора.

Мать Кателины, как и следовало ожидать, говорила о Брюсселе. Юный Феликс также внес свой вклад в беседу, но вскоре сменил тему и пустился в подробный и весьма умиляющий отчет об охоте с гончими дофина. Когда рассказ подошел к концу, ее отец заговорил о прелестях Лувена, о тамошних университетских профессорах, а также о тех делах, что там вели Шаретти, полагая, что на эту тему Клаас и Феликс будут рады поговорить.

— Ты забыл, отец, — поправила его Кателина. — Клаас оставил все это, чтобы заняться перевозкой депеш.

Ее мать похлопала супруга по руке.

— Ну вот, мейстер Флоренс, вы все напутали. А это чудное яблочко, что Гелис получила из Милана!.. Прекрасный город, как я слышала. Но капеллан принцессы был шокирован тем, как тамошние дамы белят себе лица. Он человек широких взглядов, но эта краска поразила даже его. Он сам рассказывал нам…

Отец Кателины редко прислушивался к словам жены, что, вероятно, способствовало его благодушному нраву. Сейчас он переспросил:

— Депеши? Тогда, должно быть, тебе приходится посещать разные интересные места Дофин также пользуется твоими услугами?

Две обманчивых ямочки показались на щеках Клака. Девица — кто она такая? Кателина позабыла, как представил ее отец, — не сводила взгляда с Клааса.

Тот ответил:

— Я знаю, что jonkheere Феликс охотится с гончими дофина, но есть пределы тому возвышенному обществу, куда нас могут допустить. Однако я перевожу письма Анджело Тани, а также банка Строцци и Дориа.

— Ну, а я встречался с дофином, даже если тебе не так повезло, — возразил Феликс. Локоны его, в кои-то веки завитые надежно и крепко, подпрыгнули, когда он повернулся к хозяевам стола. — Восхитительный замок — Генаппа. Полагаю, вы там бывали?

Поскольку оказалось, что им не довелось там побывать, он пустился в обстоятельный рассказ. Однако Кателина усомнилась, так ли много он мог увидеть на самом деле, и бывал ли там так уж часто. Впрочем, подумала она, это, возможно, и к лучшему. Говорят, что любая интрига начинается в Генаппе. Дела Шаретти могут пострадать, если они окажутся слишком завязаны с тамошними делами.

— Да, важнее всего хорошая семья, — заявила внезапно мать Кателины. — И тогда ни к чему большие дворцы, толпы слуг и охотничьи замки во всех угодьях. Возьмите хоть короля Франции, который страдает от нехватки сыновней любви и болезней, невзирая на дюжины новых шелковых нарядов и своих алых и зеленых дублетов. Собственный сын стал ему злейшим врагом.

Супруг ее улыбнулся.

— Ну, от недостатка любви он едва ли страдает, моя дорогая. На самом деле, прошу простить, но говорят, что именно любовь послужила причиной его недомогания. Однако, ты права, это печально. Когда сын недолюбливает отца — это проходит. Это обычно при взрослении. Но чтобы взрослый мужчина возненавидел собственного сына — вот это противоестественно.

— Тогда взгляни на герцога Бургундского! — воскликнула ее мать. — Что у него есть кроме единственного сына… Очаровательного, богобоязненного, прекрасно воспитанного. Лучший землевладелец в Голландии. И так отважен. Выходит в море на своих кораблях даже в худшую бурю; жаждет лишь проявить себя на поле брани. Но ведь он ненавидит своего отца, а отец ненавидит его! Эта ужасная ссора. Если бы не дофин, они бы поубивали друг друга. Бедняжка герцогиня оставила двор. А теперь, когда дофин берет молодого Карла с собой на охоту, герцог гневается. Говорят, король Франции в шутку предложил герцогу обменяться сыновьями, поскольку его собственный отпрыск, похоже, отдает герцогу предпочтение. Вот видишь, что делают с людьми деньги и власть!

Гости, которым уже доводилось встречаться с супругой Флоренса ван Борселена, осторожно заулыбались, храня опасливое молчание. Как всегда. Кателина и ее отец также молча выжидали. Под конец Флоренс ван Борселен сказал лишь:

— Советую тебе последить за своими словами, моя дорогая, а не то Кателина решит выйти замуж за бедняка, чтобы его наследники не вздумали в один прекрасный день обернуться против нее.

Он не упомянул Саймона Килмиррена, чьи отношения с собственным отцом однажды назвал противоестественными. И за которого Кателина некогда подумывала выйти замуж.

Феликс заерзал. Клаас покосился на него, но, поколебавшись, предпочел сохранить молчание.

— Я не говорю, что дофин прав, — заявил Феликс. — Или граф Шароле. Но люди не всегда повинуются приказам И это не всегда имеет отношение к деньгам и власти.

— Ты совершенно прав, — подтвердил отец Кателины. — И правду сказать, даже женщины порой противятся нам. Но в некоторых семьях внутренние распри отзываются слишком широко. Ссора между князьями может разорить страну. Ссора между отцом и сыном разрушает их общее дело. Если повздорят рыбак и его отпрыск, то лодка не выйдет в море, и им будет нечего есть. Вот почему королю надлежит иметь множество бастардов: на тот случай, если сыновья изменят ему, то у него останутся отпрыски, кому он сможет доверять. И вот почему человек должен держаться за своих дальних родичей, дядьев и двоюродных братьев, ибо они могут понадобиться ему. Я знавал таких, для кого племянник стал куда лучшим наследником, чем собственный сын.

Ничего подобного она не слышала от отца прежде. Кателина догадалась, что он позабыл о присутствии здесь бастарда Клааса, и теперь, покосившись на него, поймала на себе взгляд этого самого бастарда, веселый и успокаивающий. Затем ей вновь пришлось отвлечься, потому что матушка взорвалась.

Матушка взрывалась часто, и тогда они просто ждали, притихнув, пока минует гроза. Сейчас же оказалось, что ее глубоко оскорбила мысль, будто супруг способен поставить ребенка какой-то другой женщины вперед ее собственных дражайших дочурок, и несомненно, все прочие дамы за этим столом должны разделять ее чувства. Она считала, что многочисленные незаконные отпрыски герцога — это просто позор. Уж не пытается ли муж сказать, что две незаконнорожденные дочери дофина также должны играть роль в державной политике? А как насчет…

Основной гость этого вечера, имевший определенный опыт общения с семейством ван Борселен, внезапно обнаружил, что час, к сожалению, весьма поздний, и он заслуживает порицания за то, что так долго отвлекает внимание мейстера.

Флоренса и его супруги. Так велико их гостеприимство, так очаровательно их общество, что они могут винить в этом лишь самих себя.

Остальные также начали подниматься, и Клаас. — одним из первых, а Феликс — лишь с неохотой. Незнакомой девице понадобилась помощь — Клааса, разумеется, — чтобы выбраться из-за стола. У него глаза были круглые, как у какой-то глупой обезьяны, чистая правда. А эти мышцы на руках — оттого, что он выжимал ткань из красильных чанов. Появились ямочки на щеках. Девица обратилась к нему. Глазки ее засверкали. Он отозвался. Девица улыбалась.