— Да, я уже поняла, что ты хочешь заставить меня нанять для Асторре целую армию. Но я не вижу здесь оружия.
— Конечно, — отозвался Клаас. — Я уже говорил, что мессер Тоби едет в Пьяченцу. Там он должен закупить пушки и порох для Тибо и Жаака де Флёри. Я также попросил его приобрести пятьдесят schioppetti для капитана Асторре. Ружья.
— И чем за них платить?
— Понимаете, — начал Клаас, — это великолепная схема. Банк Медичи поддерживает Милан и Неапольского короля Ферранте, поэтому их миланский управляющий — брат Томмазо Пигелло — готов выдать нам аванс для покупки ружей, а также для того, чтобы Томас мог нанять еще полсотни наемников для Асторре. Потом мы пойдем к герцогу Миланскому и предложим ему пятьдесят полностью вооруженных стрелков, при условии, что он подпишет очередную кондотту. Этими деньгами мы расплатимся с Пигелло и оружейниками, и еще останемся с прибылью.
— А капитана Асторре, стало быть, не посвятили в этот великолепный план?
— Он не любит ружья, — пояснил Клаас. — В отличие от мессера Тоби и Томаса.
— А мейстер Юлиус? — полюбопытствовала вдова. — Или ты уже забыл, что я отправила высокооплачиваемого стряпчего с вашим отрядом, который, как мне казалось, именно и должен заниматься всеми контрактами и закупками?
Вместо улыбки его губы изобразили задумчивую гримасу. Вскинув руки, он сцепил их над головой и прижмурился, словно под дождем.
Она продолжала настаивать:
— Это не такой уж трудный вопрос, если только ты не страдаешь от головной боли.
Он опустил руки. Улыбка вернулась, но на сей раз слегка смущенная.
— С Юлиусом и впрямь не так просто. Он умный человек и скорее послушает вас или Тоби, нежели меня.
— Это означает, — резко отозвалась она, — что Тоби оценил тебя по достоинству, а Юлиус — нет. Так почему не сказать напрямую?
Вместо этого он спросил:
— Феликс стал много пить?
Он никогда не позволял недопониманию возникнуть между ними и всегда шел напролом. Ей следовало помнить об этом.
— Да. Ему недоставало тебя. Колокольчики… Козы…
— Да, мне очень жаль. Но у меня не так много времени, чтобы подыскать для себя отправную точку. Вы даете ему деньги?
— Только не на турнирные доспехи, — отозвалась она И поскольку он по-прежнему пристально смотрел на нее, добавила: — И не на горностаевые хвосты…
— Тогда… — начал он и тут же осекся. Теперь она тоже услышала это. Феликс звал их снаружи.
— Может, нам?.. — начала она.
— Нет. Пусть увидит сам, — возразил Клаас. — Никаких подробностей. Просто маленькая тайная сделка, о которой ему не стоит болтать. Он поймет. Это ведь его компания.
— Но… — начала она.
Открылась дверь. Это был Феликс и его горностаевые хвосты. И взгляд, полный подозрений.
— Мне сказали, что вы оба здесь.
— Надеюсь, что так, — подтвердила Марианна де Шаретти. — Поскольку я распорядилась, чтобы тебя прислали ко мне, как только ты соизволишь появиться. Где ты был?
— Гулял. Что здесь такое?
Он взял свечу у Клааса и принялся осматриваться, пока она рассказывала ему. Вернулся с островерхим шлемом и неожиданно водрузил его Клаасу на голову, отчего тот невольно поморщился. Феликс захихикал.
— Хуже может быть только одно, — заявил он. — Это те железяки, в которых ты приехал. Почему бы тебе не подобрать что-то для себя и не купить у нас?
Марианна де Шаретти, напрягшись, открыла было рот для ответа, но Клаас опередил ее:
— У меня есть все, что нужно. К тому же все лучшее ты наверняка захочешь отобрать для себя.
— Лучшее из чего? Это боевые доспехи для наемников, которые топчутся в грязи.
— Моя ошибка, — подтвердил Клаас.
— Так я и думал. Ты же не думаешь, на самом деле, что я соглашусь выступить…
— Разумеется, нет, — подтвердил Клаас. — Но, понимаешь, меня-то обучал капитан Асторре. Я забыл, что ты не имел с ним дела.
Марианна де Шаретти наконец подала голос:
— Я замерзла. Феликс, возьми фонарь и посвети мне до двери. Клаас, довольно. Задуй свечи и закрой подвал.
Послушно поднявшись с места, Клаас принялся гасить огонь. Ее сын повернулся к матери спиной и, побагровев, встал у него на пути.
— Что ты хотел сказать: я не имел дела с Асторре? А зачем, по-твоему, мать наняла его?
— Его нанял твой отец, — возразил Клаас. — Как телохранителя.
— И чему же можно научиться от телохранителя? — Феликсу, особенно когда он разозлится, не составляло труда сменить позицию в споре. — Боже правый, ты провел всего неделю в обществе второсортного вояки, и теперь пытаешься меня учить. Люди благородного рождения не дерутся на кулачках на заднем дворе. Они бьются на турнирах. Неужто ты думаешь, что я научился всему, что знаю, у Асторре?
Клаас, терпеливо выждав, нагнулся и загасил свечу рядом с Феликсом.
— И у кого же ты тогда обучался?
Феликс вознамерился было ответить, но осекся. Затем он заявил:
— Тебе платят не за то, чтобы задавать вопросы. Тебе платят, чтобы ты делал то, что велено. Гаси свечи.
Он отошел в сторону. Клаас закончил, а Феликс с фонарем направился к двери. Мать последовала за ним. Из темноты их догнал голос Клааса.
— Капитан Асторре тоже учит турнирной борьбе. Обернувшись, Феликс лающе хохотнул:
— И ты считаешь, что ты лучше меня?
— У меня нет лошади. И копья. — В голосе Клааса звучала печаль.
— Ну, это не проблема. Я тебе одолжу. Можешь выбрать себе доспехи. Будем считать, что это заем. Завтра я велю, чтобы за городской стеной возвели барьер, и мы проверим, на что ты годен. Разумеется, с хорошим закладом, если только у тебя хватит смелости.
— Феликс! Клаас! — окликнула Марианна де Шаретти.
Ее сын с фонарем в руке прошел мимо, пересек двор и забарабанил в двери дома, оставив двор и подвал в кромешной тьме. За спиной она слышала негромкий смех Клааса. Раздался шорох, и рядом с ней появилась зажженная свеча, прикрытая от ветра его ладонью. Он уже снял шлем, и теперь выглядел куда серьезнее.
— Он хочет турнирные доспехи. На самом деле, должно быть, они у него уже есть. Я тут вспомнил о Братстве Белого Медведя. У них большой турнир после Пасхи.
Она уставилась на него.
— Он не осмелится!
— Может. При необходимой поддержке, его сочтут вполне достойным. Ансельм Адорне впервые взял в руки копье, когда был немногим старше.
— Но он хорошо обучен. Все Адорне занимались с настоящими мастерами.
— Возможно, Феликс также занимается с настоящим мастером. Меня это не удивит. Он очень уверен в себе. Но было бы лучше выяснить заранее, насколько он преуспел.
Он двинулся вперед, но Марианна де Шаретти осталась на месте.
— А насколько преуспел ты сам?
— Не слишком, — отозвался Клаас. — Полагаю, мы с ним наравне. Что бы ни случилось, он, конечно, победит. Так что нет причин для беспокойства. С Феликсом все будет в полном порядке. А я впервые в жизни приму на себя удары в полных доспехах. Честное слово, в свое время в Стейне мне бы это очень пригодилось.
На подготовку состязания между Феликсом и слугой его матери ушло целых два дня. Большую часть взял на себя сам Феликс Заручившись поддержкой приятелей и сцепив зубы, он словно готовился к полномасштабной войне, но понемногу, когда время и те же самые приятели оказали свое действие, он, как обычно, стал забывать свою злость и начал от души наслаждаться происходящим.
Он вознамерился показать свое мастерство, продемонстрировать доспехи и одержать решающую победу, не слишком обидно наказывая при этом своего доброго, пусть и слишком болтливого друга Клааса. Разумеется, важно также было и выиграть заклад, — который, но настоянию матери, был уменьшен до пары латных перчаток.
Ко времени состязания до него дошло, что ему вроде бы не положено владеть никакими иными доспехами, кроме тех, что хранятся в доме. Из этих запасов он и позаимствовал все необходимое, но не устоял перед соблазном изъять из тайника новый великолепный шлем с орлиной головой и красным плюмажем. Гёйдольфу де Грутхусе он велел сказать, будто шлем тот ему одолжил. Феликс с нетерпением ждал намеченного часа Пара-тройка друзей, возбужденные этими приготовлениями, выпросили лошадей у своих отцов и также попросились присоединиться. В этот момент явились двое городских стражников, с серьезным видом предупредившие, что состязания подобного рода строжайше запрещены без особого надзора, даже если все происходит в шутку. Слово «шутка» привело Феликса в бешенство, и Джону Бонклю пришлось навести порядок, уплатив стражникам немного денег.
