— Разумеется, ты хочешь разбогатеть. Ты хочешь заставить людей в Брюгге кланяться тебе, а не награждать побоями. Ты хочешь иметь наряды и драгоценности, и любовницу не из служанок, и хочешь продемонстрировать это все перед Жааком де Флёри и его женой, и Кателиной ван Борселен. И капитаном Лионетто. И шотландцем Саймоном. Ты собираешься преспокойно отправить Юлиуса с Асторре воевать, а сам намерен спокойно вернуться в Брюгге, чтобы продать там свои секреты, не неся ответственности ни перед кем, кроме пустоголового юнца и вдовы, которая нуждается в сообразительном молодом помощнике. Ты женишься на ней, Клаас? — поинтересовался Тоби. — Я уверен, она не откажет. Ты отлично умеешь обходиться с женщинами.

— Я уже сказал, что мне не нужен напарник, — возразил Клаас. — Вы оказались замешаны по ошибке. Больше вы ничего об этом не услышите.

Теперь его голос звучал совсем иначе, и он больше не походил на человека с соломой в волосах.

— Несмотря на то, что кто-то думает, будто я знаю все то же, что знаешь ты? — подколол его Тоби.

Клаас повел плечами.

— Все, чего они хотят, это не дать никому возможности отыскать новые залежи квасцов. Если вы уйдете в тень, им не о чем будет беспокоиться. Вы единственный, кто мог бы отыскать эти залежи.

Глаза Тоби наполнились слезами. Он чихнул, но не получил в ответ благословения. Вытер нос, напряженно размышляя, и наконец промолвил:

— Все ясно. Стало быть, краска для волос, любовные эликсиры и пустая болтовня о травах и деревьях? Квилико не сказал тебе, где находятся квасцы?

— Он только говорил, что они где-то в Лацио. Но это огромная область вокруг Рима, принадлежащая папе. Вот почему нет смысла поддерживать да Кастро. Как только залежи отыщут, то папа, и никто другой, возьмет их в свои руки.

— Как было разумно с твоей стороны не сказать мне об этом, — заметил Тоби. — Я мог бы заняться этим сам, при поддержке дяди. И ведь я все еще могу, не так ли? Найти залежи, если они существуют, и привести доказательства. Ведь иначе фокейцы не станут платить, чтобы это скрыть, верно?

Дружелюбное выражение вернулось на лицо Клааса.

— Почему бы вам и впрямь не сделать это, мастер Тоби? Кто-то ведь должен воспользоваться такими сведениями.

— А почему не ты сам? Ты же сказал, что не нуждаешься в напарнике.

Клаас посмотрел на него.

— О, это что касается посыльной службы. Нет, ведь люди будут удивляться, если я стану неделями пропадать на холмах и расспрашивать левантийских торговцев и добытчиков квасцов. Рано или поздно кто-нибудь другой все равно обнаружит эти залежи. Так что тут попросту имеется возможность получить быструю выгоду, для человека, который способен уделить этому время прямо сейчас.

— Понятно, — кивнул Тоби. — А что ты сказал фокейцам? Клаас спустил ноги на пол и уперся ладонями в колени.

— Что они к весне получат доказательства существования рудников. Если хотите, я им скажу, что доказательства представите вы. Если не хотите, я скажу, что никаких залежей не существует.

— Они тебе не поверят.

Клаас улыбнулся.

— Вы будете в безопасности.

— Разумеется, благодаря Джамматтео.

Огонек свечи задрожал. Полчаса, вероятно, уже почти прошли.

Тоби заметил:

— Знаешь, ты сам заслужил свою судьбу. Ты сам затеял все это. Если они не поверят, то сделают с тобой то же самое, что, как они надеялись, ты сделаешь с Джованни да Кастро.

— Тогда мне лучше поспешить и раскопать какие-нибудь секреты, чтобы защитить себя, — с дружелюбным видом отозвался Клаас. — Если не хотите принимать решение сразу, то я пока потяну с окончательной договоренностью. Наши фокейские друзья ждут отчета лишь ближе к весне.

А вот это было разумно. Такое предложение пришлось Тоби по душе. К тому же не было необходимости спешить с ответом. Делая вид, будто вопрос о квасцах вообще не поднимался, Тоби сказал:

— Я хочу, чтобы ты сказал им прямо сейчас, что я не буду иметь никакого отношения к посыльной службе.

— Понимаю. Это несложно.

— Так что вся прибыль пойдет тебе, — продолжил Тоби. — Что ты будешь делать с этими деньгами?

— Заставлю людей в Брюгге кланяться мне, вместо того, чтобы награждать побоями, — отозвался Клаас. — Остальное постараюсь выгодно вложить.

Тоби поднялся с койки и разгладил измявшуюся одежду.

— Вот как? Приобретешь недвижимость? Долю в таверне?

— И то, и другое. Что вы думаете об огнестрельном оружии? — спросил его Клаас.

Тоби, извлекавший перья из своего одеяния, замер.

— Ты вступаешь в дело?

— Я уже в нем. Деньги принадлежат компании Шаретти. Капитану Асторре нужны пушки. И есть еще пара возможностей помещения капитала, кроме покупки недвижимости. Лувен нуждается в наличности.

— Вдова? — изумился Тоби. — Так ты все это делаешь для… И она готова брать деньги из такого источника?

— Нет ничего плохого в посыльной службе, — невозмутимо отозвался Клаас.

— И она ничего не знает об этой квасцовой интриге? Только грек и Ансельм Адорне, — догадался Тоби. — Знаешь, насчет Адорне ты меня удивил. Человек, построивший церковь, который защищает монополию турков. Ты же не будешь отрицать, что так оно и есть, даже если разрабатывают рудники венецианцы?

— И еще кое-кто.

— Господи Иисусе. И если все, что ты говоришь, правда, то они охраняют ее в ущерб папе римскому? — Он надеялся, что вид у него достаточно испуганный. Но боялся, что, на самом деле, выглядит сейчас так же, как и сам Клаас.

Тот отозвался:

— Я не говорил, что Адорне известны все детали. Но как бы то ни было, торговля и державные интересы чаще всего ухитряются ладить друг с другом… Там в дверь стучат.

Тоби и сам услышал.

— Ты что, договорился…

Клаас поднялся. Крепкий, молодой, здоровый, он явно был способен на любые атлетические подвиги, какие только мог вообразить Тоби. Он вполне представлял себе Клааса, который на протяжении многих и многих часов забавляется с какой-нибудь девушкой, или даже с несколькими разом. Здесь было две кровати. Пучина бесконечного смущения поглотила его.

— Не волнуйтесь, — поспешил заверить Клаас. — Никто больше не станет заговаривать с вами о квасцах, если только вы первым не поднимете эту тему. Все, что вам известно, это что я владею самой обычной и вполне достойной доверия посыльной службой. Я возвращаюсь на постоялый двор. Оставайтесь, если хотите.

Необходимо было хоть как-то поддержать свое достоинство.

— Это от многого зависит, — неторопливо промолвил Тоби. Он подошел к двери и, отворив ее, обнаружил на пороге невысокую очаровательную особу с коралловым ожерельем и одной обнаженной грудью. Катеруцца!

— Вторая колонка слева, третье имя снизу, — подтвердил Клаас. — Мне сказали, что вы из самой Павии приезжали навестить ее. Я решил, вам будет приятно узнать, что она по-прежнему примиряет торговлю и державные интересы. Я оставлю вам фонарь.

Стоя в дверях, Тоби смотрел, как Клаас пробирается мимо висящих связок трав, пестика, склянок, и уходит прочь. Тоби чихнул.

— Благослови вас Господь, — раздался мелодичный голосок Катеруццы рядом с ним. Он заметил, что она успела обнажить и вторую грудь.

Он закрыл дверь. Он чувствовал удивление. Он чувствовал, что его ловко обвели вокруг пальца, но сейчас ему хотелось лишь сложить все свои благословения — и как можно скорее — к стройным ножкам Катеруццы.

Теперь Тоби по-настоящему начал получать удовольствие от Милана. Еще пару раз после этого они виделись с Клаасом, но говорили лишь о насущных вещах. Женщин, квасцы и шпионаж они больше не обсуждали.

Юлиусу идея посыльной службы пришлась не по душе. Даже когда ему объяснили, сколько денег эта затея принесет в сундуки компании, он остался недоволен. Он наделся, что Клаас отправится с ними в Неаполь, и никак не мог уразуметь, как это вдруг приставленный к Асторре подмастерье вздумал заняться чем-то другим. И, похоже, еще больше его раздражал тот факт, что сам Асторре отнюдь не возражал.