– Отчего же? Обсуждение вопроса денежной компенсации, я уверен, доставит огромное удовольствие и ей, и ее защитнице. Но предложение денег само по себе равнозначно признанию вины. Я не очень хорошо знаю Илейн, как, собственно говоря, и ты, однако, если верить Джою, она не совсем адекватна. Мы не можем предугадать, как она себя поведет. Риск слишком велик.

– Если я не поговорю с ней, совесть не позволит мне жить дальше. Как бы там ни было, я причинил ей боль.

– Все ясно. На собрании в обществе анонимных алкоголиков твои слова звучали бы абсолютно уместно, однако в жизни, кроме алкоголиков, есть и другие люди. С ними тоже нужно считаться, Бакстер. Забудь. Вычеркни Илейн из памяти.

– Боюсь, не смогу.

– Знаешь, от твоей позиции попахивает эгоизмом. Ты хочешь сделать то, что, как ты надеешься, успокоит твою душу. Дай тебе Бог. Но как быть с нами? Ты обретешь согласие с самим собой, однако наше будущее рухнет. Это ты понимаешь? Забудь ее.

– Я сумею извиниться перед Илейн, не признавая, что совершил преступление. Скажу: «Я был не прав, прости».

– Ее адвокат не дура. Она будет сидеть рядом, с диктофоном, если не с видеокамерой, в руках.

Кайл отпил из бокала содовой. Видел бы Бакстер ту запись: неподвижную Илейн Кенан и самого себя, пыхтящего на ней. Чувство вины согнуло бы его в дугу.

– Я должен что-то предпринять.

– Черт возьми, нет! – Кайл впервые за время разговора поднял голос. Упрямство Бакстера приводило его в бешенство. – Ты не посмеешь разрушить наши жизни.

– Твоей жизни ничто не грозит, Кайл. Ты не сделал ничего дурного.

«Она не спит?» – спрашивает Джой. В зале суда слышатся возбужденные перешептывания, присяжные сверлят взглядами четверых обвиняемых. Может, Кайл и Алан вызовут у жюри симпатию – ведь на экране они к девушке и не прикасались. Может, их оправдают. Однако с той же вероятностью присяжные отправят за решетку всех четверых.

– Всю вину я возьму на себя, – сказал Бакстер.

– Почему тебе так хочется, чтобы разгорелся этот пожар? Речь идет о тюремном сроке. Опомнись, приятель!

– Всю вину я возьму на себя, – повторил Бакстер-мученик. – Вы останетесь в стороне.

– Ты не слышишь меня, Бакстер! Дело гораздо серьезнее!

– Может, и так. – Он с безразличием пожал плечами.

– Слушай, слушай!

– Я слушаю тебя, Кайл. Но я слушаю и Господа.

– За Господом мне не угнаться, однако…

– Бог ведет меня к Илейн. К прощению. И я верю, Илейн тоже меня выслушает, а выслушав, простит и забудет. – Звучавшей в голосе Бакстера твердости Кайл уже ничего не мог противопоставить.

– Давай подождем еще месяц, – предложил он. – Не стоит пороть горячку. В этом вопросе ты должен учитывать и наше мнение – Алана, Джоя, мое.

– Пойдем. Я устал сидеть.

Они бродили по Гринвич-Виллидж минут сорок, после чего Кайл, внутренне опустошенный, отправился домой.

Три часа спустя его разбудил звонок сотового телефона.

– Я говорил с Илейн, – гордо заявил Бакстер. – Узнал номер, поднял ее с постели, мы общались несколько минут.

– Болван! – не удержался Кайл.

– Не волнуйся, все прошло нормально.

– Что ты ей сказал? – Стоя перед зеркалом в ванной, Кайл одной рукой держал трубку, другой плескал в лицо холодной водой.

– Сказал, что до сих пор глубоко сожалею о случившемся. Никаких конкретных поступков не упоминалось.

Уже хорошо.

– А она?

– Она поблагодарила меня за звонок, потом расплакалась и прошептала: «Почему мне тогда никто не поверил?» Илейн и сегодня считает, что ее изнасиловали. Она думает, это сделали Джой и я, а вы с Аланом наблюдали за происходящим.

– Это неправда.

– Мы договорились встретиться через пару дней в Скрэнтоне, пообедать и все обсудить. Вдвоем.

– Бакстер, прошу тебя, откажись от этой поездки. Такую ошибку уже не удастся исправить.

– Я отдаю отчет в своих действиях, Кайл. Я часами просил у Бога совета и знаю, что сейчас Он указывает мне истинный путь. Илейн обещала ни слова не говорить своему адвокату. Поверь ей, Кайл.

– Илейн работает на своего адвоката, Бакстер. Она сообщила тебе об этом? Нет. Ты лезешь в капкан, и твоя жизнь будет кончена.

– Моя жизнь только начинается, дружище. Вера творит чудеса, Кайл. Спокойной ночи.

В трубке раздались короткие гудки.

Прилетев на следующее утро в Питсбург, Бакстер забрал с автостоянки свой «порше» – который давно собирался продать – и снял номер в мотеле рядом с аэропортом. Судя по операциям, проведенным с помощью банковской карты, в мотеле он безвылазно просидел двое суток. За это время на его сотовый телефон поступило не менее десяти звонков и текстовых сообщений от Джоя Бернардо и Кайла Макэвоя. Сам Бакстер на связь с друзьями не выходил. Он дважды подолгу разговаривал с братом Мэнни, вежливо справился о здоровье родственников и два раза звонил Илейн.

В последний день своей жизни Бакстер покинул Питсбург еще до восхода солнца. За пять часов «порше» должен был преодолеть триста миль дороги до Скрэнтона. Банковская карта подтвердила, что в девяноста милях к северу от Питсбурга, на заправке у пересечения автострад С-79 и С-80, Бакстер долил в бак бензина. Далее путь его лежал на восток по дороге С-80. Через два часа поездка закончилась. Возле небольшого городка Сноушу Бакстер оставил машину на площадке для отдыха, а сам отправился в туалет. Была пятница, середина ноября, без двадцати одиннадцать вечера. Движение на автостраде почти отсутствовало, площадка пустовала – только «порше», видавший виды пикап и микроавтобус с тремя пассажирами.

Мистер Дуайт Новоски, пенсионер из Дейтона, который вместе с женой торопился попасть в Вермонт, обнаружил Бакстера через несколько минут после того, как был произведен выстрел. Бакстер еще дышал, но жизнь стремительно вытекала из него – точнее, из аккуратного пулевого отверстия в голове. Мистер Новоски увидел его на кафельном полу, у писсуаров, в луже крови и мочи, с расстегнутыми джинсами. Пальцы молодого человека судорожно сжимались и разжимались, на губах пузырилась розовая пена. Больше в туалете никого не было. Объятый ужасом, пенсионер замер на пороге.

Убийца, очевидно, следовал за Бакстером по пятам. Он мгновенно определил, что кабинки пусты. Неизвестный приставил к затылку Бакстера девятимиллиметровую «беретту» (так значилось в рапорте криминалистов) и нажал на спусковой крючок. Грохот выстрела был ослаблен глушителем. Камер слежения на площадке для отдыха не было.

Полицейские штата Пенсильвания ограничили место убийства красно-белой пластиковой лентой и допросили шесть человек, включая мистера и миссис Новоски. Кто-то из пассажиров микроавтобуса вспомнил о небольшом грузовичке, который заезжал на площадку, однако сколько он там простоял, осталось невыясненным. Перед тем как было обнаружено тело, площадку покинули три или четыре автомобиля. Никто не видел ни входившего в туалет Бакстера, ни следовавшего за ним убийцу. Пожилая дама из Род-Айленда обратила внимание на мужчину, что стоял метрах в пятнадцати от туалета; после некоторых размышлений она согласилась с полицией: это вполне мог быть сообщник убийцы. Но в любом случае мужчина уже исчез. Предложенное дамой описание его внешности оказалось довольно скудным: белый джентльмен от тридцати до сорока пяти лет, ростом не выше шести футов и двух дюймов, в темной куртке, которая могла быть из кожи, шерсти или хлопка. Вместе с заключением судмедэксперта, осматривавшего труп, и рапортом криминалистов это было все, чем располагало следствие.

Бумажником Бакстера, его часами и металлическим зажимом для купюр с пятью банкнотами убийца не прельстился. В карманах убитого эксперты обнаружили три монеты по двадцать пять центов, ключи от машины и начатый тюбик бальзама для губ. Чуть позже из результатов лабораторных исследований выяснилось, что ни в автомобиле, ни на одежде, ни в теле Бакстера нет следа алкоголя или наркотиков. Патологоанатома удивила печень убитого: для человека двадцати пяти лет ее поражение было очень значительным.