— Он передал что-нибудь для меня? — спросил Абдолла-хан.

— Конечно.

Рэмбо откинул на груди аба, вынул из кармана бумажку с паролем и отдал Абдолле-хану. Тот, мельком взглянув, спокойно порвал ее, положил клочки на стол и удивленно спросил:

— И это все?

— Нет, саркар, не все. Еще он передал копию досье на вас.

— Зачем?

— На тот случай, если вы забудете о нашей безопасности.

— И что тогда? — нервно спросил Абдолла-хан.

Если с одним из нас произойдет неприятный случай, тут же досье ляжет на стол аятоллы. Ведь аятолла в Куме?

Абдолла-хан сжал зубы, и на его скулах заиграли желваки. Какая же свинья этот Кэнби!

— А если вы утеряете это досье? — не сдержал он гнева. — Что позволяет себе этот Кэнби!

— Не беспокойтесь, саркар. У наших людей в Куме три копии. Если одну потеряют, останется еще две.

Этого Абдолла-хан не ожидал. Какой-то подлый шантаж! Но ведь он еще нужен ЦРУ. Кроме него, у них никого не осталось, если не считать разбежавшихся шахских ищеек! Эти ребята из ЦРУ всегда вели себя нагло в Иране. Сейчас, пользуясь обстановкой, они удвоили свою наглость. Абдолла-хан готов был растерзать этого самоуверенного американца, сгноить в подвале, жечь огнем. Но он ничего не мог сделать и должен был теперь молча сносить издевательства этого щенка. Вот она — удавка! Он почти физически ощутил ее и непроизвольно потрогал ладонью шею.

Рэмбо не оставил без внимания этот жест и решил удавку несколько ослабить.

— Когда вы поможете нам сделать свое дело, все три копии лягут на ваш стол. Так велел Кэнби.

Слава Аллаху! И Абдолла-хан вдруг опомнился. А что, собственно, произошло? Кэнби, конечно, же, подстраховал своих людей, как считал нужным, — он за них отвечает в конце концов. Обычная работа. Просто сдали нервы, и он потерял выдержку. Не следовало бы показывать свою слабость этому бесцеремонному цэрэушнику.

Абдолла-хан взял себя в руки и улыбнулся.

— И чем же я могу вам помочь? — спросил он. — Угощайтесь, прошу вас. Али… — он вопросительно посмотрел на Рэмбо.

— Камаль, — подсказал Рэмбо.

— Угощайтесь, Камаль. Так я слушаю вас.

— Среди заложников посольства, — начал Рэмбо не торопясь, — находится человек, который не имеет никакого отношения к дипломатическому корпусу.

— А я не имею никакого отношения к заложникам, — улыбнулся Абдолла-хан.

— Я этого не слышал, — спокойно сказал Рэмбо.

— Вы мне угрожаете? — повысил голос Абдолла-хан.

— Вы правильно меня поняли, саркар, — Рэмбо слегка поклонился. — Еще одна ложь будет вашей последней ложью, — я прерву наш разговор. Мы обойдемся без вас, но вы уже не будете нужны никому, — Рэмбо помолчал и все же решил добавить для убедительности: — Не позднее чем сегодня к вечеру аятолла просто прикажет отрубить вам голову, а тело бросить собакам. Извините, саркар, за резкость. Но я знаю аятоллу — именно так он поступает с предателями. Он решительный человек, и я преклоняюсь перед ним, да продлит Аллах его годы.

Лицо Абдоллы-хана налилось кровью. Нет, не было никакой возможности освободиться от этой удавки!

— Наши люди из охраны посольства — а их там много — сказали нам, что уважаемый Фуад, — Рэмбо посмотрел в сторону Фуада, — приходил туда. К кому вы ходили, уважаемый Фуад?

Фуад даже не пошевелился. Он продолжал молча смотреть в живот Али, будто этот разговор вовсе его не касался.

— Так к кому он ходил, саркар?

— К Тому Пери, — выдавил из себя Абдолла-хан.

— А зачем?

— Об этом долго рассказывать, — нехотя проговорил Абдолла-хан.

— Постарайтесь покороче, саркар, — попросил Рэмбо. — У нас действительно нет времени.

— Пери честный бизнесмен, а такие люди еще будут нужны нашей стране, — заученно сказал Абдолла-хан. — Наши страны…

— Так вы хотели его освободить? — перебил Рэмбо.

— Мы хотели прощупать возможности.

— Это верно, Фуад?

— Саркар никогда не лжет, — сказал Фуад, продолжая смотреть в живот Али.

— И вы прощупали эти возможности? — спросил Рэмбо Абдоллу-хана.

— Том Пери готов пожертвовать любую сумму "Фонду исламской революции", чтобы доказать свою лояльность новому правительству.

— Саркар, — укоризненно сказал Рэмбо, — если бы вы не нервничали, мы давно бы обо всем договорились. Ральф Пери, со своей стороны, готов заплатить ЦРУ любую сумму, чтобы выкупить оригинал вашего досье и доставить, куда вам будет угодно.

— В обмен на Тома Пери? — спросил с нажимом на имени Абдолла-хан и рассмеялся.

Теперь он понял, кто такой этот Том Пери, если для его освобождения ЦРУ бросило в Кум целый десант "паломников" и даже готово откупиться от него, Абдоллы-хана! И он почувствовал себя хозяином положения.

— Вы думаете, иранские чиновники щепетильнее ваших — американских? — спросил он Рэмбо с издевкой. — Да если даже Том пожертвует "Фонду" все свое состояние, им-то что до этого? Они-то что будут иметь? Лично мне ничего не нужно, но что я могу предложить им?

Рэмбо начала раздражать ненасытность этого человека, но в конце концов он мог обещать ему все, что угодно, хоть Луну с неба. И он миролюбиво сказал:

— Неужели вы думаете, что Ральф Пери не предусмотрел этого?

— У меня больше нет вопросов, — развел руками Абдолла-хан.

Он был доволен. Теперь все решало время. И это время нужно ускорить. Он поднялся.

— Когда вы думаете покончить со всеми формальностями? — спросил Рэмбо.

— Доверенные лица Ральфа Пери в Тегеране и в Тебесе, — объяснил Рэмбо. — Али должен встретиться с человеком Ральфа в Тегеране, я — в Тебесе. Это не ближний путь. Вот если бы вы были столь любезны, саркар…

— Я вас понял, Камаль. Все мы заинтересованы в быстрейшем завершении общего дела. Фуад, прикажи пилоту готовиться.

— Слушаюсь, саркар, — Фуад поклонился и вышел.

Абдолла-хан улыбался. Он был доволен собой. Тяжелое впечатление от начала разговора, не предвещавшего ничего хорошего, было неожиданным образом сглажено великолепным завершением. Американцы умеют ценить своих людей, ну а он, Абдолла-хан, всегда умел еще и поднять эту цену. Но главное сейчас время, время и время! Мир так шаток и неустойчив, события так быстротечны, что тот, кто не выиграет время, не выиграет ничего.

— Когда за вами прислать самолет в Тебес? — спросил он Рэмбо.

— Через два дня.

— Почему так долго? — удивился Абдолла-хан и, махнув рукой, рассмеялся, — Извините, я задаю, наверное, лишние вопросы. А за тобой, Али, я приеду сам на машине. И дорогой мы поговорим с тобой. А нам есть, что вспомнить и рассказать друг другу, а? — Абдолла-хан рассмеялся и неожиданно оборвал себя. — Прости, сынок… Я понимаю твое состояние. Значит, о твоем отце так ничего и не слышно… Но, уверяю тебя…

— Пора, — оборвал его Рэмбо и так сжал локоть Али, что хрустнули пальцы.

Пилот уже прогревал моторы.

— Да, пора, — на лице Абдоллы-хана появилось выражение озабоченности и даже отеческой тревоги. — Фуад вас проводит. Да хранит вас Аллах.

Фуад ждал их у школы. Они прошли несколько шагов молча, и вдруг Али рванулся, но Рэмбо крепко сжал его за руку.

— Я убью его…

Глаза у Али остекленели.

— Успокойся, Али, — сказал, не поворачивая головы, Фуад. — Он не достанет твоего отца. Я обещаю тебе. Мы же обо всем договорились. Да поможет вам Аллах.

Фуад остановился и стал смотреть, как два человека в длинных темных аба, не оборачиваясь, сели в самолет, пилот включил форсаж, и в воздух поднялось густое облако грязно-серой пыли.