Будущий театр военных действий находился очень далеко от жизненно важных центров Российской империи, но война есть война. К ней надо готовиться серьезно и основательно. Надо собрать армию, снабдить ее всем необходимым, продумать стратегию боевых действий, то есть осуществить тысячу разных мер, принять множество важных решений, чтобы встретить противника во всеоружии. Между тем то, что происходило при дворе в Петербурге, мало походило на подготовку к надвигающимся испытаниям. Польша бурлила, из Константинополя приходили сообщения одно тревожнее другого, а Екатерина тем временем была занята совсем иным делом - она решила привить себе оспу. Начинание было, несомненно, похвальное, в особенности учитывая тот факт, что у императрицы оказалось много подражателей. Но найти для него более неподходящее время было, пожалуй, невозможно.

Организация этого по тем временам небезопасного предприятия была возложена на самого надежного человека - сиречь на графа Панина, Никита Иванович выписал из Англии знаменитого специалиста, доктора Димсдейла, постарался внушить ему мысль об ответственности предстоящей операции и отвел его к императрице. Операция прошла успешно, и Екатерина, повинуясь указаниям врача, отбыла в Царское Село, дабы в течение нескольких недель дожидаться результатов прививки, воздерживаясь от всяких дел. Привело это, в частности, к тому, что двор, как выражался Панин, оказался "разделен на две части, кои между собой сообщения не имеют". Иначе говоря, монархиня, державшая или, по крайней мере, пытавшаяся держать в своих руках все нити государственного управления, неожиданно оставила государство без своего матернего попечения. Но, как ни странно, государственный механизм продолжал исправно функционировать, как будто мог вполне обходиться без высочайшего надзора. Генерал З Г. Чернышев отдал приказ войскам, расквартированным на южных рубежах империи, находиться в состоянии боевой готовности. Панин рассылал русским послам за границей срочные депеши с указаниями, как поступать в случае, если война все-таки начнется. Князь Репнин, не дожидаясь приказов из Петербурга, произвел передислокацию русских войск, чтобы вернее отразить возможное нападение на Польшу турок или крымского хана. Граф П.А. Румянцев, президент Малороссийской коллегии, срочно пополнял военные склады, готовясь к приходу армии. Словом, каждый, не дожидаясь рескриптов и указаний и не думая о милостях и наградах, делал свое дело.

В начале ноября императрица, пребывая в вожделенном здравии, вернулась, наконец, в столицу. Она ознакомилась с состоянием дел и совершенно растерялась. В военном деле она ровным счетом ничего не понимала. Между тем должным образом подготовиться к войне было важно не только для государства, но и для нее лично. Как известно, ничто так не способствует славе государей, как победы на поле брани. И, с другой стороны, несколько неудачных сражений - и ее авторитет в Европе развеется, как дым. Екатерина недолго колебалась. Она решилась сделать то, на что не осмелилась пойти пять лет назад. Императрица распорядилась учредить Совет, наподобие того, что некогда предлагал Панин. Графу было поручено подобрать и членов нового государственного учреждения. Первое заседание Совета состоялось уже 4 ноября. С его членам, рекомендованным Паниным, Екатерина присовокупила собственных избранников. В результате в 10 часов утра в особом покое во дворце собрались: граф Кирила Григорьевич Разумовский, двое князей Голицыных: - один генерал, другой вице-канцлер, графы Никита и Петр Панины, князь М.Н. Волконский, генерал-прокурор князь А.А. Вяземский, генерал-аншеф граф З.Г. Чернышев и, конечно же, граф Григорий Орлов. Последний нужен был для того, чтобы оглашать мысли Екатерины, точнее, те из них, которые она сама высказывать не решалась.

На первых заседаниях речь шла, естественно, о подготовке к войне. Совет единодушно решил, что войну следует вести наступательную, с тем чтобы закончить ее как можно скорее. Цель России на случай, если война будет складываться удачно, была сформулирована очень скромно - удержать свободное мореплавание на Черном море. Правда, тут же было высказано пожелание - утвердить с Польшей такие границы, "которые бы навсегда спокойствие не нарушали". Это были отголоски доклада графа Чернышева.

Армию было решено разделить на три корпуса: наступательный - под командованием А.М. Голицына, оборонительный - под началом П.А. Румянцева и обсервационный. У Панина были сведения, что по повелению султана турецкая армия должна собраться частью при Адрианополе и частью при Бабадаге. Совет предположил, что наиболее вероятным направлением турецкого наступления будет Польша, и не ошибся. Действительно, в Константинополе полагали, собрав главные силы до 400 тысяч человек, перейти через Днестр близ Хотина, взять Варшаву, свергнуть короля, а затем двинуться в Россию через Киев и Смоленск. Одновременно крымский хан со100-тысячной ордой должен был начать боевые действия на юге.

У турецкой армии были свои уязвимые места. Она состояла в основном из почти не обученного ополчения и была плохо вооружена. Артиллерия, например, как во времена средневековья, стреляла мраморными ядрами. Но недостаток качества Порта намеревалась компенсировать количеством. В общей сложности Турция должна была мобилизовать до 600 тысяч человек.

Этой огромной по тем временам армии Петербург мог противопоставить не больше 180 тысяч своих солдат. Но на его стороне были иные существенные преимущества, и в первую очередь техническое превосходство над противником. В России быстро развивалась и совершенствовалась промышленность. В середине XVIII века Россия выплавляла железа столько же, сколько Англия и Швеция, вместе взятые. Металлургические предприятия Урала, ткацкие мануфактуры Москвы и оружейные заводы Тулы позволяли хорошо оснастить армию. Русская артиллерия считалась одной из лучших в Европе. Армия, прошедшая школу Семилетней войны, была неплохо обучена и организована. В России были умелые военачальники - П.А. Румянцев, П. И. Панин, Н. В. Репнин. Были и те, кому еще предстояло проявить свой полководческий гений. 38-летний А. В. Суворов, командовавший в то время полком в Польше, когда узнал о предстоящей схватке с Турцией, начал отправлять в Петербург письма, умоляя перевести его туда, "где будет построжае и поотличнее война".

Подход главных сил к театру военных действий должен был произойти весной, не раньше марта. Зима ушла на сборы армий и подготовку магазинов. Но к войне готовилась не только армия. Пока пушки молчали, свое слово должна была сказать дипломатия.

В предстоящей войне Россия могла опереться на двух сравнительно надежных союзников - Пруссию и Данию. В Копенгагене сразу после начала войны заверили, что во всем будут держаться союзного трактата. Что касается Фридриха II, то он, узнав о разрыве между Петербургом и Портой, сильно перепугался. Он заподозрил, что Россия может пойти на сближение с Австрией и потерять интерес к Пруссии. Вообще король решил, что русско-турецкое столкновение неминуемо вызовет всеобщую европейскую войну. При таких обстоятельствах собственная участь представлялась ему незавидной. В любом случае король решил крепко держаться союза с Россией, чтобы не потерять своего хотя и единственного, но могущественного союзника.

Дружественные отношения с Пруссией, Данией и Англией, то есть той частью Северной системы, которую удалось создать к началу войны, позволяли быть спокойными за северные границы. Панин был уверен, что, какие бы события ни происходили в Стокгольме, совместные усилия северных держав позволят предотвратить агрессию со стороны Швеции.

Можно было ожидать неприятностей от Австрии, но их серьезность зависела от того, как будут складываться военные действия. Еще в 1760 году Россия и Австрия подписали секретный и бессрочный "артикул" о взаимной помощи в случае войны с Турцией. Однако когда Панин попытался выяснить, как в Вене смотрят на эту договоренность, князь Кауниц ответил, что выход России из союза с Австрией освободил последнюю от всех обязательств. Австрийцы, впрочем, заявили, что будут придерживаться нейтралитета.