На Европу он тоже старался смотреть глазами Петра. Европа - это живительный источник, откуда русские, если они действительно хотят стать цивилизованным народом, должны прилежно черпать знания - технические, политические, этические, философские. Впечатления от стран, где Панин побывал, - Германии, Дании, Швеции - лишь укрепили его в этом мнении. Порядок, чистота, благоустроенность в домах и на улицах, бурно развивающиеся промышленность, ремесла и торговля, расцвет наук и искусств. Конечно, контраст теперь был не так велик, как во времена преобразователя. Петербург считался одной из красивейших европейских столиц, а императорский двор славился своим блеском и великолепием. Отпрыски знатных аристократических фамилий из Англии или Франции, совершая свои образовательные путешествия, непременно желали посетить и Северную Пальмиру. И все же в Европе еще многому можно было поучиться, и Панин не преминул воспользоваться этой возможностью.
Жители Стокгольма нередко могли наблюдать, как посланник Российской империи ходит по мастерским и мануфактурам, подолгу беседует с токарями, кузнецами, ткачами. Панин и сам выучился многим ремеслам, считая, что и такое "не весьма важное любопытство свою пользу и еще немалую пользу приносит". Он присматривался ко всему и интересовался всем - от медицины до истории театра. Панин, например, бывал частым гостем шведского физика Либеркина и восхищался тем, как тот может "тончайшие эксперименты производить искусно". Вообще в Швеции было на что посмотреть. В 1739 году в Стокгольме была основана Академия наук, первым президентом которой стал знаменитый Карл Линней. Его современник, астроном и физик Андерс Цельсий, разработал температурную шкалу, принятую позднее большинством стран мира. Здесь же творил выдающийся ученый и философ Эмануэль Сведенборг. Из Швеции Панин вернулся человеком, обладавшим обширными познаниями и с вполне сформировавшимся мировоззрением, что не могло не располагать к нему Екатерину.
Они часто беседовали за картами или за обеденным столом, обсуждали труды Тацита, Вольтера и Монтескье, к которым оба были неравнодушны. Говорили о текущих событиях и о делах минувших и, конечно же, о том, что волновало всех, - о неотвратимости перемен в России.
В последние годы царствования Елизаветы Петровны Российская империя была похожа на военный корабль, на котором в разгар боя смертельно ранен капитан, а команда выходит из повиновения. Тяжелобольная императрица совершенно отошла от дел, государственная власть оказалась в руках фаворитов и просто случайных людей. Вожди придворных партий ожесточенно бились между собой, считая своим долгом утопить любое, даже самое разумное начинание противника. Механизм государственного управления постоянно давал сбои. Местные власти годами забывали собирать подати, а собственные карманы набивали за счет лихоимства и хищений. На "реприманды" правительствующего Сената давно перестали обращать внимание. Фактически страной правила непомерно разросшаяся и всесильная бюрократия, погрязшая в коррупции и уверенная в своей безнаказанности.
В 1757 году канцлер Бестужев-Рюмин из ведомых ему одному соображений втянул Россию в Семилетнюю войну. Русские солдаты дрались храбро и крепко били пруссаков, но их жертвы оказывались напрасными. Елизавета Петровна в любой момент могла отдать богу душу, а наследник престола великий князь Петр Федорович слыл фанатичным пруссофилом. Поэтому главнокомандующие русской армией старались по возможности не обижать прусского короля.
В 1757 году фельдмаршал С. Д. Апраксин разбил прусские войска у Грос-Егерсдорфа и мог беспрепятственно идти на Берлин, но вдруг, ко всеобщему изумлению, отступил в Курляндию. Его отдали под суд и заменили генералом В.В. Фермором. Последний успешно сразился с врагом под Цорндорфом и, во избежание дальнейших побед, благоразумно попросился в отставку. Назначенный вместо него фельдмаршал П. С. Салтыков выиграл сражения при Пальциге и Кунерсдорфе и дерзнул даже занять Берлин, но вовремя опомнился и вывел свои войска из города. Его преемник фельдмаршал А. Б. Бутурлин был стар, мудр и знал, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Поэтому под его командованием армия занималась в основном безобидными маневрами.
На ведение этой странной войны требовались немалые деньги, а государственные финансы и без того находились на грани краха. И неудивительно, если почти вся государственная торговля и таможни были отданы в руки откупщиков. Один из современников Панина, наблюдая положение дел в России, пришел к парадоксальному выводу: "Русское государство имеет перед другими то преимущество, что оно управляется непосредственно самим Богом - иначе невозможно объяснить себе, каким образом оно может существовать".
О том, как исправить положение, думали многие. Размышлял об этом и Панин. С давних пор так повелось, что профессиональные дипломаты редко расстаются с внешнеполитической деятельностью, чтобы заняться политикой внутренней, а тем более играть в ней заметную роль. Обыкновенно случается наоборот. Крупный политический или государственный деятель на закате своей карьеры часто бывает вынужден отправиться за границу, чтобы представлять свое отечество в столице какого-нибудь небольшого и тихого государства. Он хотя и лишается власти и влияния у себя на родине, но доживает свой век, занимая почетную должность, не связанную с обременительными обязанностями. Панин, сумей он сделать так, чтобы к его мнению по государственным делам прислушивались при дворе, стал бы, несомненно, редким исключением.
Хороший дипломат - это человек, обладающий глубокими познаниями и широким кругозором. По роду службы он обязан изучать не только политические, но и экономические, социальные, культурные и иные проблемы тех стран, где работает. Если он переключается на внутриполитическую деятельность, то имеет перед другими по крайней мере одно преимущество - он способен компетентно, а не понаслышке использовать зарубежный опыт, зная его сильные и слабые стороны, для решений проблем своей страны. Панин тоже стремился сопоставлять и делать выводы. К тому же некоторые европейские политические теории, в особенности французские, оказали на него заметное влияние.
Мудрый Монтескье, рассуждал Панин, называет Россию государством деспотическим. Мнение это, увы, справедливо. Более того, именно в деспотизме коренится основная причина государственных бед. Но в век разума терпеть такое положение дальше невозможно. Первое, что необходимо сделать, - это установить в стране власть закона. Пусть каждый подданный империи вне зависимости от его богатства или сословной принадлежности твердо знает свои права и обязанности. И никто, даже монарх, не будет вправе переступить через закон. Далее, необходимо преобразовать систему государственного управления и подчинить ее идее законности. Затем надо обратить внимание на увеличение внутреннего богатства страны, развитие коммерции, промышленности, земледелия.
Возможности обширного и еще слабо заселенного государства неисчерпаемы. Но для того, чтобы их использовать, нужна твердая рука правительства, способная направить, поддержать, оградить от внешнего вмешательства и предостеречь от ошибок. В помощи нуждались все: и дворянство, разоряющееся от праздности и косности, и бессильное купечество, опутанное цепями бессмысленных запретов и ограничений, и крестьянство, изнемогающее под гнетом жестоких и корыстолюбивых помещиков. Поэтому главные усилия правительство должно направить на дела внутренние.
Некоторые меры необходимо было принимать безотлагательно. Прежде всего это касалось торговли как внешней, так и внутренней. Следовало позаботиться о ее скорейшем развитии, поощрять купцов, строить дороги, осваивать речные пути, создавать банки. В торговле с другими странами надо было начать с установления защитительных таможенных тарифов, стимулировать вывоз, а также ограничить ввоз, прежде всего предметов роскоши. Панин считал необходимым заинтересовать в предпринимательской деятельности и дворянство.
В вопросе об освобождении крестьян, уже волновавшем умы русских политиков, Никита Иванович занимал умеренные позиции. С одной стороны, передовая общественная мысль осуждала крепостное право, и теоретически с этим нельзя было не соглашаться. Но, с другой стороны, ликвидировать крепостное рабство было в тогдашних условиях практически невозможно - любое правительство, решившееся на такой шаг, было бы немедленно сметено. Что, по мнению Панина, можно и следовало незамедлительно сделать, так это смягчить жестокость крепостничества. Государство должно активно регулировать отношения между помещиком и его крестьянами. Необходимо было ужесточить наказания помещикам, злоупотребляющим своей властью, запретить продажу крестьян поодиночке, ограничить размеры барщины и оброка.
