Страшно жить… Неужели их брак обречен? Станет ли она терпеть его, не способного выполнить супружеский долг? Нет, он не мог этого допустить — и еще глубже зарывался в государственные дела…
Или все же та проклятая — его душа? Сдохла, поди, как собака под забором. Или не сдохла? При одной мысли о том страшилище, он ненавидел ее еще больше — училась бы, жила бы как-нибудь умнее. Стыдно! Ни одной приятной мысли. И забыть бы, но Ее Величество постоянно напоминает. Не приведи Господи, если вдруг разоблачат его и выяснится, что нет у него никакого права быть подле жены! Может, чувствует, подсознательно знает, и от этого так болит временами сердце?
Разобраться бы — да надо ли?…
Ее Величество протянула Его Величеству буклет с вложенными приглашениями. Приглашение подписал сам Управитель три-десятого государства, с которым у обоих Величеств сложились теплые дружеские отношения.
— Визит вежливости! В половину нам будет это стоить! Ты только посмотри, какой отель предложили! Весь двор поместится… А бассейны, а побережье! И семь чудес света — семь! Не то, что у нас, ни одного!
Его Величеству ехать не хотелось. Особенно со всей челядью. Но он знал, если жене приспичило, придется. Тем более звала она его с собой не столько из-за него самого, сколько положение обязывало. Да и стоило ли мучиться в лесу, когда все условия к услугам — бары, рестораны, игровые залы. Его Величество представил Ее Величество в лесу и усмехнулся снисходительно. Жена могла, когда-то они умели отдыхать по-другому, и к Матушку часто навещала, но не задерживалась. Мученье ее было на лице написано, когда возвращалась, а после курорта ахи, вздохи, впечатлений на год, новые знакомства, идеи. Но все же просится душа на волю.
— Было бы и у нас чудо, если бы уговорила избы жить рядом со дворцом. Тоже раздавали бы свои фотографии, как мумии их. В такую даль, конечно, никто не попрется, чтобы поглазеть на две избы. А так… Они должны были на твое "ципа-ципа" прибежать? Не ручные же, дикие! Поймать надо, усыпить, а когда поймут, как хорошо с нами, привыкнут, ни в какой лес не заманишь…
— Рядом со дворцом, избы? — ужаснулась Ее Величество вне себя от возмущения. — Соображаешь, какой бред несешь? Не чудо, а вечное унижение. Это чудо света нам все виды испортит! Вот если бы мавзолей построил и уговорил древнего вампира в нем полежать, или Спасителя изваял, чтобы видели его в соседних государствах, или дом Божий, какого ни у кого бы не было, чтобы сам Спаситель приехал полюбоваться! — Ее Величество недовольно и сумрачно глянула в окно. — Не государство, а серость и убожество, в люди с таким царством стыдно выйти!
— Серость и убожество, а от ложек отбою нет! Ведь полмира на хребте газицирует! — заметил Его Величество ядовито. Ему государство нравилось — не нравилось, что басурманы и всякая иноземная шваль носы от него воротит.
Переборщил, пора было мирится. Ладно, возьмут яхту с собой, а там необитаемый тропический остров на недельку, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Но за державу обидно. Что же, в своем отечестве и отдохнуть негде?
Ее Величество не могла не признать правоту мужа, но и признать тоже не могла. Всеми силами старалась она поднять страну. Да разве такую поднимешь, где всяк себе на уме. И каждый в уме вампир. Даже проклятая. Столько бед наворотила, что расхлебывать придется всем царством. Да где бы еще-то могло такое произойти?! В тамошних странах законы свято чтили вампира и охраняли от всякой неожиданности. Если что, сразу хватали недостойного — и в тюрьму на пожизненно. Там даже вампиры по струнке ходили, считая каждую каплю кровушки как общенародное достояние. Чужую — сколько угодно пей! И пили…
В государстве кровушка была уж какой-то слишком доступной, сама в ноги бросалась, лишь бы не своим. Поток оттока крови приходилось останавливать всякими способами. Скрывали испитие по всякому. Только слухами и неожиданными фактами вскрывались факты воровства ресурса: кто-то целомудренных дев вывозил, уготовленных вампирам на разные непотребства. Кто-то органы выкупал и вырезал, так что не доживал пригубленный до положенного. А еще хуже, болел потом орган у самого вампира, ибо матершинники резали, понимая, что вампир на другом конце — забивали так, мало никому не казалось: был вампир и вдруг растаивал, как свечка, превращаясь в непотребство — в уме вампир, а на лице хирург-оборотень зубы скалит. И все как один шарахаются от него, и дела не идут, и жаба точит, да так, что казне от этого убытки впятеро больше, чем от газицирования получали. Сироток вот, навострились вывозить: мол, не справляетесь — поможем! А свои только за — нам же крови хватает, почему не слить пару тысяч литров, если платят! Кровушка стоила дорого, дороже, чем та же нефть… Взять ту же почку — семнадцать тыщ литров чистого бензина! Тамошние вампиры только на контрабандной крови и выживали уже. И такая у них тишь и благодать — никаким местом не подкопаешься. Умели показать себя, как будто все государство вампиры.
А что же в государстве не получалось?!
Вроде бы все информационные каналы на имидж работали. И обаятельные, и мудрые, и день деньской в работе и в заботах, бомонд из одних красавиц писаных, какую не раздень, всегда один и тот же размер: девяносто пятьдесят девяносто, нос прямой чуть вздернутый, губки пухленькие бантиком, глазки томные, а молодцы каковы! А как станут народ показывать, смотреть тошном — что ни дом, то у него крыша течет, то краны проржавели, то денег нет, то работу просит, то ворюга, то казнокрад, то пьянь и рвань, а то и того хуже, проклятый вроде, а крови выпил, будто Бога на него нет.
Что ж пример-то не берут?
— Ой, ой, ой! — покачала Ее Величество головой. — Денег куры не клюют, вот и рассовывают по всем местам! Были бы у нас, и мы бы рассовывали. Передачи смотри! Кредит надают, а после — платите кровушкой! Срам-то какой, из без денег — деньги выдумывают!
— Так и нам надо в кредит чтобы жили! На наш, на государственный! Обложим человечка, а он на кредите-то раз, и запылал! И ему не обидно, и мы в чести. Они к нам за кредитами не ездят, у нас только такие берут, которым не дает никто — взять с них нечего. А вот если бы мы кредиты за землю давали, то все Черное Земноморье нашим бы было! Или в соседних государствах… — Его Величество блаженно улыбнулся, помечтав. — Не заплатил за газ — извините, выселяйтесь, наша теперь земля и все подходы к морю синему…
— Да где же столько взять?! — изумилась Ее Величество.
— А мы на черном золотишке поднимем идею, или на голубеньком! Вон у нас его сколько! На три сотни лет всем хватит! Пусть бы и народу что-то перепало! Ведь не бесплатно! Нет, зря мы так расточаем, надо бы поэкономнее… А то берут-берут, а потом раз, и упала цена вчетверо — пересчитали, заплатили, ухмыльнулись…
— Бога благодари, что у нас берут, а не три-двадцать третьем! Да если бы я ихнего шаха постелью не уговорила переводить деньги на смертушку, разве стал бы он цены-то поднимать? Так и получали бы по копейке! Ведь кто-то и по другой цене платил!
— Ну, подняли, а толку-то? С нами воюет, не с ними! Ну, пустил он их на смертушку, скупая бойцов со всего свету, а мы разве не пускаем? Он своих не травмирует! А я, что ни день, солдат и меряю, и меряю! Не дай Бог подрядим на смерть сынка вампира роду древнего. От деревень, почитай, уже не осталось ничего, мужика нет, кого съели, кого убили, а кто в исправительном заведении учится широко мыслить… Все против нас, силой взять не смогли — измором добивают!
— Мужика пожалеем, когда родина в опасности?! — грозно глянула Ее Величество.
— Так ведь и хлеба нет! — Его Величество смотрел на Ее Величество и понимал, что она в государственных делах смыслила так мало, как он в разных ее нарядах. Смешно сказать, раньше он полагался на нее больше, чем на себя. — Газы продали, хлеб купили. Газа нет, а хлебушек они снова народят! На какие такие средства должен я строить вам, Ваше Величество, чудеса света?
— А ты хлеба не покупай! — не уступила Ее Величество. — Кому надо, сам купит у иноземцев. Была бы кровиночка, остальное приложиться. Я ведь не раз и не два говорила об этом!
