– На словах ничего не просили передать? – спросил он. – Что это вопрос жизни и смерти? Или что скоро обрушатся небеса и затрубит иерихонская труба?
– Нет, сэр, – заверил его дворецкий.
– Тогда приглашайте его, – опять со вздохом произнес мистер Рейберн. – Во всяком случае, он не кровный родственник. Хоть какое-то утешение. Малое, но все же утешение.
Пасынок племянника вошел в комнату спустя минуту или две. Он был одет модно, выглядел мужественным и полным сил.
– Не вставайте, сэр, – сказал он, едва переступив порог. – Отбросим церемонии.
Мистер Рейберн хмыкнул. От его взгляда не укрылся задорный блеск в глазах молодого человека.
– Наглый щенок, – пробормотал он. – Все еще катишься по наклонной плоскости, как я слышал?
– Вы слышали? – Джаспер изогнул одну бровь и сел. – От Кларри, как я понимаю?
– Значит, ты готов утверждать, что он лжец? – осведомился мистер Рейберн.
– Наверное, нет, – усмехнувшись, ответил Джаспер, – хотя он еще в детстве обладал потрясающим даром рассказывать любую историю так, что его она возвеличивала, а меня принижала. Он был и остается крысой – прошу прощения, сэр, ведь он ваш внучатый племянник.
– По несчастливому факту моего рождения, – сказал старик. – Если хочешь, Монфор, налей себе выпить. Или высохнешь, как пустыня, если будешь ждать, что я встану и налью тебе.
– Это слишком мучительно, – заявил Джаспер. – И меня не мучает жажда. Полагаю, Кларри известил вас о том, что я до ужаса неподходящий опекун для Шарлотты?
Старик что-то проворчал.
– Известно ли тебе, что позавчера она фланировала по парку с молодым Мертоном, когда должна была сидеть в классной комнате и зубрить таблицу умножения? – не без иронии осведомился он.
– Шарлотта знает таблицу умножения и может повторить ее на одном дыхании и без единой ошибки, – сказал Джаспер. – Это точно. Однажды я записал ответы на бумажку. Господи, она ни разу не ошиблась. Только она уже покинула классную комнату. Ей семнадцать лет и десять с половиной месяцев, а ее гувернантка превратилась в компаньонку, и круг ее обязанностей расширился. Да, мне известно, что она была в парке с Мертоном. Я сам был с ними, а еще там были его старшие сестры. – Мистер Рейберн снова что-то проворчал. – Полагаю, – усмехнулся Джаспер, – Кларри намеренно опустил эти существенные подробности?
– Видел ли ты, – спросил старик, – как Прунелла упала в обморок, обнаружив столь неподобающее поведение со стороны своей обожаемой племянницы? И как при падении в обморок она поранила голову? И как из-за этого инцидента замерло все движение в парке и вереница экипажей растянулась на целых полмили?
Джаспер от души рассмеялся.
– Жаль, что я всего этого не видел, – заметил он. – Наверное, все это случилось, когда я на секунду отвернулся или моргнул.
– Правда ли, – продолжал мистер Рейберн, – что сестры Мертона – жалкие плебейки?
Джаспер тут же посерьезнел.
– А вот это наглая ложь, – с нехарактерной для него суровостью произнес он. – И если Кларри распространяет о них столь подлую ложь, то…
– Избавь меня, – отмахнулся мистер Рейберн. – Если ты, Монфор, настолько глуп, что отхлещешь перчаткой этого идиота и разрушишь собственную жизнь тем, что покончишь с ним, тогда, будь добр, огороди меня от необходимости слушать подробности. Дело в том, что, в соответствии с чертовым завещанием моего племянника ты не имеешь права вывозить Шарлотту за пределы Седерхерста без согласия Форестера или моего. Но ты это сделал. А люди типа Прунеллы склонны устраивать скандалы из-за таких вещей, как прогулка девочки под руку с графом, потому что ее увидят до того, как она должным образом вступит в высший свет – даже несмотря на то что ее сопровождает брат, а графа – сестры. Прунелла нуждалась в такой провокации, чтобы бесцеремонно нарушить мое мирное существование. Все это, естественно, полнейшая чепуха, которая, однако, испытывает мое терпение. Если я проигнорирую жалобу и Шарлотта в конечном итоге сбежит в Гретна-Грин с каким-нибудь графом или еще с кем-то, менее достойным, мне придется пережить еще один визит Кларенса и, возможно, самой Прунеллы. Меня вынудят признать, что я пренебрег своим долгом и плохо позаботился о том, чтобы, когда придет время, и сама Шарлотта, и ее состояние в целости и сохранности перешли в руки какого-нибудь рассудительного, почтенного и скучного мужа.
– Кларри, – сказал Джаспер.
– Что?
– Я в этом убежден, – повторил Джаспер. – Все эти годы леди Форестер не проявляла ни малейшего интереса к Шарлотте. А сейчас, когда девочке исполняется восемнадцать и на горизонте замаячило ее состояние, у нее появилась возможность поправить финансовое положение семьи – ведь старший Форестер после смерти оставил ей огромнейшую гору долгов – через женитьбу Кларри на правильной невесте.
– На собственной двоюродной сестре, – с явным отвращением произнес мистер Рейберн. – Хотя в этом есть смысл. При таком раскладе его вряд ли пожелает подцепить какая-нибудь другая женщина, правда? Монфор, я не дам своего разрешения на такой брак, как и ты, я уверен. Черт бы побрал моего племянника, назначившего меня опекуном девчонки! Такая же дура, как и остальные родственнички, да?
– Вовсе нет, – возразил Джаспер. – Мне она ужасно нравится.
Мистер Рейберн хмыкнул.
– Во всяком случае, она может прочитать наизусть таблицу умножения, – сказал он. – Сомневаюсь, что Кларенсу удалось бы правильно повторить таблицу умножения на два без помощи пальцев на руках и ногах. Он очень удивился бы, почему ему их не хватает, когда дошел бы до умножения одиннадцати на два. – Джаспер рассмеялся. – А теперь последнее, – добавил престарелый джентльмен. – Я говорю об этом один раз, и ты, Монфор, можешь делать с этим что хочешь. Настало время моего обеда и дневного сна, и я не собираюсь откладывать ни то ни другое. Можешь держать девочку при себе все лето и зиму – ты получаешь на это мое разрешение. Но ты ни под каким видом не должен выводить девочку в свет следующей весной. Если верить Кларенсу, твоя другая сестра – не помню, как ее зовут, – замужем и слишком ретиво плодится, поэтому она отказывается от чести подготовить дебют Шарлотты и руководить им. Так что этим будет заниматься Прунелла.
– Но, сэр…
Мистер Рейберн остановил его, подняв руку.
– Есть одно решение проблемы, – объявил он. – Оно очевидно, Монфор, как ясный день, но я не буду подсказывать его тебе. Я так и не пошел этой дорогой и не пожелал бы этого своему злейшему врагу. Однако для Шарлотты это было бы решением всех проблем, и ты в силах его ей предложить.
– Вы предлагаете мне жениться? – уточнил Джаспер.
– Ты плохо слушаешь, – сказал старик, – я ничего подобного не предлагал. – Джаспер впервые в жизни лишился дара речи. – У тебя есть время, пока Шарлотта будет жить с тобой, – лето и зима. Даю тебе на это свое благословение, – продолжил мистер Рейберн. – Но при условии, что ты не будешь перегибать палку. Твои гулянки и дебоши, которые в мрачных подробностях вчера описал мне мой внучатый племянник, меня не интересуют, и я прекрасно понимаю, что половина из всего, что я услышал, или преувеличение, или грязные инсинуации, или полнейшая выдумка. Не знаю только, какая именно половина. Однако будь осторожен. Я опекун Шарлотты, и если всплывет нечто, что покажет, насколько безответственно оставлять девочку на твоем попечении, мне, по всей видимости, придется действовать. Не вынуждай меня, Монфор. Мне это удовольствия не доставит. А теперь тихо закрой за собой дверь, хорошо? Я терпеть не могу громкие звуки и сквозняки.
Джаспер поднялся.
– И вы бы передали Шарлотту в лапы этих… – начал он.
– Что я бы сделал, – раздраженно проговорил мистер Рейберн, – так это очистил бы свой дом от непрошеных гостей. Ты нравишься мне, Монфор. Все свое детство ты противостоял этому дураку, моему племяннику, хотя от твоих выходок даже у меня иногда вставали волосы дыбом. Ты не мямля и не размазня, не изнеженный идиот. Я всегда считал несправедливостью, что моими родственниками оказались они, а не ты. Однако нравится мне это или нет, я остаюсь одним из опекунов Шарлотты. И когда меня призовут выполнять одну треть опекунских обязанностей, я сделаю то, что, по моему мнению, будет отвечать ее интересам, даже если придется выбирать между двумя крайностями. А теперь уходи. От долгих разговоров у меня разболелось горло.
