- Тебя не отпущу.

- Как знаешь.

Мишка заметно побледнел, но держался молодцом.

- Она поедет. - Для убедительности араб упёр трость мне в грудь. - Она и десять моих лучших людей.

- Маша - женщина! - Взвился муж. - Ей не по силам провернуть подобную операцию.

- Да. - Согласился Саид-Керим. И тут же веско возразил. - Но - необыкновенная. К тому же, как вижу, у неё есть стимул вернуться.

Представив, как во главе банды, беру штурмом крепость кого-то из новых русских, я улыбнулась. Хотя, если честно, нечего смешного в назревавшей ситуации не видела. Мало того, что убить могут, так ещё "свято место" необходимо найти. Ясен пень, что не получится просто постучать в дверь и, невинно состроив глазки, спросить: "А не в вашем ли подвале сидит на цепи вкушающий романтики горячий восточный отрок? Что? Не понимаете о чём я? Извините, но мы вам не верим.

И - из гранатомёта - ба-бах!

- Может, лучше пусть он едет, а я останусь. - Робко предложила я. - Я и стрелять не умею, и вообще, Москву плохо знаю.

В самом деле, из двух зол все здравомыслящие люди, как правило, выбирают меньшее. Удовольствие посидеть в тюрьме уже испытала. Поучаствовать в сражении - тоже успела. И, должна сказать, что если с каталажкой, скрепя сердце ещё могу кое-как примириться, то лезть под пули совсем не хотелось.

Но тут поднялся на дыбы Мишка.

- Нет! - Завопил он. - Я тебя здесь не оставлю!

- Короче. - Потерял терпение Саид-Керим. - Как я решил, так и будет. Нет - начну каждый день убивать по одному гяуру. И насаживать головы на кол перед окнами ваших камер.

Пару месяцев назад я бы ему просто не поверила, сочтя всё идиотской шуткой. Но воспоминания об интервью, взятом у Али Нургаева, и той светской непринуждённости, с которой он лишил человека жизни по гораздо меньшему поводу, заставили желудок вывернуться на изнанку.

Умывальник находился в трёх шагах, в углу камеры. Тошнить же начало гораздо раньше. Злобный варвар с гадливостью отвернулся, и я всёрьёз испугалась, как бы зачатки симпатии к белокурой американке Мери Райн не умерли в его огрубевшей душе.

Кто их знает, этих шейхов? Вот возьмёт - и передумает. И начнут бедную меня резать на мелкий гуляш. Конечно, полностью расчленить, надеюсь, не успеют, так как Мишка наверняка возьмётся за ум. Но, всё равно, перспектива абсолютно не внушала оптимизма. Феодализм - это вам не балы, рыцарские турниры и песни придворных менестрелей. И даже не кодекс чести, именуемый бусидо. Это - всего лишь прагматичная жестокость, как всякий инструмент, применяемая по необходимости.

- Я согласна. - Плеснув водой в лицо, поспешно проблеяла я.

- Вот и хорошо. - Холодно кивнул шантажист. - И, уже выходя, бросил через плечё. - Я распоряжусь, чтобы вас не беспокоили до завтрашнего утра.

Он целовал меня с ненасытностью странника, неожиданно отыскавшего источник среди пустыни. Ладони скользили по телу, останавливаясь в ложбинках и осторожно ощупывая возвышенности. Пальцы представлялись нежными цветочными лепестками, мгновенно оборачивавшими уколами шипов. Закрыв глаза, я дрожала от возбуждения. В порыве страсти он припал к одному из сосков. Я легонько застонала, лёгким касанием взъерошив его волосы, и малость удивившись новой причёске.

- Ниже. - Попросила я.

Покусывая живот, он заставил выгнуться от наслаждения. Я благодарно провела рукой по голове любимого мужчины и...

- Аа-а-а-а! - Если бы в камере имелись стёкла, то вывалились бы от моего крика.

Крыса, сидевшая на лобке проворно шмыгнула под топчан. Другая, оккупировавшая грудь, кубарем скатилась на пол и стремительно понеслась в сторону параши.

Я же, поджав ноги, схватила подушку, пытаясь прикрыться, и затравлено оглядывала серые нештукатуреные стены. Никого, кроме меня в узилище не было. Трясясь, и чувствуя себя ужасно грязной, осторожно глянула на пол. К счастью, мерзкие создания исчезли без следа. И, при небольшом волевом усилии вполне можно убедить себя, что это был лишь сон. Нашарив кроссовки, опять забралась с ногами на нары и, только обувшись, осмелилась подойти к крану.

К несчастью, этой ночью было жарко и спала почти нагишом, так что омерзительные создания не касались открытой кожи. И теперь испытывала дурноту.

Нет, всё происходило на самом деле. Но - увы - вчера и давно закончилось. И, разуметься, в этих антисанитарных условиях, о полной раскрепощённости мы могли только мечтать. Наверное, именно потому, оставшись одна, подсознательно дала волю фантазии.

Я умылась и вновь освежила в памяти предрассветные видения. И даже улыбнулась. Всё же, что ни говорите, а происшедшее говорит о стопроцентном душевном здоровье заключённой. Ведь, будь я ненормальной, вряд ли в ситуации, когда по тебе ползают кишащие блохами голохвостые грызуны, сумела бы грезить об объятиях любимого.

Зато, Саид-Керим оказался человеком слова. Едва остались одни, Мишка завесил дверь одеялом и...

Ладно, думаю, не стоит отвлекаться. Предстоит серьёзное испытание и лучше сосредоточиться. Однако взяться за ум никак не получалось. Перетряхнув набитый соломой матрас, улеглась на неуютное ложе и уставилась в потолок.

Скорей бы!

Ведь, с неприятностями хочется закончить побыстрее. А в том, что ничего хорошего не ждёт, была почти уверена. К тому же, некто Джухэни, лично мне, конечно же, не знакомый, как-то сказал, что "компромисс всегда обходится намного дороже, чем любая из альтернатив". А чем, как ни уступкой можно назвать спонтанный порыв безутешного отца, пойти навстречу Михаилу и включить меня в состав "группы захвата"?

И, боюсь, что расплачиваться придётся очень скоро. Утешало, правда, извращённое лично мной утверждение некоего Вейнберга. Согласно его постулату, безошибочно действующий человек - тот, кто удачно избегает маленьких ошибок, неуклонно двигаясь к какому-либо глобальному заблуждению.

Ну а, так как, в последние пару месяцев, только и занималась тем, что делала всевозможные глупости то в глубине души робко теплились надежда, что обязательно должно повезти в чём-то большом.

Например, удастся выйти сухой из воды.

Хотя и очень рассчитывала, но увидеться с мужем перед отъездом не дали. Тот, кто взялся решать мою судьбу, тоже не удостоил аудиенцией. Безликий охранник, отпер дверь и буднично протянул служивший целям конспирации намордник. Я тяжко вздохнула и напялила тряпку на голову.

Наручники надевать в этот раз не стали, просто взяв за локоть. По лёгкому ветерку, ощутимому даже сквозь ткань, и запаху йода, поняла что вышли на берег.

- ... - Произнёс сопровождающий на непонятном языке.

Впрочем, через секунду догадалась, что это было заботливое предупреждение: "Осторожно, ступеньки". К счастью, держали меня довольно крепко, и всего лишь заработала небольшой вывих стопы.

Час от часу не легче. Теперь даже задать стрекача, в случае чего, не получится.

Когда добрались до пристани, сделавший из инцидента вполне определенные выводы конвоир, попросил помощи у коллег. И, подняв под руки, меня буквально занесли в катер. И слава Аллаху. Перспектива плюхнуться в воду с мешком на голове не внушала оптимизма. Демонстрируя доверие, пристёгивать к скобе не стали и, едва отчалили я, набравшись наглости попыталась снять импровизированную паранджу. И моментально получила по рукам.

Варвары!

Разве можно так обращаться с леди!

Но, так как не знала ни одного слова по-арабски, обиженно промолчала, вытирая набежавшие слёзы грубой холстиной, залепившей лицо.

Время тянулось ужасно медленно но, всё же, как-то ухитрилась не подохнуть от тоски. Едва судёнышко остановилось, мешок бесцеремонно сдёрнули, и поняла, что находимся на причале у резиденции Саид-Керима. Два смуглых амбала стояли поодаль и, едва ступила на крашенные доски, те двинулись наперерез.

За истёкшие два дня бунгало нисколько не изменилось. И не похоже было, что жилище обыскивали. Никем не тронутая сумка, с горой наваленных рядом тряпок, лежала на кровати.