Она должна была быть возбуждена возможностью увидеть Лондон, но прохладные манеры Натаниэля заставили ее задуматься. Очевидно, он совершенно не был доволен ею после прошлой ночи. Честно говоря, можно было бы подумать, что большинство мужчин были бы благодарны за такую услужливую невесту.

Вилла всегда гордилась своим ровным характером. В конце концов, само по себе проклятие было достаточным для испытания терпения, чтобы добавлять к нему еще и репутацию мегеры. Но мистер Натаниэль Стоунвелл скоро сведет ее с ума своим переменчивым сердцем. И все возрастающее влечение, которое она ощущала, вовсе не помогало.

Несколько мгновений она смотрела на пылинки, которые танцевали в утреннем солнечном свете, струившемся в окна, до тех пор, пока образ прекрасного тела Натаниэля не возник перед ней. Ему не нужно было быть где-нибудь рядом с ней, чтобы заставить ее колени слабеть и дыхание учащаться. Небеса, он оказывал на нее такое влияние с первой встречи, даже будучи без сознания.

Неужели в этом она была просто животным, настолько управляемым своими физическими побуждениями?

Размышляя о боровшихся между собой вспышках скорби и смеха, которые она видела в его глазах, и о выражении невыразимого одиночества на его лице, когда он думал, что она не смотрит на него, Вилла должна была признать, что было что-то большее в ее стремлении к Натаниэлю, чем совершенство его тела.

Он нуждался в ней. Так же отчаянно, как и она в нем. Он просто еще не знал этого.

Вопрос был в том, как она сможет терпеть свою все возрастающую жажду, до того, как он догадается об этом?

Схватив обеими руками багаж, она отнесла его вниз и вынесла во двор, где стоял Натаниэль с их лошадьми. Он взял его с кивком благодарности, но не посмотрел ей в глаза.

В ней снова вспыхнуло раздражение.

— Всегда пожалуйста. Ох, прекрати, — излила она свои чувства. — Нет необходимости в таком проявлении. В этом нет ничего такого, совершенно ничего.

Вилла ушла, но ее сарказм остался с Натаниэлем.

В этом на самом деле не было ничего особенного. Просто обычное разделение деятельности, ничего такого, чего бы он ни ожидал от любого мужчины, путешествующего с ним вместе. Натаниэлю пришло в голову, что он не знает ни одной другой женщины, которая встала бы и подставила плечо под багаж так, как это сделала Вилла.

Он знал, что он задавал очень быстрый темп, который был труден для нее, и что она не привыкла много ездить верхом, но кроме нескольких ядовитых замечаний по поводу отсутствия ее коленей, она практически не жаловалась.

Конечно, она также устроила так, что он потерял сознание, заманила его в ловушку женитьбы, оглушала его своей болтовней, и почти свела его с ума своими домогательствами «совокупления», но в целом, она была очень приятным компаньоном по путешествию.

Садясь на лошадь гораздо легче, по сравнению с тем, как она делал это в первый день, Вилла устроилась в седле и повернула свою кобылу в сторону дороги.

— Итак, мы отправляемся? — холодно спросила она.

Натаниэль сел на Бланта и направил его следом за кобылой. Вилла была права, сохраняя дистанцию между ними. Холодное и формальное обращение было определенно подходящим.

Так почему же он не становился счастливее от этого?

По мере того, как проходило утро, пейзаж становился все более и более знакомым для него. Пропали практичные фермы Нортгемптоншира. Теперь они ехали по более элегантному Бакингемширу, месту отдыха для богатых и бесполезных. Как раз таким, каким он был раньше.

Вот пастбище, где он ехал наперегонки с его хозяином-аристократом. Там находилось маленькое озеро, известное своей хорошей охотой. Скоро они проедут через Уэйкфилд, город, где его семья часто останавливалась на пути из Рирдона в Лондон перед сезоном. Это был значительный по размерам городок, разросшийся и преуспевающий, как лучшее место остановки перед последней частью путешествия до Лондона.

С глубоким вздохом Натаниэль решил, что пришло время выйти из-под прикрытия. У него не было и тени сомнения, что кто-нибудь в городе узнает его. Если он и Вилла будут достаточно удачливы, то ситуация не станет слишком безобразной до того, как они снова вернутся на дорогу. Присутствие лорда Предателя в любом месте имело тенденцию создавать сцены. В конце концов, его задача была в том, чтобы разыскать скользкого сэра Фостера. Он не сможет сделать этого, прячась за живыми изгородями.

Однако это будет несправедливо по отношению к Вилле — везти ее в Лондон без подготовки. Когда они остановятся в середине дня, чтобы напоить лошадей, он расскажет ей все. 

Вилла молча нарезала хлеб и разделила на порции сыр и холодное мясо, которые Натаниэль купил этим утром в гостинице. Она чувствовала себя раздражительной и отстраненной, ее нервы натягивались с каждым мгновением. Утро прошло в тишине, за исключением стука лошадиных подков. Неужели он никогда не разговаривает?

А если заговорит, захочет ли она услышать то, что он соберется сказать? Она дважды предложила ему себя, и оба раза он ей отказал.

— Вилла… — начал Натаниэль, но остановился, когда она подняла глаза на него. Она была удивлена, увидев, что он, точно так же, как и она, был смущенным и неуверенным.

— Я… — он остановился, затем начал снова, более решительно. — Есть некоторые сведения обо мне, о которых ты осталась не осведомлена.

Это было преуменьшением. Однако ничего не сказала. Кажется, у него и без перебивания достаточно трудностей с тем, чтобы закончить предложение.

— Меня зовут, как ты знаешь, Натаниэль Стоунвелл, — он поднял на нее взгляд, его зеленые глаза впились в ее голубые. — Чего ты не знаешь, так это мой титул. Я граф Рирдон.

Вилла заморгала. Она, конечно же, не могла предсказать такое открытие.

Натаниэль быстро продолжил.

— Я не был рожден для этого, так как мой отец — который умер, когда мне было всего несколько лет от роду — был всего лишь племянником графа и к тому же самым младшим сыном в семье. Из-за цепочки немного странных событий, другие наследники умерли в быстрой последовательности друг за другом, и я стал лордом Рирдоном когда был всего лишь мальчиком.

— Я понимаю, — медленно сказала она, так как он, казалось, ждал ответа. — Как… мило.

— Ты не должна ощущать себя запуганной моим титулом теперь, когда ты знаешь о нем, — Натаниэль заверил ее.

Она не улыбнулась, считая, что он был так искренен в своем ободрении.

— Я не буду, — пообещала она с такой же серьезностью.

— Итак, ты видишь, в чем заключается наша проблема, — сказал он, разводя руками. — Мы в действительности не женаты.

Вилла долго размышляла над этим.

— Мои извинения, но нет. Я не вижу.

— Пэры не могут законно сочетаться браком на спонтанной деревенской церемонии как кузнец или фермер, — спокойно объяснил он. — Существуют законы, требующие, чтобы мы сначала объявляли о наших намерениях три воскресенья подряд, чтобы позволить откликнуться каждому, у кого есть претензии на титул или собственность, или даже предыдущим супругам. — Он пожал плечами. — Необходимо обсудить приданое, обеспечить наследование по материнской линии, бесконечные переговоры…

О, небеса — это все, о чем он беспокоится? Вилла села прямо, положив подбородок на руки.

— Я получу еще одно предложение о браке? Первое совершенно не стоит упоминания.

Натаниэль сделал глубокий вдох.

— Да, хорошо. Я тогда чувствовал себя не слишком хорошо.

Он быстрым, плавным движением опустился на одно колено перед ней.

— Мисс Трент, вы будете моей женой?

Она вздохнула.

— Хорошо, что моя репутация разрушена, потому что это на самом деле невыносимо. Ты не смог бы даже выманить кошку из ручья подобным предложением.

Его лицо начало принимать нетерпеливое выражение.

— Ох, ну ладно, — сказала она. — Принимаю предложение.

Он вернулся на свое место, очевидно, думая, что она была излишне насмешлива. Вилла вздохнула. Ну, хорошо. Предложение было всего лишь вопросом, в конце концов. Таким, на который он уже знал ответ, к тому же.