…Покончив с растиркой (мне кажется, только потому, что снег кончился), Линда с явным сожалением посмотрела на опустошённое ведро. Вероника опустила глаза: видимо, только тут сообразила, что рядом – не только достаточно понятные и предсказуемые челлане, но и совершенно незнакомый ей Землянин, в присутствии которого не совсем понятно, как себя вести и допустимо ли быть в таком виде… Однако смущения её хватило совсем ненадолго: буквально нескольких фраз, которыми мы перебросились, оказалось достаточно, чтобы развеять её настороженность, а когда Джерри, не удосужившись одеться, понёс своё сокровище к дому, она уже выжидательно взглянула на меня, явно ожидая, что я поступлю так же. Разумеется, я не мог обмануть ожиданий её очаровательных глаз и потенциальным зрителям могла представиться такая картина: в сумерках два совершенно голых мужика тащат, пыхтя и отдуваясь (ибо энтузиазма хватает обычно только на первую сотню метров) куда-то в сторону от моря двух совершенно голых дам, достаточно прекрасных, чтобы не испытывать ни малейшего желания оторвать от них взгляд. Впрочем, зрители могли существовать, похоже, только в моём воображении: ни в саду, ни в дворике, ни во всём доме в течение всего проведённого там времени я не заметил больше ни одного живого существа…

Надо сказать, что мы всё-таки донесли наши ноши в целости и сохранности до дома, после чего обе они предпочли расположиться 'в изнеможении' на ковре в гостинной. В этом 'изнеможении' видимо, женщины всех цивилизаций воистину едины… Честно говоря, я ожидал оргии – это 'изнеможение', казалось, давало все основания предполагать именно такое дальнейшее развитие событий, но – должен разочаровать многих читателей: ничего подобного не случилось. Джерри 'завёл' какой-то 'музыкальный ящик', и, едва заслышав чарующие звуки зазвучавшей мелодии, обе девушки, переглянувшись, начали демонстрировать нам какой-то совершенно непостижимый, но, по-видимому, хорошо известный им обоим, танец. Было заметно, что для Линды он явно привычен – она в нём просто жила, для Вероники же это было, по-видимому, одно из первых исполнений; но, тем не менее, смотрелось всё это просто прекрасно. Потом были другие танцы, уже 'с использованием представителей сильного пола', мы менялись партнёршами нередко по нескольку раз за танец – и это было просто прекрасно… Совершенно незабываемые ощущения! Потом был принесённый откуда-то Вероникой торт, часть которого мы с успехом уничтожили; было шампанское, мандариновый сок ('это – из того сада, через который мы шли'); мы сидели, лежали, болтали, снова танцевали – до глубокой ночи. Заснули, обнявшись, на ковре; проснулись на рассвете, с первыми лучами солнца; вспомнили, что 'пора домой', сходили на берег, устроили шумное купание, собрали забытые вчера вещи, прихватили ведёрко и вернулись в дом. Одеваться не хотелось. В пассере стояли, обнявшись – Линда откровенно повисла на мне, признавшись, что 'ноги не держат'. Вышли в квартире, минут 15 провели в душе и пошли 'досыпать' – снова обнявшись, уже у меня в постели. Проснувшись где-то к обеду, я как-то отстранённо подумал: интересно, что было бы, если бы всё это увидела моя жена? Линда встала, потянулась, как кошка, надела свой 'хитон', тепло улыбнулась на прощанье, и, помахав рукой, исчезла за дверью пассера…

…Весь день у меня в голове вертелись, опережая одна другую, всякие разные, прекрасные и ужасные, земные и не очень – мысли. Самым главным было, пожалуй, определиться: так что же это было? К чему меня всё это обязывает? Оказалось – ни к чему, как просветила меня Лин, вернувшись вечером. Мы опять просидели допоздна, беседуя о 'странной' Челланской этике, которая не усматривает ровным счётом ничего предосудительного во всём происшедшем прошлым вечером, но осуждающей даже вскользь брошенный злобный взгляд или – тем более! – столь привычное нам 'перемывание костей'… Разница понятий была просто потрясающей – строго логичной, предельно разумной, глубоко продуманной и справедливой этике челлан совершенно невозможно было противопоставить нашу, столь привычную, но – при ближайшем рассмотрении – совершенно необъяснимую Земную светскую этику… Я постараюсь пересказать это всё, насколько сумел запомнить; и да простит меня читатель, если что-то из сказанного будет резать слух – быть может, при более подробном рассмотрении куда больше режут слух именно наши, Земные понятия?…

…Вечерело. По небу низко плыли плотные серые тучи, имитируя ранние сумерки. Из пассера бесшумно выпорхнула Линда, подошла сзади, и, положив руки мне на плечи, принялась рассматривать горизонт.

– Ты – как?- Прервал молчание я.

– Неплохо. Только немного устала. А ты?

– А я – весь в раздумьях…

– О смысле бытия?

– О морали…

– И?

– Я не знаю, как относится к тому, что было вчера вечером.

– А что было вчера вечером?

– И ночью…

– И ночью?

– Была какая-то разгульная пирушка, плавно переходящая в оргию…

– И перешла?

– Да вроде – нет…

– А в чём разгульность?

– Не знаю… Вообще всё это как-то…

– Тебе понравилось?

– Да. Но я не знаю, как к этому относиться…

– Понятно… Снова Земные светские глупости… Ладно. Давай начнём с терминов. Ты говорил об оргии. Под 'оргией' в вашем языке понимают неумеренное потребление чего-либо, доставляющего удовольствие, причём последнее – нередко не слишком высокой пробы. Так?

– Кажется…

– Это 'имело место быть' или это 'назревало'?

– Будто бы нет…

– Итак, 'оргию' в основном смысле слова исключаем. Далее. У этого слова есть ещё одно значение, трактуемое примерно как 'сексуальное действо с большим числом участников, допускающее половые акты между различными партнёрами'. Это имело место?

– Тоже нет…

– Итак, второе значение тоже не подходит. Следовательно, применение слова 'оргия' следует считать словоблудием. Теперь – о 'пирушке'. За весь вечер мы съели грамм по 200 торта, выпили по бокалу шампанского и где-то по литру мандаринового сока. Собственно, чтобы это 'заработать', Вероникиному земляку со средним достатком понадобиться час-два. Скажем, это – не такой уж большой рацион для полусуточного употребления! Если вспомнить, что слово 'пирушка' ассоциируется в вашем языке с некоторым обжорством, то применение этого слова ничуть не более оправдано, чем слова 'оргия'… Что же касается слова 'разгульная', то покажи, пожалуйста, в чём именно ты видишь разгул?- Линда говорила тихо и настолько медленно, что мало сказать 'тщательно подбирала слова' – похоже, она в это время непрерывно 'работала с системой'. Если я правильно поняла,- продолжала она,- слово 'разгул' было когда-то образовано от гульбищ 'удалых молодцов', в современном понимании – просто хулиганов. Да, разгульным поведением они самоутверждались, демострируя свою силу, 'лихость', непобедимость… Если я правильно поняла значение и этого слова, то вся твоя фраза о 'разгульной пирушке, переходящей в оргию' – просто – уж извини – словесный понос…

– Ну, ты круто чересчур… эко завернула…

– На Земле научилась. С вами, ребята, приходится 'круто заворачивать' – если хочешь, чтобы вы хоть о чём-то задумались… Не обижайся – заставить землян задуматься действительно очень тяжело…

– Ладно, согласен…- пауза затянулась. Заметив, что я снова погрузился 'в глубины собственных мыслей', Линда присела передо мной на корточки и заглянула в глаза:

– Ну?

– Знаешь,- наконец выдавил я из себя,- расскажи-ка мне, как ты сама к этому относишься и как я должен, по-твоему, к этому относиться?

– Я? Да никак!- Она на секунду задумалась.- Ну, например… как к прогулке по парку, как к вечеринке, посещению театра, кино… Как к любому развлечению, поднимающему настроение всем участникам…