Защитники отвечали внезапными шквалами огня из дыры. Теперь было светло, и эсэсовцы решили, что им можно извлечь выгоды из вентиляционной решетки, открывающейся на дорогу снаружи. Но с этим планом был связан ряд трудностей. Окошко было закрыто железной решеткой с острыми шипами и было слишком мало, чтобы в него можно было пролезть человеку. К нему не было никакой возможности и приблизиться, ибо как только голова или каска показывалась у отверстия, на него тут же со свистом обрушивался град пуль.

Они перестали стрелять, когда услышали, что к ним обращается хорошо знакомый голос. Это был голос священника Петрека, и это была его единственная уступка врагу.

— Германская полиция, — прокричал он, — приказала мне обратиться к вам с призывом сдаться.

Один из них крикнул в ответ:

— Мы не знаем никаких священников. Убирайтесь прочь!

Они, наверно, и сами не верили, что это поможет Петреку, но это было все, что они могли для него сделать.

Петрека вытащили из постели, избили ногами и кулаками по лицу, на руки за спиной надели наручники и притащили в церковь. Он был единственным чехом из свидетелей событий того утра и потом, во время длительного заключения в тюрьме, рассказывал о них своим товарищам по камере. Немецкие отчеты не являются столь исчерпывающими.

Эсэсовцы к этому времени выяснили, что главный вход в склеп лежит не через узкую дыру, а под большой каменной плитой, вделанной в пол посредине церкви. Без каменщиков и надлежащего подъемного оборудования сдвинуть ее было невозможно. Поскольку трудно было рассчитывать, что парашютисты дадут им время для этого, нацисты решили, что единственный возможный способ — это взорвать плиту и быстрым стремительным натиском сломить их сопротивление. В соответствии с этим решением были отправлены указания в эсэсовское управление, чтобы немедленно прислали в церковь специалистов-подрывников с соответствующим оборудованием.

На улице Ресслова за стенами церкви, на безопасном расстоянии, снова бранился шеф гестапо Панвиц. В течение трех часов войска атакуют церковь. Вся их добыча за этот период — трое убитых. Тогда как их собственные потери гораздо больше.

Госсекретарь Карл Франк, который скоро должен был стать генерал-губернатором, ожидался с минуты на минуту. И Панвиц решил, что тот факт, что несколько оставшихся парашютистов до сих пор продолжают удерживаться на своих позициях перед лицом настолько превосходящих сил, может дать повод серьезно задуматься насчет храбрости и выучки его подчиненных. От треска пулеметов, ведущих непрерывный огонь по узкому отверстию в склеп, стоял постоянный шум в ушах, но он не давал фактически ничего.

— Слезоточивый газ! — в ярости приказал Панвиц.

Один из старших эсэсовских офицеров приказал своим подчиненным выбить решетку в вентиляционном отверстии и бросить внутрь гранаты со слезоточивым газом. Потом они хотели заткнуть отверстие одеялами и матрацами. Они решили, что в результате этой акции защитники склепа быстро потерпят поражение.

Кроме того, на место событий была вызвана пожарная команда. Пожарники стояли со своими машинами и насосами, недовольные, но не смеющие возражать, чтобы не поплатиться жизнью. Не могли они возразить и когда в управление пожарной охраны был передан приказ о доставке оборудования для производства дыма. Это — специальная аппаратура, используемая для заполнения помещений плотным черным дымом на учениях пожарников.

Войска тем временем были заняты выбиванием железной решетки, закрывающей вентиляционное отверстие. Отскакивающие от ее заостренных концов пули уже ослабили ее крепление, и без особых усилий решетка свалилась в склеп.

Находящиеся внутри видели, как она упала, и приготовились к действиям. Они поняли, что немцы придумали что-то новенькое. Уже пробовали бросать через вентилятор ручные гранаты.

Это оказалось абсолютно бесполезным. Защитники просто отступали за широкие опоры, и гранаты, взрываясь, не причиняли им вреда. А две гранаты не попали в отверстие и упали обратно на тротуар снаружи, откатившись туда, откуда их бросили. Это вызвало панику и испуг среди окружающих, так что от таких атак быстро отказались.

На случай всяких неожиданностей парашютисты поставили легкую лестницу к стене возле вентиляционного отверстия.

Вдруг в нем появилась рука, и на дно полетела связка гранат со слезоточивым газом. Отверстие быстро заткнули матрацем. Пока трое защитников стреляли в матрац, чтобы сбить с толку эсэсовцев снаружи, четвертый, подбежав, схватил связку гранат и быстро поднялся по лестнице. Трое других, прикрывавших его огнем, перестали стрелять, он сильно ткнул матрац дулом автомата, дал еще очередь вдогонку, и матрац вместе со связкой гранат полетел вниз на тротуар.

Взбешенные нацисты слышали с улицы, как смеются Валчик, Йозеф и Грубы. Запертые в ловушке, не имея впереди ничего, кроме скорой смерти, — они смеялись, и Йозеф, конечно, среди них первый.

Одним из основных преимуществ защитников склепа было то, что нацистам приходилось действовать против слепящего утреннего солнца, тогда как их глаза были защищены от яркого света. Один из офицеров доложил об этом Панвицу, и тот распорядился выставить на улицу прожектора из церкви. Офицер выполнил его приказ, но сомневался, что это поможет.

Ряд прожекторов был аккуратно установлен на стойку напротив отдушины, и было приказано включить ток. В это мгновение умело направленная очередь пулеметного огня вдребезги разнесла лампы и опрокинула стойку. Разлетевшиеся осколки были удалены.

Прибыла установка для производства дыма. Немцы велели пожарникам запустить ее. Они осторожно поднесли толстый резиновый шланг к отверстию в склеп, засунули туда конец и запихнули матрац.

Идея, хорошая в теории, оказалась совершенно бесполезной на практике. Без поддержки матраца и шланга снаружи — защитникам было нетрудно вытолкнуть их изнутри. Они упали обратно на тротуар, где из трубы угрюмо валил черный дым.

Прибыл группенфюрер СС Карл Франк и принял командование от Панвица на себя. Настало время принять жесткие меры.

Франк, стоя на приличном расстоянии от линии огня, отдал свой первый приказ. Воду! Почему пожарники не попробовали воду? До реки не больше двухсот метров, шлангов у них достаточно, а склеп несомненно расположен ниже уровня земли. Если просунуть шланги в ту дыру, их можно залить водой. Утопить в подземной норе, как крыс.

Панвиц почтительно взял под козырек и передал приказ. Пожарники развернули шланги. Двое выдвинулись вперед и просунули конец шланга в отдушину. Включили насосы. Задействовав все шланги, пожарники могли качать триста ведер воды в минуту. Но они не залили и трехсот литров! Для защитников не представляло труда, стоя на лестнице, разрезать брезентовые шланги острыми, как бритва, ножами, и наполненные шланги под собственным напором начали хлестать водой обратно — по пожарникам. Вода смешивалась с черным дымом — все перемешалось. Оказалось, что «крыс» не утопишь в их западне.

Гнев Франка выражался в его злом лице и сжатых губах. Было крайне нелепо, что несколько человек могут противостоять натиску целого батальона хорошо вооруженных солдат. Он приказал старшим офицерам действовать. Добровольцы должны войти в склеп через один из доступных входов и подавить сопротивление.

Отряд эсэсовцев весьма неохотно промаршировал перед госсекретарем.

— Требуются добровольцы! — крикнул офицер. — Они сразу отправятся вперед! — Если бы он добавил «на тот свет», реакция была бы такой же. Две шеренги бледных лиц, застывших и непреклонных под стальными касками, смотрели прямо перед собой. Ни один глазом не моргнул. Ни один не шагнул вперед.

Офицер был просто в замешательстве. Они вели себя явно не в том духе, который требовал от них рейхсфюрер Гиммлер.

— Вы меня слышите?! — кричал он. — Я говорю, добровольцы, шаг вперед!

И опять никакой реакции. Офицер шагал перед шеренгой взад-вперед, злобно сверкая глазами.

— Добровольцы! — ревел он.

Один солдат из заднего ряда сделал шаг вперед. За ним, немного поколебавшись, вышел другой, потом — третий. Остальные оставались недвижимы.