Стужу не беспокоили эти мелочи. Скакать верхом на подобном создании, называть его своим было для нее огромным счастьем. Она отлично скакала верхом. Одной рукой Стужа погладила Ашура между ушей, другой схватилась за его густую длинную гриву.

Некоторое время они ехали молча. Заброшенные поля старого поместья сменились пустынной каменистой равниной, а за ней потянулись холмы. Дороги не было, и путешественники ориентировались лишь по указаниям Онократоса.

Поднялся легкий ветерок, разметавший волосы Стужи. Тишину нарушали только стук копыт да скрип колес. Нынешнее путешествие так разительно отличалось от дороги до дома Онократоса, когда они с Кимоном пели песни и читали стихи. Девушке очень хотелось, чтобы Кимон и сейчас затянул какую-нибудь веселую песенку. Но его мысли были где-то далеко, а сосредоточенный взгляд юноши был устремлен к горизонту.

Когда солнце достигло зенита, они сделали привал, чтобы дать лошадям немного отдохнуть и напиться из небольшого ручейка. Трас Суртиан следил за животными, не позволяя им слишком много пить или переесть мягкой травы.

Стужа пошла к повозке, чтобы проверить, как девочки. Они спокойно спали под действием заклинания, но жаркое солнце уже подрумянило их бледные худенькие личики. — Мы можем сделать какой-то навес? — спросила девушка Онократоса.

— Я что-нибудь придумаю, — кратко ответил он и принялся натягивать над повозкой свой плащ.

Стужа поднесла к губам бутыль, чтобы сделать пару глотков, и тут заметила Кимона, стоявшего несколько в стороне. Она подошла к нему и протянула воду. Когда юноша повернулся, Стужа увидела, что одной рукой он трет грудь.

— Все еще болит? — прошептала она, нахмурив брови. — Я думала, Гел вылечил тебя.

— Да, рана затянулась, — ответил Кимон. — Мне не больно, но я все равно чувствую это место. Знаешь, это как сломанная нога, кость срослась, но в сырую погоду ты ее все равно чувствуешь.

Девушка кивнула и неожиданно для себя протянула руку и погладила то место на груди Кимона, куда вонзился Жало Демона. На нее нахлынули стыд и сожаление, язык словно прилип к небу. Стужа не могла произнести ни слова.

— У меня были видения, — внезапно признался юноша. Его глаза впились в лицо девушки. — Если бы только это были видения! — Кимон зажмурился, его била дрожь, костяшки на сжатых кулаках побелели. — Жуткие черные твари вгрызались в мое тело. Раздирали плоть, тянули вниз! — Он прижал кулаки к векам и стал яростно тереть их. — Огонь! Везде огонь! Словно море!

Стужа сжала его запястья, оторвала руки от лица, обняла юношу, притянула к себе, уткнувшись лицом ему в плечо. Она чувствовала, как Кимон дрожит; слышала, как бьется его сердце совсем рядом с тем местом, где недавно зияла рана. Страшное одиночество вновь захлестнуло ее.

— Я знаю! — утешала она его. — Я тоже видела все это! — Она погладила юношу по голове, ее рука скользнула по напряженным мышцам шеи.

— Там была чернота и бездонная зияющая пропасть, — прошептал он Стуже на ухо. — Я ничего не видел и не чувствовал. Не мог пошевелиться. — Его руки сомкнулись на ее талии, он обнял девушку с такой силой, что она чуть не вскрикнула. — Затем я услышал твой голос. Ты просила: «Вернись, Кимон». — Он неожиданно отпустил ее и сделал шаг назад. В его ясных синих глазах бушевала буря. — И я вернулся, — сказал он. — Пришел на твой зов.

Стужа моргнула, не в силах вымолвить ни слова.

Кимон перестал дрожать и вновь овладел собой. Он спокойно посмотрел на девушку, ярость, сверкавшая в его глазах, погасла.

— Я делал то, что должен был делать, чтобы выжить в этом мире, Самидар. Иногда мне приходилось убивать. Я этого не стыжусь.

— Ты пытался убить меня, — напомнила она ему. — Как я могу забыть это?

— Я рад, что у меня не вышло, — ответил Кимон и печально покачал головой. — Прежде со мной такого не случалось. — Он бросил взгляд в сторону повозки. — Мне жаль, что пострадала Аки.

— На самом деле ты не виноват, — сказала Стужа, глубоко вздохнув. — Теперь я это понимаю. Хотя Гел и утверждает, что его силы тают, месяц назад он был гораздо могущественней. Я сомневаюсь, что смогла бы его остановить.

Кимон шагнул к девушке; его пальцы погладили ее щеку.

— Я люблю тебя, Самидар. Когда я был… — Он запнулся. — В аду, я выкрикивал твое имя снова и снова. Я не хотел оставлять тебя. — Его рука погладила плечо девушки, скользнула вниз, их пальцы переплелись. — Я не могу потерять тебя, — страстно произнес Кимон. — Я тебя люблю!

— Ты даришь мне тепло и силу, — прошептала она, прижимаясь к его лицу. — Так будет до конца моих дней. Прежде я никогда не давала воли чувствам. Я часто проезжала по кварталам красных фонарей, видела силуэты людей, обнимавшихся по темным углам, скакала мимо деревень и ферм поздним вечером, когда старые жены прижимаются к своим мужьям у горящих очагов. Каждый раз я лишь плотнее запахивала плащ и молча ехала прочь. — Она отстранилась немного, зажала в ладонях голову Кимона и пытливо посмотрела юноше в глаза. — Не дай мне снова стать холодной. Я хочу жить и умереть рядом с тобой, Кимон. Мне безразлично, что ты делал раньше. Мои грехи еще тяжелее.

Их губы сомкнулись. Еще долго они были не в силах ослабить объятий.

Идиллию нарушил громкий треск. Повинуясь выработанному с годами рефлексу, Стужа отскочила от Кимона, сжимая левой рукой рукоять меча.

Гел стоял, прислонившись к стволу старого дерева, и наблюдал за ними с мечтательной ухмылкой. В руках демон держал сухую ветку с человеческую руку толщиной. С поразительной легкостью он отламывал от нее куски и бросал на землю.

— Любит. — Послышался хруст. Гел отломил очередной кусок. — Не любит. — Треск ветки нарушил тишину, царившую в лесу. Рельефные мышцы Гела эффектно играли под темной кожей.

Однако демон вовсе не был весел, как это показалось сначала Стуже. Огонь плясал в его глазах; в голосе слышалось вожделение. Как бы девушка ни пыталась скрыть свой страх, Гел пугал ее. И хуже всего было то, что он, очевидно, это знал.

— Мы отдыхаем уже достаточно долго, — объявила Стужа, проклиная предательскую дрожь в голосе. Она направилась к повозке. Когда Стужа проходила мимо Гела, она вновь ощутила жар, исходивший от его плоти, уловила странный мускусный запах. Девушка устремила взгляд к повозке и ускорила шаг.

Онократос сумел сделать тент из своего плаща. Теперь можно было не опасаться, что девочки обгорят на ярком солнце. Колдун стоял рядом с Трасом Суртианом и лошадьми на берегу ручья. Мужчины вели оживленную беседу. Ашур терпеливо ждал неподалеку. Стужа подошла к единорогу, схватилась за гриву и вскочила верхом.

— Поехали! — крикнула она. — Мы теряем слишком много времени. Пошевеливайтесь!

Трас Суртиан озадаченно взглянул на Стужу и торопливо направился к ней, оставив лошадей на попечение волшебника. Гел и Кимон последовали за ними. Прежде чем они подошли достаточно близко, чтобы услышать коркирца, тот дотронулся до колена девушки и спросил:

— Возникли какие-то проблемы?

Девушка лишь молча посмотрела на него. Трас Суртиан пожал плечами, он уже привык к внезапным переменам ее настроения. Онократос привел лошадей. Он собрался сказать что-то, но Трас мигнул ему, и старик промолчал. Кимон и Гел вскочили в седла, Онократос спешно запрягал свою лошадь в повозку.

Через несколько часов путешественники выехали из лесу, оставив позади холмистую местность. Перед ними простиралась равнина, покрытая густым зеленым ковром. Однако трава была невысока и не замедляла движение повозки, поэтому они ехали довольно быстро. К ночи утомились все, кроме демона, которому, видно, была неведома усталость.

Деревья встречались здесь редко, и для костра им пришлось собрать сухие ветки кустарника, росшего на этой равнине. После того как была приготовлена еда, Стужа залила огонь водой из бутылей.

Онократос выказал недовольство.

— Видел когда-нибудь пожар в степи? — спросила она его. — Мы можем все погибнуть, даже не проснувшись, стоит только подняться ветру.