Его слезы капали на стол и на книгу, которую он держал в руках.

— Гат ответил на твою молитву? — Стужа попыталась успокоиться и побудила его продолжить рассказ: — Но не так, как ты ожидал?

Онократос покачал головой.

— Не сразу, — ответил он. — Вначале Гат потребовал платы.

Стужа кивнула и прошептала:

— Когда имеешь дело с богами, всегда приходится платить.

Онократос рассказал ей о сне, который видел в ту ночь, когда умерла Калинда. Повелитель хаоса и ночи, которого называют тысячей имен, явился и говорил с ним. Темный, внушающий ужас в своей жуткой красоте; его голос был голосом земли и воздуха, он грохотал и шептал одновременно. Выкуп за жизнь Калинды будет невелик: одна чистая, непорочная душа должна занять место его дочери, но не в мире мертвых, а в бездне хаоса, которая и была его владениями. Если он принесет в жертву такую душу, то Калинда вновь будет ходить по земле. Так обещал паучий бог. Видение растаяло, уступив место ночным кошмарам смертного человека.

— Но это была правда, — настаивал Онократос. — Он пришел из-за пределов мироздания. Чтобы заплатить выкуп Гату, было недостаточно знаний, которыми обладал простой купец. Он должен был научиться премудрости, содержавшейся в нескольких редчайших книгах, в которую его могли посвятить лишь избранные. Он отправился странствовать в одиночку, расспрашивая мудрецов и старейшин. Некоторые видели, что он лжет, пытаясь выпытать их секреты. Другие же принимали его как ученика, поверяли ему тайны Стихий и Вечности. Он быстро учился, покидал своих наставников, когда они передавали ему все свои знания, и двигался дальше. Каждый вечер он смотрел в сторону Коркиры и вспоминал свою дочь.

Шли годы. Онократос проштудировал древние библиотеки, прочитал редкие книги всех цивилизованных народов, постигая тайны магии и эзотерики. Его не остановило даже проклятие, грозившее его душе.

— Кто мог сказать мне, что я зашел слишком далеко? — Он замолчал, задумчиво взглянул на Стужу и вздохнул. — Я одновременно и плакал и смеялся, когда после всех моих скитаний мне стало известно о существовании большой частной библиотеки в Эндимии, совсем недалеко от этого поместья. — Конечно, я, и раньше знал о Тогрине Синтелле и о том, что он королевского рода, но ничего не слышал о его собрании.

Итак, Онократос отправился в Эндимию, в замок Тогрина Синтелла и представился обычным фокусником. Тогрин Синтелл жил один со своими слугами. Любой новый человек был ему любопытен, и он пригласил Онократоса пожить у него в качестве гостя. С течением времени магу удалось завоевать дружбу благородного господина, облегчив себе задачу с помощью нескольких несложных заклинаний.

И хотя библиотека производила впечатление, Онократос не нашел в ней знаний, которых так жаждал. Однако путешествие не было напрасным. Это Тогрин Синтелл убедил его, что самая чистая и непорочная душа во всем королевстве у юной властительницы Коркиры. Ведь монарх правит по божественному соизволению. А значит, в душе Аки должна гореть божественная искра. То, что Аки и Калинда родились в один год и месяц, не могло быть случайным совпадением. Она могла стать выкупом, который потребовал Гат. Это было очевидно.

— Мы составили план, Тогрин Синтелл и я. Тогрин оказался прирожденным интриганом. С его помощью я вызвал демона по имени Гел и приказал ему похитить маленькую королеву. — Старик поднял взгляд на Стужу, и их глаза встретились. Его горе, казалось, прошло, гнев утих, теперь лицо колдуна стало спокойным. — Когда Аки была у нас в руках, я привез ее в поместье, к тому самому месту, где была похоронена Калинда. Я призвал паучьего бога, он явился и вырвал дух из живого тела Аки, оставив лишь оболочку и звериное естество.

Стужа ошиблась. Горе не оставило старика. Она видела боль, затаенную в его глазах. Стужа поняла, что на самом деле он выбирал слова и швырял их в нее, словно камни, чтобы поразить ее, заставить почувствовать отголоски его страданий.

И она почувствовала. Сознание того, что душа Аки дрожит в холодных объятиях повелителя хаоса, было для нее мучительнее всего. Ей вновь захотелось убить сгорбленного человечка, стоявшего перед ней, невзирая на его возраст. Это была его вина; звериные крики Аки все еще раздавались у нее в ушах, ноздри наполняло отвратительное зловоние темницы.

Стужа выдохнула сквозь сжатые зубы.

— И за все свои старания ты получил назад не дочь, а еще одно животное. — Она сдвинула брови. — Я еще раз назову тебя глупцом! Черный обманщик в точности сдержал свое обещание, которое он дал тебе во сне. Калинда вновь рядом с отцом, она ходит по земле! Но только теперь это бездушное тело. Ее дух по-прежнему во власти Гата. А без души тело повинуется лишь примитивным инстинктам. Теперь они с Аки близнецы: человеческой у них осталась только плоть.

— Гат обманул меня! — яростно воскликнул Онократос.

— Полоумный старик! — взорвалась Стужа. Она стукнула кулаками по столу, затем взяла старика за грудки, влепила две пощечины и с силой швырнула на стул, так что тот чуть не перевернулся. — Ты думаешь, что боги похожи на торговцев, с которыми можно заключать сделки? Они двигают нас, словно пешки на шахматной доске, ради прихотей или забавы. — Девушка плюнула на пол. — Ты думал, что ты игрок, а ты всего лишь жалкая фишка.

Лицо Онократоса покраснело от пощечин.

— Надумала учить меня! А сама даже не знаешь, с кем водишь дружбу! Посмотри сюда, прежде чем обзывать меня глупцом! — Он указал на лежавший на полу сверток. — Посмотри, если осмелишься!

Стужа легонько пнула сверток носком сапога. Она узнала спальный мешок Кимона. Края одеяла были обшиты узорчатой каймой, так что Стужа не могла ошибиться. Она подозрительно взглянула на хозяина. Он хочет провести ее? Глаза старика горели гневным огнем, когда он выпрямился и вновь указал на сверток.

Стужа нагнулась и стала осторожно развязывать кожаные тесемки спального мешка. Она почувствовала, что внутри спрятано что-то твердое. Стужа развернула одеяло, пламя свечи блеснуло на лезвии искусно сделанного короткого меча.

— Он чуть не пронзил твое сердце, — произнес Онократос, глухо засмеявшись. — Наверняка ждет удобного случая, чтобы убить маленькую королеву.

Стужа открыла рот от изумления. Наемник, с которым она дралась в спальне Аки, пользовался точно таким же оружием. Только в одном Онократос ошибался. Тогда он приходил не для того, чтобы убить Аки.

— Лжец! — закричала Стужа. — Все ее чувства закружились в безумном вихре. Она отдала Кимону свое тело, доверие, может, даже любовь. У него была дюжина возможностей расправиться с ней, если он и в самом деле наемный убийца. — Только не Кимон!

Онократос безжалостно смеялся, когда она склонилась над лезвием.

— Именно Кимон. — Он потряс кулаками. — Я собственноручно снял это с его лошади, вместе с прочими орудиями его презренного ремесла. — Если ты обладаешь хоть каплей чувствительности ведьмы, почему ты не слышишь предсмертных криков всех тех, кто пал от этого меча? — Он бросил на нее злобный взгляд, в его глазах полыхало отраженное пламя свечей. — Кимон пытался убить ребенка, твою подопечную, а ты привела его прямо к ней. И ты еще смеешь обвинять меня в том, что я хочу спасти свою дочь? Посмотри на себя!

Стужа подняла меч, провела пальцем по лезвию. Если бы она все еще была ведьмой, то одного прикосновения ей было бы достаточно, чтобы узнать историю этого клинка. Но теперь она лишилась своих способностей. И меч молчал в ее руках.

— Лжец! — прошипела она. — Онократос только усмехался. — Лжец! — снова выкрикнула она, поднимая меч. Старик подался назад, но его губы по-прежнему кривились в издевательской ухмылке. Стужа сжимала рукоять, пока костяшки пальцев не побелели. Она пыталась вернуть самообладание. — Я не верю тебе. И никогда не поверю! — Она ударила мечом по перевернутому столу, щепки полетели в разные стороны. Онократос мог остановить ее, он обладал достаточной силой для этого. Но ей было все равно. Она вновь подняла меч.