Примчался к хану Карагул
И Конурбаю сообщил
О том, что хитрый Алманбет
Угнал кыргызский весь табун.
— Предателя и беглеца
Насквозь я проколю копьем
Или схвачу его живьем!
Связав, на площадь приведу,
Башку прилюдно отсеку! —
Взревел во гневе Конурбай.
В ущелье узком с двух сторон
Таились Алманбет, Сыргак,
Чтобы устроить там завал,
Дружину сверху перебить,
А Конурбая самого
Живым в заложники схватить
И Эсенхану предложить
Взамен без боя сдать Бейжин.
Чубак, примчавшись в Тал-Чоку,
Увидел снова весь Китай.
Вдали от города Бейжин,
Подняв столб пыли за собой,
С своей дружиной боевой
К ущелью мчался Конурбай.
И эр-Чубак во весь опор
К Манасу бросился назад.
— Проснись, мой хан! — кричал Чубак,
Но спал как мертвый эр-Манас.
Пытаясь разбудить его,
Взяв голову, напрасно тряс,
Под мышкой даже щекотал.
Отчаявшись вконец, Чубак
По заду хана своего
Камчой ударил что есть сил —
И лишь тогда батыр Манас
От сна глаза свои открыл.
— А что случилось, мой Чубак? —
Спросил он, зад свой почесав,
С упреком глянул на него,
Проснулся будто на джайлоо.
— Алма, Сыргак окружены!
А ты храпишь и видишь сны,
Как будто там, в Таласе, ты
Лежишь в объятиях жены! —
Во гневе заорал Чубак.
И вот помчалися они
На помощь к боевым друзьям,
Чтобы Сыргак и Алманбет
Не угодили в плен к врагам.
В ущелье узком вдоль реки
Рубились, жизни не щадя,
Кыргызских два богатыря.
А к ним уже со всех сторон
Ползли китайцы по горам,
Чтобы кыргызов взять в полон.
Увидев это, хан Манас
Сыргаку приказал скакать,
Скорее сообщить своим,
Чтоб все кыргызы как один
Пошли походом на Бейжин.
Загнав коня в десятый пот,
К своим примчался эр-Сыргак,
Но, кроме слов «Ава! Ава!»,
Не мог он ничего сказать —
Забыл от страха все слова.
— Ты что, мой доблестный Сыргак,
В штаны от страха наложил?
Немедля дух свой собери
И весть нам поскорее дай! —
Потребовал старик Бакай.
— Нашли мы наших лошадей,
В табун пустили жеребца,
И наш отважный Карткурон
Повел коней всех в Каркыра.
Но тут проклятый Конурбай
Нас окружил со всех сторон.
Боюсь, пока мы к ним дойдем,
В живых батыров не найдем! —
Поведал в страхе эр-Сыргак.
— Сыргак, немедля замолчи!
Не должен слышать здесь никто,
Что Алманбет, Чубак, Манас
Там в окружении сейчас!
Услышат если эту весть,
Войска мы не удержим здесь.
Как зайцы, разбегутся все.
Из них, поверь мне, ни один,
Не выйдет с нами на Бейжин!
И вот Сыргак и эр-Бакай
Спокойно двинулись к войскам.
И рассказал им эр-Сыргак,
Что Чет-Бейжин у нас в руках,
Что Конурбай и Нескара
Манасу бросились к ногам,
Богатства предложили нам,
Красивых девушек и вдов,
А чтоб забрать все это вдруг,
Нам просто не хватило рук, —
Закончил весть свою Сыргак.
И тут же с криками «Ур! А-а!»
К Бейжину бросилась орда,
Побольше чтоб себе урвать,
Попить, поесть и погулять.
И стяги над собой подняв,
Под громкий добулбасов бой,
Под звуки чоор, керней, сурнай
Пошли кыргызы на Китай.
А здесь Манас, Алма, Чубак,
Зажатые в крутых горах,
Попали в тесное кольцо.
Войска свои вели сюда:
Свирепый воин Мурадыл,
И в красной шапке Нескара,
А с ним калмыцкий хан Ушан,
И хитроумный Борончу,
Воительница Оронгу,
Глава калмыков хан Жолой,
Мантукский воин Бозкертик.
И копья, словно лес густой,
Сверкали сталью голубой,
И стяги тридцати родов
Взметнулися над головой.
Вверху синеют небеса,
Внизу бурлящая река,
Куда ни глянь — враги везде,
И нет спасения нигде.
Кыргызам предложил Конур:
Напрасно кровь не проливать,
Манасу мирно сдаться в плен,
И Алманбета им отдать —
Тогда Манаса и чоро
Они не будут убивать.
Но чтоб войска свои Манас
Увел без боя в свой Талас.
— А если не согласны вы,
Захватим в плен мы вас живьем,
На плахе головы снесем! —
Кричал батырам Конурбай.
Сказал Манасу Алманбет:
— Нам выхода иного нет.
Мой хан, к китайцам я пойду.
Пусть рубят голову мою!
Зато Чубака и тебя
От верной гибели спасу!
— О чем ты говоришь, мой друг?
Мне непонятен твой испуг.
Мы будем биться, Алманбет!
И лозунг мой сейчас и впредь:
«Или победа, или смерть!» —
Таков Манаса был ответ.
И тут, как муравьи земли,
Как тьма голодной саранчи,
Враги по склонам поползли.
И трех батыров наверху
Достигли первые ряды.
И дали бой богатыри!
И кровь ручьями потекла,
И сотни выпущенных стрел
Впивались в щит и гнули шлем.
Но силы были неравны:
Теснее замыкался круг,
Чтобы забрать батыров в плен.
И тут нежданно грянул вдруг,
Как гром небесный, добулбас —
И видит там, внизу, Манас:
Как горный селевой поток,
Как мощный ураган степи,
Готовый все с земли снести,
Под кличем яростным «Ура!»
Идут кыргызы на врага!
Дрожит китайская земля.
Под стягом родовых племен:
Глава казахов хан Кокче,
Батыр кыпчаков эр-Тоштюк,
От Андижана Санжибек,
Глава эштеков Жамгырчи,
Ташкентец юный Бокмурун,
А рядом доблестный Урбю,
И сорок воинов-чоро,
Которых в бой ведет Кыргыл,
За ним Бакай и хан Кошой
Ведут войска на смертный бой.
С утра до ночи шла резня,
И с ночи снова до утра
Рубились, жизни не щадя.
Из трупов высилась гора.
И кровь от битвы роковой
Лилася красною рекой.
И всюду стон, проклятья, крик,
Не отличишь чужих, своих.
Жолоя эр-Чубак настиг,
Копьем насквозь его пронзил,
Но тут китайский хан Ушан
Чубаку в бок копье всадил.
А подоспевший Алманбет
Ушану голову срубил.
Свой город вышел защищать
Гигант китайский Мадыкан,
Но тут же, угодив в капкан,
Убит был грозный великан.
Нашли на поле смерть свою
И Музкиндик, и Ылама.
И вот сошлись лицом к лицу
Батыр Манас и Конурбай.
Манас взмахнул своим мечом —
И тот с пораненным плечом
Умчался в город Чет-Бейжин.
За ним китайские войска
Пустились в панике бежать,
И предводитель Нескара
Не мог бегущих удержать.
Кыргызы бросились вослед,
До стен догнали городских,
Но стража кованых ворот,
За стены пропустив своих,
Закрылась крепко от чужих.
Совет держа, сошлись в одном:
Бейжин замкнуть тройным кольцом
И дать войскам передохнуть.
Когда устроили учет
Все он баши и жуз баши,
И каждый доложил из них:
Погибших больше, чем живых.
И тут заметил Алманбет:
Среди живых Чубака нет.
Не мог представить он никак,
Что мог погибнуть эр-Чубак.
По всем ущельям и полям,
Где смертной бой кипел вчера,
Везде его искали зря.
А утром рано, чуть заря,
Чубак явился с Нескара.
За шею привязав к седлу,
Китайца вел на поводу,
За ним его дружину всю.
— Ты жив! А я тут слезы лью! —
Ликуя, хохотал Манас. —
Не ты ль, паскудный Нескара,
Набеги совершал на нас?
Погром устроил в Каркыра,
Пытался захватить Талас,
Убить пытался ты меня.
Теперь я вижу, дорогой,
Связали самого тебя! —
Злорадствовал батыр Манас.
— С победой ты закончил бой,
И волен здесь меня убить.
Но если сохранишь мне жизнь,
Готов я быть тебе слугой.
Открою я свою казну,
Красавиц юных подарю,
Отдам тебе весь этот край.
Прошу тебя лишь об одном:
Меня, Манас, не убивай! —
Взмолился пленный Нескара.
Манас был тронут, но потом
Поминки вспомнил в Каркыра —
И меч свой вынул из ножон.
Но за руку его схватил
Стоявший рядом Алманбет:
— Он может пригодиться нам,
Когда за хана Нескару
Предложит выкуп Эсенхан!
Решили, что пойдут в Бейжин
Урбю, речистый Ажибай,
А переводчиком при них —
Манаса верный ашпозчу
Китаец-повар Шийкучу.
На троне ханском золотом
Их принял лично Эсенхан.
А слева-справа от него
И Айжанжун, и Кунжанжун
Стояли тут же и без слов
В поклоне слушали послов.
Китаец-повар Шийкучу
Служил Манасу много лет.
Он Эсенхану рассказал,
Что хан бурутов эр-Манас
Опасен, грозен и силен,
Завоевать способен он
Не только солнечный Китай —
Весь мир земной из края в край.
Чтоб город и людей спасти,
Был выход здесь всего один:
Пока не поздно, сдать Бейжин!
И с почестями Эсенхан
Манаса выехал встречать.
— Ты победил, батыр Манас!
Бейжин тебе передаю!
Людей напрасно не губи,
Святые храмы и дворцы
Прошу тебя, не разрушай!
Я трон тебе передаю,
Но просьбу выполни мою:
Живым отдай мне Нескару
И ханов всех, попавших в плен.
За павших воинов в бою
Я куну заплачу свою! —
Просил Манаса Эсенхан.
У ног Манаса расстелив
Расшитый золотом ковер,
Надев на голову венец,
Его подняли на руках
И в главный понесли дворец,
На ханский усадили трон.
И вот с китайской всей земли
К Манасу на поклон пошли
Калмык, китаец и манжу.
Дары богатые несли,
С улыбкой мягкой, лебезя,
Манасу в верности клялись.
Когда он в город выезжал,
Народ кричал и ликовал.
Манас был горд и убежден,
Что весь Китай им покорен!
Добился цели Алманбет,
О чем мечтал он столько лет:
Вернул владенья и казну,
Взял в жены деву Бурулчу.
Гулял на свадьбе Эсенхан
Как Алманбета тесть родной:
Забыв обиды и вражду,
Скрепились дружбой родовой.
И три жигита с Шууту
Помчались сообщить в Талас
О том, что взят и покорен
Китайский город Чет-Бейжин
И что на трон взошел Манас!
Услышав радостную весть,
Была не рада Каныкей:
— Взяв Чет-Бейжин, китайский трон,
Обрек себя на гибель он.
Пусть возвращается скорей —
Здесь сын родился Семетей!
А если вдруг погибнет там
Его отец, любимый мой,
Единственный ребенок наш
С пеленок станет сиротой, —
Рыдала горько Каныкей.
В Бейжин примчался Шууту,
Манасу сюйюнчи привез,
Что сын родился у него,
Что имя дали Семетей,
И что просила Каныкей
В Талас вернуться поскорей,
И что кыргызский весь народ
Своих родных с победой ждет!
Мольбе жены Манас не внял —
Он воинов своих собрал
И перед ними речь держал:
— Я строг был с вами и жесток —
Иначе поступить не мог.
И против воли вашей я
В поход повел вас на Китай.
Ценою крови и смертей
Мы перед родиной своей
Сыновний выполнили долг:
Повержен враг, лежит у ног!
Когда народ в стране един,
Врагами он непобедим!
Закончен боевой поход —
Переотдохнуть пора бойцам.
Молодоженам, старикам,
Кто болен, ранен был в бою,
Отныне волю я даю —
Пусть возвращаются домой!
Кыргыл с дружиной боевой
Пусть здесь останется со мной!
— Хвала, великий хан Манас! —
Кричали воины вокруг,
От слез не вытирая глаз.
Устроили прощальный той.
Затем Бакай, старик Кошой,
Отец Манаса бай Жакып,
Сын Элемана эр-Тоштюк,
Отец Чубака Акбалта
Навьючили на караван
В боях добытое добро
И двинулись в родной Талас,
Где ждали их уже давно.
Не знал доверчивый Манас,
Что сдача города Бейжин
Была уловкой, чтоб потом
Весь город окружить кольцом,
Призвать к оружью горожан,
Дворец Манаса захватить
И всех кыргызов перебить.
А хитроумный Конурбай
Велел оружие ковать,
Для стрел смертельный яд искать —
Конур ждал часа своего.
Узнав, что многие бойцы
С добычею в Талас ушли,
Ослабла стража во дворце,
Он за Манасом стал следить,
Чтобы пробраться и убить.
Слугу Манаса — Шийкучу
Сумел он тайно подкупить.
Калмык по имени Манжу
С макушки сбрил свою косу
И, как бродячий мусульман,
На голову надел чалму,
Взял в руку старую клюку
И, словно нищий, поутру
Пошел к Бейжинскому к дворцу.
А здесь лазутчик Шийкучу
Печеный хлеб ему подал —
И в тот же миг калмык Манжу
Помчался к хану своему.
Конур лепешку разломал,
И там, в записке, прочитал,
О том, что утром хан Манас
Выходит в сад читать намаз.
На этот ритуал святой
Он стражу не берет с собой,
И, в сад проникнув, в этот миг
Манаса можно загубить.
К дворцу помчался Конурбай.
Старик Кыргыл и Акаяр,
Что сторожили хан-сарай,
Заснули крепко на заре
И не узрели, как проник
Сам Конурбай на Алгаре.
А сад Манаса охранять
У Ажибая был черед,
Он знал, что ханский в сад никто
Через Кыргыла не пройдет.
Прижав копье свое к земле,
Сам Ажибай дремал в седле.
Читать предутренний намаз
Пошел к реке батыр Манас.
Он руки в воду опустил
И омовенье поутру
По шариату совершил.
В халате легком на плече,
В молитве утренней просил,
Поднявши руки к небесам,
Чтоб сохранил создатель сам
Его победы над врагом,
Живым домой вернул его,
Чтоб, наконец, увидеть там
Родного сына своего.
