И в миг один по всем войскам
Промчалась радостная весть,
И крик ликующих бойцов
Дошел до голубых небес.
— Да будь он проклят, ваш Китай!
Его добро не нужно нам!
— Пойдемте, братья, по домам!
— Наш добрый вождь, батыр Манас,
На волю отпускает нас!
— И пусть он вечно будет жить!
— Тенгир его благословит!
И тут же начали войска,
Ряды покинув, уходить.
— Постойте! Я вас не пойму!
Когда водил вас на войну
За землю и родной народ,
Не дрогнув, шли за мной вперед!
Когда в Китай позвал Манас —
Как будто подменили вас!
Сбежав с позором по домам,
Вы жертвой станете врагов!
И снова гнет! И рабство вновь!
Жестокая судьба нас ждет!
Кыргызы славились своим
Бесстрашным духом боевым,
И потому наш славный род
Веками на земле живет!
Ужель забыли вы о том,
Какой устроили погром
Нам Конурбай и Нескара
Там, на поминках в Каркыра?!
За честь и родину свою
Пойдем мы на врага в поход!
В его берлоге покорим!
За униженья отомстим!
Вернется каждый в дом родной
С большой добычей и живой!
Велю я каждому из вас
В придачу дать по два коня.
От ран и смерти защитит
В боях вас прочная броня!
За землю предков, за народ
Пойдем мы на Китай в поход!
Нас славная победа ждет! —
Сказал батырам хан Манас.
От речи пламенной такой
Объял кыргызов ратный дух:
Их призывал на смертный бой
Родной отец и верный друг!
Готовые идти в поход,
Кричали воины «Ур! А-а!»,
Что означало «Бей врага!»
— Манас! Манас! Веди нас в бой!
Верны тебе! Всегда с тобой!
Манас доволен был собой,
С любовью он смотрел на рать
И был уверен, что они
Врага любого победят.
Но вот он руку поднял вновь —
Вмиг наступила тишина.
— Далек и труден будет путь,
И бой жестокий предстоит!
Пусть славный аксакал Бакай
Войсками сам руководит!
Он в мирной жизни и в бою
Советом мудрым и умом
Всегда народу был щитом.
Согласен ли со мной народ? —
У воинов спросил Манас.
И все согласны были с ним.
— В китайский город Чет-Бейжин
Дорогу знает лишь один —
Чоро мой верный, Алманбет,
Ему в дороге равных нет.
Как на ладони, весь Китай
Он знает каждый уголок.
И пусть он в незнакомый край
Войска кыргызов поведет!
Манас был прав. Никто ему
Не мог хоть чем-то возразить.
Чуть свет забрезжил в небесах,
На шлемах воинов лихих,
На пиках острых заиграл
От солнца отраженный блик.
Как знак войны затрепетал
С древком зеленым красный стяг,
Чтоб видел и страшился враг.
От воинов, идущих в бой,
Земля дрожала под ногой.
А впереди на Ак-Куле,
С непробиваемым щитом,
С мечом нещадным Ач-албарс,
Во всем величии своем
Под флагом красным хан Манас.
Как грозный селевой поток,
Кыргызы двинулась в поход.
Звучали шутки, громкий смех,
Как будто вышли для утех.
Но тут заметили чоро:
Манас был мрачен, нелюдим,
Никто не мог общаться с ним.
— Что с вами, доблестный байке?
Печальны вы, в глазах тоска.
А может, к Каныкей-джене —
Заглянем на прощанье, а? —
Спросил шутливо Алманбет.
И тут раздался громкий смех,
И сам Манас захохотал:
Видать, вопрос такой он ждал.
Лукаво глянув на Алму,
Он по усам провел рукой,
Дорогу указал камчой.
— Великий бабник наш батыр! —
Шутили меж собой чоро,
К хануме на прощальный той
От хана получив добро.
Навстречу им из ак-орго
Степенно вышла Каныкей
И сорок девушек за ней:
Как стайка белых лебедей,
В нарядах, красочных шелках,
С улыбкой тайной на устах.
Увидев томный, нежный взгляд,
Созвездье сказочных очей,
Манаса боевой отряд
Свалился со своих коней!
— Девчонки красотой своей
Ребят убили наповал.
А с кем теперь я в бой пойду? —
Смеялся грозный аксакал.
— Добро пожаловать, мой хан!
Мы рады встретить, угостить,
В поход батыров проводить,—
Журчал, как ласковый ручей,
Прелестный голос Каныкей.
Тулпара за узду взяла
(Ей был покорен Ак-Кула)
И в юрту белую свою
Открыла хану дверь она.
Когда дружина и Манас
Наелись досыта и всласть,
В крови батыров заиграл
Хмельной арак из кумыса,
Сказала Каныкей гостям:
— Родные наши, вы сейчас
В поход уйдете на Китай,
В далекий и опасный край.
В Китае люди, говорят,
Как в муравейнике кишат.
Молиться будем богу мы,
Чтоб из походов боевых
Пришли с победой и в живых.
Бешметы сшили мы с броней,
Чтоб каждый был неуязвим.
Одежда цвета одного,
Чтобы дружинника-чоро
Не перепутали с другим.
Как символ наших снежных гор,
Мы белый головной убор
Пошили каждому из вас,
Чтоб от жары и ветра спас.
И сорок девушек подряд,
Вручая боевой наряд —
Бесценное в боях добро,
До слез расстрогали чоро.
Тревожной думою своей
В слезах делилась Каныкей:
— Послушай, брат наш Алманбет,
Тебе прощальный мой завет.
Идете вы на смертный бой —
Бог знает, кто придет живой!
В поход кровавый на Китай
Я умоляла не ходить.
Там Нескара и Конурбай
Манаса могут разгромить.
Но муж мой был неумолим,
Ничто не сделаешь ты с ним,
Когда мужчина одержим.
Боюсь я, брат наш Алманбет,
Что не вернется он живым.
За ним кровинушки родной —
Наследника на свете нет.
Родную щечку малыша
Не прижимала я к грудям,
И плач ребенка своего
Я не слыхала по утрам.
Коль не вернется он живой,
Боюсь, что в вечный мир иной
Уйду бездетной я вдовой!
Его две старшие жены —
И Акылай, и Караборк —
Наследника не принесли.
Живем мы дружною семьей
И связаны одной судьбой.
В тоске ждала я свой черед,
Когда Манас ко мне придет,
Cо мною будет до утра.
Но не могла дождаться я
И в юрте плакала одна.
Поминки, той, борьба за власть,
То вновь поход или война —
Любовью я не напилась.
Далече родина моя,
Ты знаешь, персиянка я,
Отец мой в Бухаре эмир.
Когда покину этот мир,
Пусть даже на краю земли,
Родным я буду завещать,
Чтоб прах сюда мой привезли,
В горах кыргызских погребли.
Так полюбила я душой
Народ кыргызский мой родной!
Молю тебя, мой Алманбет,
От стрел коварных и меча
Любимого ты береги!
Ведь хан наш очень одинок,
Бывает в гневе он жесток.
И чтоб ошибок роковых
Не совершал он сгоряча,
Я умоляю, береги!
Доверчив и наивен он,
И ханской властью упоен,
Уверен в том, что весь народ
Ему покорен и влюблен.
Не знает доблестный батыр,
Что тот, кто к власти приближен,
Бывает местью заражен,
И тайно ждет свой звездный час,
Когда хан потеряет власть.
Ты знаешь, доблестный Алма,
Где власть, там подлость и обман,
А потому беречь его
Тебя здесь умоляю я!
От тайного коварства, зла
Манаса, друг мой, береги!
Тебе вверяю жизнь его —
Живым мне мужа возврати!
Я буду счастлива в тот миг,
Когда, прильнув к его груди,
Услышу, как она стучит!
Я жизнь Манасу посвящу,
Чтобы кыргызский наш народ
В единстве смог он сохранить.
И Бог меня благословит! —
Рыдала горько Каныкей,
И из светящихся очей
По смуглым, трепетным щекам
Катились слезы, как ручей.
И Алманбет ответил ей:
— Манас мне братом стал родным.
Клянусь, ханум, я честью вам,
В обиду хана я не дам!
Манаса — друга своего
Я грудью буду защищать.
Но он, джене, не одинок —
За ним кыргызский весь народ,
Хотя от матери другой
Есть братья Абыке, Кобеш.
Отрада у Манаса есть:
Надежда, мудрый друг и честь,
Богиня сказочных ночей,
Сияние счастливых дней,
Подруга жизни — Каныкей!
Сказав, что одинок Манас,
Вы мне напомнили сейчас,
О том, что я здесь одинок,
Живу на свете, как изгой.
Народ кыргызский стал родной,
Пришел я с чистою душой,
Но все равно я здесь чужой!
И чую за своей спиной
Дыханье зависти я злой!
Я там — предатель, здесь — беглец.
И если вдруг придет конец,
Боюсь, не буду погребен
Ни там, на родине, ни здесь.
Меня не похоронит брат,
Не будут плакать надо мной,
Не бросят горсть родной земли
Ни дочь моя, ни сын родной.
И лишь одна на свете есть
Моя отрада, радость здесь,
Кто будет ждать меня в тоске,—
Сестренка ваша Арууке.
В поход уходим мы, сестра!
Напрасно думаете вы,
Что на Китай идем мы зря!
Победой власть мы укрепим,
Пусть знают все, что хан Манас
Могуч, силен, непобедим!
Чтоб был народ всегда един,
Им должен править хан один!
— Да сохранит всевышний Бог
Манаса до победных дней! —
Благословила Каныкей.
По женской доброте своей
Не догадалась Каныкей,
Что хитроумный Алманбет,
Задумал Конурбаю месть,
Повел кыргызские войска
На родину свою Китай,
А там чтоб силой возродить
Свою поруганную честь.
В душе лелеял он мечту:
Вернуть владения свои
И, как жену, к груди прижать
Дочь Эсенхана Бурулчу.
