Глава дружинников Кыргыл,

Он в сорок лет еще грешил.

Известный всем прелюбодей,

Добра не делал для людей,

В народе сплетником он слыл.

И слух однажды распустил

О том, что по ночам Чубак

Встречался тайно с Каныкей.

Узнав, что Алманбет, Сыргак

Ушли в разведку на Бейжин,

Сказал Чубаку при бойцах:

— Сын хана Акбалта Чубак!

Не знал, что ты такой чудак.

Хотя нойгутский ты батыр,

Но ниже, чем беглец, капыр!

Достоинства в Чубаке нет,

Коли над ним во всех делах

Поднялся выше Алманбет.

Кенкол не меньше, чем Талас!

Чубак не хуже, чем Манас!

Нажравшись водки, ты всегда

Колотишь в грудь, Чубак, себя,

Что мир один перевернешь.

Сыргак и Алманбет вчера,

Не взяв тебя, ушли в дозор.

А ты, как старая жена,

Остался здесь у казана!

О, боже мой, какой позор! —

Сказал ехидно старый хрыч.

— За мной, нойгуты! По коням! —

Во гневе заорал Чубак. —

И тут же загремел там-там.

— Китайца я зарежу сам! —

Кричал обиженный Чубак.

И тут же, оседлав коня,

Дозор помчался догонять.

Узнав об этом, эр-Бакай

К Манасу тут же прискакал

И все подробно рассказал.

— Спешите, дядюшка Бакай,

Пока два этих дурака

Не натворили там беды! —

Сказал Бакаю хан Манас.

— Их усмирить я не смогу.

Унять их сможешь только ты! —

Ответил дядюшка Бакай.

И сам Манас помчался вслед,

Чтобы Чубак и Алманбет,

Друг другу не пустили кровь.

Конь Алманбета Сарала,

В галопе быстрый, как стрела,

И Кокчебич, Сыргака конь,

А с ними верный Карткурон,

Пройдя дорогу в сотни верст,

К речной тропе спустились с гор —

И здесь Чубак догнал дозор.

«Салам» подал свой Алманбет —

«Алик» не дал Чубак в ответ.

— А что случилось, мой Чубак?

Не хочешь руку мне подать

И держишь меч за рукоять?

Ужель напал внезапно враг?

Войска кыргызов разгромил? —

Чубака Алманбет спросил.

— А ты забыл, мой дорогой,

Как кровью мы клялись с тобой

В походах ратных и в бою

За дружбу жизнь отдать свою?!

Иль клятва с кровью и мечом

Тебе, китайцу, нипочем?

Ушел в разведку без меня!

Ты думал, трус, предатель я?

Подумал, что в разведке я,

Как ты, к врагу перебегу?

А может, ты, китайский раб,

Решил к своим перебежать?

Взял юного Сыргака в путь,

Чтоб легче было обмануть! —

И меч Чубак свой обнажил.

От злости Алманбет вскипел:

— Довольно! Долго, я терпел

И не могу молчать теперь!

По крови я китаец! Да!

Но с чистым сердцем и душой

К кыргызам я пришел сюда!

Иду войной я на Китай,

На родину, на отчий край!

Я за Манаса, за тебя,

Я за кыргызов в бой иду!

Да вот не знал, что эр-Чубак

Несправедливый, злой дурак!

И я сейчас за честь свою

Ценою жизни постою!

Ну что же, друг мой дорогой,

Готов сразиться я с тобой!

И, меч свой вырвав из ножон,

Набросился на друга он.

Коня пришпорив Кокала,

Прикрывшись кожаным щитом,

Навстречу бросился Чубак.

Пошел с мечом на брата брат!

В смертельной схватке боевой

Искрился и звенел булат.

Рубились равных два бойца,

И каждый взмах меча грозил

Пустить из тела друга кровь.

И вдруг ударил добулбас,

Как с неба, грянул зычный глас:

— Вы что, друзья, с ума сошли?! —

Во гневе заорал Манас.

И тут же правою рукой

Взял за узду он Саралу,

А левою рукой схватил

Коня Чубака Кокалу.

И вот, как верный, грозный щит,

Меж ними хан Манас стоит.

— Уймите гнев, богатыри!

Вы мне, как братья-близнецы!

И каждый мне родней, чем брат!

Когда вы вместе и со мной,

Могу весь мир в руке держать.

А коль к согласью не придем,

Народ на части разобьем

По мелким ханствам и родам.

По миру вновь пойдет молва,

Что у кыргызов братства нет!

Кто отделится от родов,

Тот станет пищей для волков!

Но был Чубак неумолим:

— Пусти, я рассчитаюсь с ним,

С китайцем преданным твоим!

Алтай ты, хан Манас, забыл,

Когда мы из последних сил

Нещадно бились за народ.

Нам было по тринадцать лет,

И я ходил на риск и смерть,

А слава от моих побед

Досталась вся тебе, Манас!

На это не обижен я:

Как Бога, я ценю тебя!

Но вот пришел к нам Алманбет —

И для тебя Чубака нет!

И сорок воинов-чоро

Как будто для тебя ничто!

И поменял ты, хан Манас,

На беглого китайца нас! —

Бранился в ярости Чубак.

— Ты отпусти меня, Манас!

Убью Чубака я сейчас!

Назвал меня он беглецом!

Свалил меня он в грязь лицом! —

К Чубаку рвался Алманбет.

Разгневался батыр Манас:

— Друзья, теперь я понял вас!

Поссорились вы меж собой,

Чтоб не идти со мною в бой.

Без вас пойду я на Бейжин!

И клич мой, знаете, один —

Вчера, сегодня, завтра, впредь:

«Или победа, или смерть!»

Идите, отпускаю вас!

И посмотрю на ваш позор!

Узды он выпустил из рук,

Уселся молча на бугор.

И разъяренный эр-Чубак

Смиренно вдруг сошел с коня

И руки на груди скрестил.

— Мой Алманбет, я был неправ,

Попутал гордости шайтан.

Повел себя я, как болван,

Готов сгореть я от стыда!

Вот руки! Хочешь — повяжи!

Вот пропасть — вниз меня столкни!

Вот меч, чтоб голову снести!

Но если можешь — то прости! —

Без тени горести и зла

Взмолился доблестный Чубак.

И Алманбет сошел с коня.

На шею крепкую свою

Набросил богатырь камчу:

— И ты прости меня, Чубак!

К тебе, мой друг, обиды нет! —

И, как молодка — келинчек,

Стоял в поклоне Алманбет.

Когда увидел эр-Манас,

Что два батыра, как друзья,

Стоят в обнимку перед ним,

Сверкнули слезы на глазах,

Как будто вдруг увидел он

Звезду двойную в небесах.

И четверо богатырей:

Манас, Сыргак и Алманбет,

А с ними доблестный Чубак —

Отправились в дальнейший путь,

Чтоб на Бейжин издалека,

С вершины Тал-Чоку взглянуть.

Отсюда виден весь Китай —

Великий благодатный край.

У самых голубых небес

Под солнцем облака кружат.

Дурманит голову тебе

Лугов альпийских аромат.

И, взяв подзорную трубу,

Увидел весь Китай Манас.