— Я помогала Мамуту в Поиске. В первый раз для меня он стал полной неожиданностью, но у нас с Мамутом оказалась очень тесная связь, и меня просто невольно увлекло в его Поиск, — сказала Эйла.

— Ты проводила обряд Поиска вместе с Мамутом? — с удивлением спросила Зеландони. — И на что это было похоже?

— Это сложно объяснить, но мне казалось, что я будто птица лечу над землей, но не ощущаю никакого ветра, — сказала Эйла, — и земля подо мной выглядела как-то странно.

— А ты хотела бы помочь провести обряд Поиска? У нас есть несколько человек, обладающих таким даром, но, как говорится, чем больше, тем лучше, — сказала жрица. Она увидела нерешительное выражение на лице Эйлы.

— Мне хотелось бы помочь в Поиске… но… я не хочу быть Зеландони. Я хочу просто жить с Джондаларом и рожать детей, — сказала Эйла.

— Если ты не хочешь, то и не будешь. Никто не станет принуждать тебя, Эйла, но если обряд Поиска поможет успешной охоте, то говорят, что и Брачный ритуал принесет удачу, породив долговременные связи и процветающие семейные очаги, — сказала Верховная.

— Да, хорошо, я постараюсь помочь, правда, не знаю, смогу ли… — взволнованно сказала Эйла.

— Не волнуйся. Этого никому не дано знать. Мы можем лишь пытаться найти пути общения с миром Духов. — Зеландони была довольна собой. Очевидно, что Эйла пыталась сопротивляться приобщению к очагу Зеландони, но обряд Поиска может все-таки стать началом ее приобщения. Она должна стать Зеландони. Верховная жрица понимала, что эта молодая женщина обладает многочисленными дарованиями и способностями и задает на редкость умные вопросы. Ее непременно нужно привлечь в круг служителей, иначе она может породить разногласия в жизни всего племени.

Когда они приблизились к лагерю, Волк выбежал навстречу Эйле. Она поняла, что от избытка чувств он готов прыгнуть на нее, и жестом велела ему остановиться. Он выполнил ее приказ, но было видно, что ему с трудом удается сдерживаться. Присев перед ним, она разрешила ему лизнуть ее шею, а сама успокаивающе поглаживала его. Потом она встала. Но он продолжал смотреть на нее с такой мольбой и надеждой, что она кивнула головой и погладила его по загривку. Волк подпрыгнул и, с тихим урчанием положив передние лапы ей на плечи, слегка прикусил ее скулу. Обменявшись с ним кусачим приветствием, она взяла в руки его массивную голову и посмотрела в посверкивающие золотистыми точками глаза.

— Я тоже люблю тебя, Волк, но порой мне непонятно, почему ты так любишь меня. Только потому, что считаешь меня вожаком твоей стаи, или здесь кроется нечто большее? — сказала Эйла, соприкоснувшись с ним лбом, и жестом велела ему опуститься на землю.

— Ты внушаешь ему любовь, Эйла, — сказала Зеландони, — и пробуждаемую тобой любовь невозможно отвергнуть.

Эйла с удивлением посмотрела на свою спутницу, размышляя о ее странном замечании.

— Я ничего не внушаю, — сказала она.

— Ты внушаешь ее Волку. И ему хочется порадовать тебя любовью, которую он испытывает к тебе. Ты вовсе не стремишься очаровывать или соблазнять, но невольно пробуждаешь любовь. И пробуждаемая тобой любовь глубока и искренна. Она переполняет твоих животных. Она переполняет и Джондалара. Я знаю его. Он никого не любил так, как любит тебя, и никогда не полюбит. Возможно, это связано с тем, что ты относишься к ним с такой же искренней и большой любовью, а возможно, Мать ниспослала тебе Дар пробуждения Любви. Любовь к тебе всегда будет страстной, однако нужно быть осторожной с Дарами Матери.

— Зеландони, почему так обычно говорят? — спросила Эйла. — Почему людей должны беспокоить Дары Матери? Разве Ее Дары не хороши?

— Скорее потому, что Ее Дары слишком хороши. Или, возможно, слишком щедрые. Что ты испытываешь, когда тебе дарят очень ценный подарок? — спросила жрица.

— Иза учила меня, что любой подарок порождает обязательство. Нужно отдарить нечто равноценное, — сказала Эйла.

— Чем больше я узнаю о воспитавших тебя людях, тем больше уважения они вызывают у меня, — сказала Верховная жрица. — Когда Великая Земная Мать посылает Дар, Она, возможно, ожидает взамен нечто равноценное. Кому многое дано, с того многое спросится, но как узнать, что и когда? Поэтому люди обычно осторожничают. Иногда Ее Дары слишком велики, больше, чем кому-то хотелось бы, но их невозможно отдать обратно. Слишком большая щедрость в данном случае не всегда означает более счастливую жизнь.

— Даже слишком большая любовь? — спросила Эйла.

— Лучшим примером для ответа является Джондалар. Он, безусловно, одарен Матерью, — сказала женщина, носившая когда-то имя Золены. — Ему даровано даже слишком много. Он так замечательно красив и хорошо сложен, что невольно привлекает внимание. Даже от его ярко-синих глаз трудно отвести взгляд. Ему присуще природное обаяние, всех людей тянет к нему, но в особенности женщин. По-моему, нет такой женщины в этом мире, которая отказала бы ему в просьбе, разве что Сама Мать. И ему нравилось дарить радость женщинам. Он умный и искусный кремневый мастер, но кроме всего прочего, ему дано любящее сердце, но он любит слишком многое. Любовь переполняет его.

Даже его любовь к обработке кремня, к изготовлению инструментов превратилась у него в настоящую страсть. Но сила его любви настолько велика, что может захлестнуть и его, и тех, кого он любит. Он старается сдерживать свои чувства, но порой они выходят из-под контроля. Эйла, я не уверена, что ты осознаешь, насколько сильны его чувства. И все его Дары не сделали его счастливым, по крайней мере, до сих пор они зачастую порождали больше зависти, чем любви.

Эйла кивнула, задумчиво нахмурившись.

— Я слышала, как говорили, что Тонолан, брат Джондалара, был любимцем Матери, и поэтому Она призвала его таким молодым, — сказала Эйла. — Неужели он тоже был исключительно красив и одарен многочисленными Дарами?

— Его любили все, не только Мать. Тонолан был привлекательным мужчиной, но он не выделялся потрясающей… красотой, а точнее, мужественной красотой Джондалара, но обладал таким добросердечным и открытым нравом, что его любили все окружающие, и мужчины и женщины. Он заводил друзей легко и непринужденно, он всем нравился, и никто не завидовал ему, — сказала женщина.

Они все стояли и разговаривали, и Волк уже спокойно лежал возле ног Эйлы. А когда они вновь пошли в сторону лагеря, Эйла продолжала сосредоточенно обдумывать все сказанное жрицей.

— А теперь, когда Джондалар привел домой тебя, многие мужчины стали еще больше завидовать ему, и многие женщины испытывают ревность, потому что он любит тебя, — заметила Зеландони. — Именно поэтому Марона попыталась сыграть с тобой злую шутку. Она ревновала и завидовала вам обоим, видя, как вы счастливы друг с другом. Некоторые считают, что она тоже щедро одарена, но единственный ее дар — это необычная красота, а внешняя красота является самым обманчивым из даров. Ее срок недолог. В сущности же, она довольно отталкивающая женщина, которая, похоже, думает только о себе, у нее мало друзей, и нет никаких настоящих способностей. Когда красота Мароны увянет, у нее не останется ничего, и, к сожалению, видимо, даже детей.

Они прошли еще немного вперед, но Эйла вновь остановилась и повернулась к спутнице.

— Я не видела Марону последнее время, ее не было с нами и во время похода.

— Она вместе с подругой отправилась в Пятую Пещеру и пришла сюда вместе с ними. Она предпочла жить в их лагере, — сказала жрица.

— Мне не нравится Марона, но жаль ее, если у нее не будет детей. Иза знала кое-что о том, как помочь женщине стать более восприимчивой к пробуждению в ней новой жизни, — сказала Эйла.

— Я тоже знаю кое-что, но она не просит о помощи, и если она на самом деле не способна зачать, то тут уж ничем не поможешь, — сказала женщина.

Эйла услышала печальную нотку в ее голосе. Возможно, она тоже жалеет, что не смогла иметь детей. Затем ее озабоченность сменилась радостной улыбкой.