Эйла подняла глаза и заметила, что Зеландони наблюдает за ней. Она мельком глянула на окружающих, и когда вновь посмотрела на Зеландони, то ее взгляд уже был направлен в другую сторону.
Мать вспомнила, как тоскливо Ей было одной
И как согревала Ее любовь друга во тьме ночной.
Вот тогда последнюю искру Мать отдала,
На радость Женщине Первого Мужчину создала.
Последнюю искру Мать отдала.
Первого Мужчину Она создала.
Великая Мать наделила людей Даром возрождения,
И завещала им жить на Земле, в Ее владениях.
И завешала им чтить всех тварей живых, все земные плоды,
Оберегать реки и моря, гор, лесов и лугов Дары.
Под защитой камня кров нашли они,
Но почитали все Дары Матери Земли.
Изобильную жизнь Своим детям обеспечила Мать,
И решила любовный Дар им в награду послать.
Ниспослать им Дар Радости, соединяющий Дар,
Дабы радовал Мать их свободный любовный жар.
Лишь почитая и славя Великую Мать,
Можно Благо Даров Ее познать.
И возрадовалась счастью детей Своих Земная Мать,
Науку любви и нежности сумели они познать.
Она пробудила в них чувства взаимной любви,
И ниспосланные Ею Дары Радости глубоко оценили они.
Сердце Матери согрел жар их любви.
Дети Ее радость любви обрели.
И, одарив детей всей щедростью земной,
Великая Мать ушла на покой.
Две последние строки слегка озадачили Эйлу. Они нарушали привычный размер стиха, и она подумала, что, возможно, здесь что-то забыто или пропущено. Взглянув на Зеландони, она вновь встретила ее пристальный взгляд, вызывавший у нее беспокойство. Она опустила глаза и, вновь подняв их, обнаружила, что Зеландони по-прежнему смотрела на нее.
Когда все разошлись, Зеландони подошла к Эйле.
— Мне нужно сходить в лагерь Девятой Пещеры, ты не возражаешь, если мы пройдемся вместе? — спросила она.
— Нет, разумеется, нет, — ответила Эйла.
Сначала они шли в приятном молчании. Эйла еще пребывала под впечатлением от услышанного, а Зеландони не спешила начать разговор, желая, чтобы ее спутница сама высказала свои мысли.
— Как ты прекрасно пела, Зеландони, — наконец сказала Эйла. — Когда я жила на Львиной стоянке, там иногда устраивали музыкальные и песенные вечера, бывали даже общие танцы, а некоторые Мамутои обладали прекрасными голосами, но никому из них не сравниться с тобой.
— Это Дар Матери. Я родилась с ним, это Она Сама одарила меня такой врожденной способностью. Легенду о Матери называют также Песней Матери, поскольку людям нравится петь ее, — заметила Зеландони.
— Джондалар рассказывал мне немного о Песне Матери во время нашего Путешествия. Он сказал, что не помнит ее точно, и пересказывал ее своими словами, — сказала Эйла.
— В этом нет ничего необычного. Есть много слегка отличающихся друг от друга вариантов. Он слышал эту легенду от старой Зеландони, а я запомнила ее со слов моего наставника. Порой Зеландони слегка изменяют ее слова. И это совершенно естественно, главное, чтобы сохранились суть и смысл истории. Люди способны уловить размер и рифмы стихов, и если они хороши, то стихи быстро запоминаются. Я придумала мою собственную песню, и она мне нравится, но есть другие варианты исполнения.
— Мне кажется, большинство людей знают твой вариант песни, но что означают слова «рифма» и «размер»? По-моему, Джондалар никогда не объяснял мне их значения, — сказала Эйла.
— Я полагаю, он и не смог бы. Исполнение песен и историй никогда не относилось к числу его главных дарований, хотя теперь он гораздо интереснее рассказывает о своих приключениях.
— И я также не могу похвастать такими талантами. Я легко запоминаю слова, но совсем не умею петь. А вот слушать мне очень нравится, — сказала Эйла.
— Одинаковый размер и рифмы облегчают запоминание. Размер определяет ритм движения. Он ведет тебя за собой, как будто ты идешь с одной и той же скоростью. Рифмы — это слова, сходные по звучанию. Они подчеркивают размер и также помогают вспомнить окончание следующей строки.
— У Лосадунаи есть похожее Предание о Матери, но, запоминая его, я испытывала иные чувства, — сказала Эйла.
Зеландони остановилась и взглянула на Эйлу.
— Ты запомнила его? Ведь Лосадунаи говорят на другом языке.
— Да, но он похож на язык Зеландонии, и его было нетрудно выучить.
— Верно, похож, но все же отличается, и некоторые считают его почти непонятным, Как долго вы прожили у них? — спросила Зеландони.
— Не долго, меньше одной луны. Джондалар торопился перейти ледник до того, как весеннее таяние сделает его более опасным. Так и случилось, напоследок подул теплый ветер, и при спуске у нас возникли сложности, — пояснила Эйла.
— Ты выучила их язык меньше чем за одну луну?
— Не совсем. Я еще делала много ошибок, но выучила наизусть некоторые легенды Лосадунаи. Я пыталась выучить и Песню о Матери так, как ты исполняешь ее.
Еще раз пристально глянув на Эйлу, Зеландони вновь пошла в сторону стоянки.
— Я с удовольствием помогу тебе в этом, — сказала она.
По дороге Эйла вспоминала эту легенду, а именно тот отрывок, который навеял ей воспоминания о Дарке. Она была уверена, что понимает, какие чувства испытывала Великая Мать, осознав, что навеки рассталась с сыном. Она тоже страдала, вспоминая порой об утраченном ребенке, и с радостью ожидала рождения ее нового ребенка, ребенка Джондалара. Повторяя про себя некоторые из только что услышанных стихов, она невольно начала двигаться в их ритме.
Зеландони заметила легкое изменение ее походки и, понимающе взглянув на Эйлу, увидела на ее лице выражение внутренней сосредоточенности. В очередной раз она убедилась, что эта молодая женщина принадлежит к очагу Зеландони.
Недалеко от лагеря Эйла вдруг остановилась и спросила:
— А почему в конце песни два повтора вместо одного? Женщина изучающе посмотрела на нее, медля с ответом.
— У слушателей часто возникает такой вопрос, — сказала она. — Я не знаю точного ответа. Так уж повелось. Большинство считают, что двойной повтор служит для обозначения конца всей легенды: один повтор для последнего стиха, а второй — для всей истории.
Эйла кивнула. Зеландони не поняла, означал ли ее кивок признание правильности этого объяснения или просто понимание высказанного мнения. Но ей пришло в голову, что большинство учеников даже не думали обсуждать такие тонкости Песни Матери. Да, она явно принадлежит к очагу Зеландони.
Они прошли еще немного, Эйла заметила, что солнце уже опустилось к западным холмам. Вскоре стемнеет.
— По-моему, наше собрание прошло хорошо, — сказала Зеландони. — Жрецов поразил новый способ разжигания огня, и я ценю твою готовность показать его всем людям. Если мы сумеем найти достаточное количество огненных камней, вскоре все Зеландонии научатся быстрому способу разведения костров. А если мы найдем очень много… Впрочем, не знаю. Вероятно, было бы лучше всего, если бы их использовали только для разведения особых ритуальных костров.
Эйла нахмурилась.
— А как же быть с теми людьми, у которых уже есть огненные камни? Кроме того, кто-то и сам сможет найти их. Неужели ты сможешь запретить ими пользоваться? — спросила Эйла.
Зеландони остановилась и прямо взглянула в глаза Эйле. Потом вздохнула:
— Нет, не смогу. Можно было бы попросить людей не делать этого, но ты права в одном. Запреты тут не помогут, в любом случае останутся такие люди, которые будут поступать по собственному усмотрению. Я просто представила идеальную ситуацию. — Она усмехнулась. — Когда жрецы говорили о сохранении тайны для очага Зеландони, они просто высказали вслух то, что, по-моему, желали бы для себя большинство из нас. Быстрый огонь мог бы стать очень впечатляющей частью ритуалов, но мы не можем утаить его от людей. — Она вновь решительно направилась вперед. — Обычно мы не обсуждаем подробности Брачного ритуала до завершения первого охотничьего похода. В нем принимают участие все Пещеры, — сказала Зеландони. — Люди ждут его с большим волнением и тревогой. Считается, что если первая охота будет успешной, то она предвещает удачу охотникам на целый год, но если нет, то удача от нас отвернется. Зеландони будут проводить обряд Поиска. Иногда он помогает определить направление охоты. Если поблизости бродит стадо животных, то человек, обладающий даром Поиска, поможет найти их.
