Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

XII. Мир иноков иной мир

Кто не поскучал прочитать эти «Страницы из современного Патерика», как назвал я рукопись инока, до конца, тот, думаю, согласится со мною, что мир иноков, мир монастырский — иной мир в сравнении с миром внешним, житейским. Присмотритесь только и вдумайтесь: как мирно, спокойно, будто домой, к Отцу небесному, готовятся к смерти и старцы, и юноши в святой обители! Я привел только несколько выдержек из рукописи; можно было бы и еще привести, но опасаюсь утомить читателя некоторым однообразием рассказов. Вот, например, заболел молодой монах пустыни Параклита Памфил черной оспой; он уже знает, что не встать ему от болезни, приготовился к смерти святыми таинствами причащения и елеосвящения, а его настроение вовсе не похоже на настроение умирающего. «Слава Богу, — твердит он, — очень хорошо поболеть-то!» Его постригают в мантию, он даже не может смотреть в книгу, ибо глаза его закрыты сплошными струпьями оспы; он повторяет обеты за своим евангельским отцом, но душою он ликует. Его спрашивают на другой день пострижения: «Как себя чувствуешь, отец Памфил?» — «Очень, батюшка, хорошо, очень радостно, весело, все бы так быть — и умереть не страшно». Иноки, добре пожившие в обители своей, не боятся смерти: они сами готовят себе все потребное к погребению, некоторые с благословения старца или отца духовного приготовляют себе и гроб, а иногда, как выше сказано, и могилу. Я знал старца, который обычно имел у себя в келлии гроб для себя, но когда кто-либо из его друзей умирал раньше его, то он отдавал покойнику свой гроб, а себе готовил новый.

Прошу иметь в виду, что я беру выписки из рукописи, повествующей преимущественно об иноках пустыни Святого Параклита: это потому, что автор много лет жил в сей пустыни. Но это вовсе не значит, что и в других обителях нет тех же поучительных проявлений духовной жизни, какие отмечает автор. Есть они, знаю по родной мне Лавре преподобного Сергия, есть и в других обителях на святой Руси; только сами иноки, как я уже сказал, стараются сокрыть их в своем смирении, а их собратия, которые, по примеру моего автора, могли бы записать, не делают этого отчасти потому, что подобные явления не считают чем-то сверхъестественным, заслуживающим записи, запротоколивания; отчасти же — и сие скажу прежде всего о себе самом — по лености и некоторому нерадению. Услышишь рассказ о собрате, в Бозе почившем, иногда до слез умилишься, а записать его — да все недосужно, а там и забудешь... Впрочем, кое-что мои читатели найдут в «Душеполезном Чтении» прошлых годов и отчасти в моих же дневниках за минувшие годы, а также в моей книжке: «Чем жива русская православная душа?».

Ныне стараются всю жизнедеятельность православного христианина свести, по примеру инославных христиан, к внешнему доброделанию, да притом еще так, чтоб это доброделание было видно другим, чтобы другие могли оценить его. А о внутреннем делании стараются забыть, как будто его вовсе нет. Но Господь сказал: «Царствие Божие внутри вас есть» — и берется оно с усилием. И есть великая наука из наук — внутренний подвиг, миру незримый и потому миром неценимый. И если теперь интересуются люди умные какими-нибудь йогами Индии, говорят и пишут о «сверхсознании» и «подсознании», то как бы не заинтересоваться им своим родным «искусством из искусств» — подвигом внутреннего очищения от страстей при помощи Божией благодати? Хотя бы задумались над тем: почему это такие старцы, как Макарий и Амвросий и прочие подвижники Оптинские, привлекали к себе сердца многих тысяч людей? Как это они зажигали в сердцах и веру, и надежду на Бога и иногда творили прямо чудеса духовного обновления человека? В чем их сила? Да вот именно в деятельном прохождении великой науки духовного самоочищения, а это, как некое благоухание духовное, привлекало и доселе привлекает верующие души, ищущие спасения. Смотрите: и в пустынь Параклита, почти безвестную по газетам, идут искать душевного мира и спасения, идут не только ищущие уединения, решившиеся быть монахами, но и миряне, вроде полковника Степанова, и обретают то, чего ищут. Церковь Божия живет, Дух Божий управляет сердцами, дело Христово совершается на земле, слово Христово исполняется: «Всяк ищай обретает и толкущему отверзаются» двери царствия Божия.

Для нас, живущих среди мира, волнуемого напастей бурею, особенно дорого знать и верить, что наша святая Православная Церковь имеет постоянное свидетельство пребывания в ней Духа Божия, что мы на корабле, ведомом Великим Кормчим, тогда как вне нашей Церкви лишены этой крепкой веры и упования. То же утешительное свидетельство истины наших православных упований имеем мы и в непрестающих в нашей Церкви чудесах Божиих, совершаемых у святынь нашей Церкви: святых мощей угодников Божиих и у чудотворных икон, особенно икон нашей небесной Заступницы рода христианского, Матери Божией.

Лишь бы мы были верны заветам Церкви, а Церковь наша устроит наше спасение во славу своего Божественного Основателя и Главы, Господа нашего Иисуса Христа. И не только вечное спасение, но и земное наше странствование благословит, и мир умирит, и во всем благопоспешит яже ко благу и спасению нашему. Буди, буди!

Я кончил свои «Странички из современного патерика», когда нашел в своих бумагах подлинное письмо незабвенного Мудреца — святителя Московского митрополита Филарета к некоему «Превосходительству» (к сожалению, не видно — к кому), следующего содержания:

Ваше Превосходительство, Милостивый Государь.

О рукописи, мне сообщенной, желал бы я лично и обстоятельно сообщить вам мои мысли: но, не находя вскоре времени, возвращаю оную при сем.

Убедительно прошу первую статью о ските и его жителях не подвергать гласности напечатания.

Мирские люди боятся обнаружения пороков: монахи гораздо больше боятся похвалы их добродетелям, и разглашение их подвигов может заставить их бежать от места, где сие случилось бы. Сочинитель, надеюсь, не захочет гнать из спокойного места невинных людей.

Кроме сего, есть в статье то, чего не одобрит обыкновенная цензура. При случае объясню обстоятельнее.

Призывая вам благословение Божие, с истинным почтением и преданностию пребываю Вашего Превосходительства покойнейший слуга Филарет, митрополит Московский. Мая 2. 1848.

Вот, между прочим, причина, объясняющая ту скудость сведений относительно современного подвижничества у нас на Руси, о коей я упомянул выше. Не в духе монаха говорить о своих добродетелях; это противно его душе; это страшно вредит его духовному преуспеянию, и он готов скрыться от самого себя, только бы не уведала шуйца его, что творит десница его. И эту «сопрятанность», эту сокровенность чтут и берегут все, кто около подвижника, не выносят наружу его подвигов, пока Господь не позовет его в горний мир. Но до того времени, как я говорил уже, многое и забывается, и приходится по крохам собирать оставшиеся крупицы его подвигов, как плод его духовной сокровенной жизни. А в полноте своей она ведома только Богу...

110
{"b":"128517","o":1}