— База тридцать семь один-один! Ответьте! База тридцать семь…

— Говорит база тридцать семь один-один. На связи ка йсё Белл. Кто говорит?

— Курьерский бот, Вольна, пилот Вацулик. Просим разрешения на посадку, корректировки курса и открытия стыковочного модуля.

— Что для этого требуется, пилот Вацулик?

— База тридцать семь один-один, прекратите шутки на аварийной частоте. Перейдите на рабочую. Дайте курс и модуль.

Аларья влезла между Бранвеном и микрофоном, прикрыла ладонью рот Бранвену, уже собравшемуся вспылить.

— Пилот Вацулик, здесь только два человека, и ни один из них не является диспетчером, или кто там вам нужен. Пульт управления защищен паролем. Работает только этот передатчик.

— Вас понял, база. — После недолгой паузы человек продолжил. — В какой рубке вы находитесь?

— Синрин, — оттеснил Аларью Бранвен. — Ключей доступа не имею. Процедуры стыковки не знаю.

— Вас понял, база, ох да… — Едва уловимый шорох, на фоне которого шел разговор, прекратился, потом появился вновь. — Перейдите в рубку Вольны. Включите аварийный передатчик на обмен сообщениями. Частота совпадает. Выйдите на связь.

Так же бегом оба бросились на другую половину. Аларья успела первой, включила передатчик. Как перевести его в указанный режим, она не знала. На всякий случай она толкнула Бранвена локтем в бок:

— Скажи что-нибудь!

— База тридцать семь один-один, вас слышно. Слышите ли вы меня?

— Вас слышим, — ответил Белл.

— База, пусть один сядет за пульт, другой остается у передатчика. Поняли меня?

— Вас поняли, — Бранвен подтолкнул Аларью к креслу.

— Найдите красную клавишу с вертикальной чертой. Нажмите ее. Подтвердите действие.

Аларья утопила клавишу. Панель ожила. Огоньки индикаторов, колебание стрелок, куча сообщений на нескольких табло. На основном экране появилась надпись «введите код».

— Подтверждаю, пилот. Требуется код.

— Вводите цифрово-буквенную комбинацию. Я буду называть символы по три. После каждой тройки давайте подтверждение. При ошибке пользуйтесь кнопкой возврата курсора на основной клавиатуре. Поняли меня? — Если бы Аларья не слышала в голосе человека по ту сторону связи едва уловимую хрипотцу, признак предельного сосредоточения, она подумала бы, что общается с роботом — настолько четко, монотонно и размеренно говорил пилот.

Бранвен покосился на Аларью, та кивнула.

— Вас поняли.

Через пятнадцать минут она, нажав уйму кнопок, клавиш и пощелкав кучей тумблеров, ухитрилась сделать все, чего требовал Вацулик. Большая часть действий прошла мимо разума, из ушей — прямиком в руки. Удивило ее только одно — необходимость включить некие стабилизирующие двигатели. До сих пор Аларья была уверена, что двигателями оснащают что угодно, но не то, что болтается посреди космоса.

— База, идем на стыковку. Четвертый шлюз. Оставайтесь в рубке. Семь минут до контакта. Будьте осторожны… — только на последней фразе в голосе появилось что-то человеческое.

Аларья так и осталась сидеть в кресле, неотрывно глядя на светящиеся циферки таймера. Через семь минут и три секунды базу ощутимо тряхнуло. Женщина вцепилась в поручни кресла, стараясь не задеть ненароком ни одну клавишу. Прошло еще пятнадцать с половиной минут — невыносимо долгих, тягостных, как агония, — прежде чем в коридоре послышался тяжелый топот.

Два человека в прекрасно знакомых ей по перелету ярко-красных с черным скафандрах пассажирской модели, перед ними третий, в сером военном, с более мощным нагрудником и шлемом другой конструкции. Самый высокий из тройки уже отстегивал шлем, и когда откинул его за спину, Аларья увидела президента Кантора.

Человек в военном скафандре жестами согнал ее с кресла, но на него Аларья уже внимания не обращала. Переступая с одной босой ноги на другую, она топталась посреди рубки, ставшей вдруг удивительно тесной. В глазах Кантора она читала вопрос, на который ничего утешительного ответить не могла.

Второй пассажир поднял забрало шлема, и Аларья едва не упала, опознав нос картошкой и мохнатые брови.

— Доктор Чех? — промямлила она. — Вы еще живы?

— В моем возрасте и это за привет сойдет, — усмехнулся постаревший, но вполне очевидно живой дедушка Чех. Голос из динамика на груди звучал бодро и ехидно.

— Ой… — покраснела Аларья. — Простите.

— Да ничего, не беда…

— А врача вы не привезли? У нас тут…

Бранвен поднялся со своего места, подошел к Аларье и положил ей на плечи тяжелую лапу. Любовник моментально выделил главного в тройке и обратился к нему, попутно наступив ей на ногу. Она перевела это как «не лезь, женщина, не в свое дело», и немного огорчилась, но сейчас было не до препирательств о равенстве полов.

— Кайсё Белл, Силы Самообороны Синрин. Принял на себя командование базой ввиду сложившихся обстоятельств. С кем имею честь?

— Президент Кантор, армадный генерал, коли в это все уперлось. Доложите обстановку, если не трудно? — в голосе ирония мешалась с крайней усталостью. — Я вам, конечно, приказывать не могу, но тянуть не советую.

Пилот за пультом щелкал клавишами так, словно у него было четыре руки. Слышно его не было — тонкий шнур соединял шлем с приборной панелью. Бранвен коротко выдохнул, убрал руку с плеча Аларьи и вытянулся по стойке «смирно». В комплекте с шортами это смотрелось уморительно, и Новак невольно хихикнула.

— В тридцать пятый день четырнадцатого года сего месяца состоялся контакт с иной цивилизацией. Приблизительно в двадцать два часа он прервался по инициативе генералмайора Кантор. При этом она получила неустановленные повреждения и находится в медицинском блоке. Часом позже повреждения получил консультант нашей делегации итто кайи Наби, находится там же, — отрапортовал без запинки, словно заранее составил в уме доклад, Бранвен, а потом прибавил уже обычным голосом:

— Повреждения Наби нанес я.

— Спасибо, — с легкой улыбкой кивнул Анджей.

Такого президента — легкого, злого, вибрирующего, словно перетянутая струна, — она помнила по дням переворота. Сейчас его непоколебимая уверенность в своей правоте уже не казалась Аларье такой же противной, как раньше. Она готова была обнять и расцеловать Кантора: он принес с собой надежду на спасение.

— Проводите меня в медблок, кайсё Белл, — распорядился Анджей. — Остальных пока попрошу побыть здесь. Вацулик, подождите полчаса со стыковкой эскорта.

Они ушли, и Аларья осталась наедине со стариком, которого не ожидала уже увидеть. Пилот не считался, ибо был глубоко погружен работой. Она неловко перебирала ногами — ледяной пол не позволял стоять спокойно, — и не знала, куда девать руки. Нужно было сказать что-то, а еще хотелось обнять доктора и разреветься у него на груди, но она боялась показаться смешной.

— Ну, милая, вы и наворотили… Самим-то не страшно? — вздохнул Чех, и Аларья, всхлипывая, бросилась к нему.

Бранвен отвел высокопоставленного вольнинца в медблок, встал в дверях. Тот сорвал перчатки и швырнул их на пол, потом сдернул с головы жены электроды и, бормоча под нос что-то грубое на своем языке, переставил их на правильные места. Наби все перепутал, понял Бранвен. Это уже не казалось удивительным.

Посмотрев на табло, президент Вольны со свистом выдохнул и через плечо посмотрел на Бранвена.

— Я сделал все, что мог, — с трудом подбирая слова языка, ставшего вдруг едва знакомым и неудобным, сказал Белл. — Я выражаю сочувствие…

— Спасибо, — негромко ответил вольнинец. — Оставь нас на пару минут, а?

Выходя в коридор, Бранвен все же покосился внутрь. Президент встал на колени рядом с женой и прижался щекой к ее руке. Белла отшвырнуло на несколько шагов: стало вдруг нестерпимо стыдно, словно он позволил себе сунуть нос во что-то глубоко личное, а потому запретное. Кайсё зашел в каюту, в которой спал, оделся и переплел косу, потом понял, что время, когда можно расхаживать в старой майке, подчеркивая, что он не является официальным лицом, кончилось. Он дошел до своего помещения, надел форму, прилизал мокрыми руками волосы надо лбом и на висках и отправился назад в рубку.