— Он меня оскорбил. Мою мать. Тебя оскорбил…

— Меня он не оскорбил. Только попытался. Но я, знаешь, как-то не готова оскорбляться бредом сумасшедшего, которому полдня назад своими руками делала уколы. Он же просто невменяемый. У него задвиг на сексуальной почве. Все-то у него шлюхи, понимаешь ли… тоже мне, блюститель нравственности недотраханный!

— Оскорбление от такого не считается? — удивился Бранвен; проповедь возымела успех — по крайней мере, из цикла он вышел.

— У меня лично — не считается! — тоном, не допускающим возражений, заявила Аларья.

К полуночи ненаглядный Бранвен окончательно оклемался и почувствовал себя вполне успокоенным, а вот Аларья едва сползла с койки. Пять шагов по направлению к душевой кабине дались титаническими усилиями. Сексуальная терапия себя оправдала, но отняла все силы.

— Ты куда собрался? — спросила она, выйдя из душа и обнаружив любовника одетым. — Спать пора.

— Что-то мне нехорошо, — признался тот.

— Не удивительно. Ложись, спать будем.

— Нет. Чего-то я не сделал. Останься здесь, запри дверь.

— Прости, дорогой, но лучше я пойду с тобой.

Аларья натянула длинное трикотажное платье, в котором раньше не собиралась выходить за двери каюты, чтобы не смущать умы синринцев разрезами до середины бедра и глубоким вырезом. Теперь уже было все равно. Причесываясь, взглянула на себя в зеркало. Лицо осунулось, под глазами синяки, губы опухли, но физиономия довольная — дальше некуда. «Морда блядская, счастливая. Кошмар Фархада».

Первым делом они постучали в каюту Арьи, но никто не открыл. Аларья прислушалась и обнаружила, что с нижнего уровня раздаются голоса. Тихие, спокойные. Говорили сестра с Фархадом, а потому мирные интонации изумляли. Спустившись, они обнаружили, что Арья, едва не убившая три часа назад консультанта, преспокойно сидит в кресле вольнинской гостиной, Наби — в соседнем кресле, а на столике между ними стоят два бокала и полупустая бутылка с темной жидкостью.

— А мы тут коньяк пьем! — болтая ногами, сообщила Арья. — Присоединяйтесь!

— Уже помирились? — удивилась Аларья. — Это хорошо. Давайте вообще больше сцен устраивать не будем, мы же не знаем, когда Каймиана заявится…

— Согласен! — чуть громче, чем нужно, заявил Фархад, и Аларья поняла, что оба здорово набрались. Не так, чтоб лыка не вязать, но весьма и весьма.

Отношения в группе начали окончательно напоминать будни палаты сумасшедшего дома, причем, как ее видят в анекдотах. Аларье хотелось выпороть обоих, потом загнать спать и накрепко запереть двери кают. То они ссорятся, то, как ни в чем не бывало, хлещут коньяк…

— Бранвен! Я должен… должен принести извинения!

— Приноси, раз должен, — буркнул Бранвен.

— Я прошу меня… простить!

— На первый раз прощаю, — не стал мучить Фархада кайсё. — Пани Кантор, мое почтение. Вам удалось меня удивить. Не знаю, чем вы сумели так на него повлиять.

— Мы просто выяснили, насколько друг друга ненавидим. Это стимулирует вести себя достойно! — пьяным счастливым голосом ответила Арья.

— Г… глубокоуважаемая пани Кантор — удивительная женщина. Вы все удивительные люди! — добавил Фархад.

— И чем же мы такие удивительные? — спросила Аларья, наливая и себе коньяку.

Бранвен присел на край дивана и с недоумением смотрел на всех троих. Ему, судя по тщательно сдерживаемой зевоте, хотелось спать, а вовсе не вникать в тонкости пикировки.

— Ну вот пани Кантор живет с человеком, который убил любовника ее сестры. А вы, панна Новак, на этого человека работаете. Разве не удивительно, что все вы при этом лучшие друзья и соратники?

— Сволочь, — мгновенно протрезвев, выкрикнула Арья. — Откуда ж ты все знаешь?

— Потому что, как мы уже ута… установили, я вас ненавижу. А вы меня, — с пьяным глубокомыслием прояснил вопрос Фархад.

Аларья посмотрела на зарыдавшую сестру, забившуюся в уголок кресла. Присела на журнальный столик между обоими ненавистниками. Сквозь теплую коричневую влагу посмотрела на лампу, на сестру, на Фархада, на Бранвена. Ничего и никого через коньяк видно не было.

— Вы ошибаетесь, Фархад. Дважды. Глор Давенант никогда не был моим любовником. И это я его убила.

— Как?! — спросили оба хором.

Бранвен поднял голову и перестал зевать. Все трое уставились на Аларью, словно она, по образу и подобию Каймианы, только что вышла из стены. Впрочем, к Бранвену это относилось в последнюю очередь. Его не очень-то заинтересовало чистосердечное признание. Аларья подозревала, что может убить еще два десятка мужиков, а Бранвену будет все равно — наверное, бросится помогать. По крайней мере, в его взгляде она читала именно это.

— Из пистолета, если это важно. Он почти каждый день разбирал его, чистил и собирал. Сидел у себя за столом, возился со всякими штучками. Пистолету место было в музее, он еще терранский. Но это фамильная реликвия. Глор заказывал в мастерских детали и патроны. Мы часто выбирались за город пострелять по банкам… Мы поссорились. Он как раз закончил сборку. Я взяла со стола пистолет и выстрелила в него.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь все более тихими всхлипами Арьи. Аларья еще раз обвела всех взглядом и залпом выпила коньяк. Никогда она не любила этот напиток с мерзким запахом и слишком сильным вкусом, но сейчас горячее тепло, прокатившееся по горлу, пришлось к месту.

— За что? — спросила Арья.

— Он был гомосексуалистом.

— Пра-авильно! — кивнул Фархад. — Абсолютно правильно. Я поражен…

— Ничего правильного в этом не было, Фархад. Я любила его. Мы прожили рядом почти десять лет, и каждый день я любила его, ждала, что он тоже меня полюбит. У него не было других женщин. А потом я случайно увидела его с другим мужчиной. Так, что все было ясно. Я устроила ему скандал, он сказал, что я могу делать с ним, что угодно, но таким он родился, таким и помрет. Что угодно… Вот я и взяла пистолет. Потом уже поняла, что сделала. Думаю, Кантор сразу догадался, что на самом деле случилось. Я плела какую-то невнятицу, а он помог мне составить убедительную версию. В деле об убийстве я была свидетелем, а не подозреваемой…

— А я-то всегда думала, что это Анджей его убрал, чтобы найти повод для переворота, — призналась Арья.

— Мы у себя тоже так думали, — сказал Фархад. — Я удивлен…

— Кантор только воспользовался последствиями. Ловко распорядился, ничего не скажешь; но он не виноват в том, как все получилось. Заставил меня помогать. Он… Он меня ни разу не попрекнул, не дал понять, что знает. Вел себя так, будто верит мне…

— Молодец мужик, — кивнул Бранвен. — Все, хватит страшилок…

— Погодите! Получается, мы с вами, панна Новак, убийцы? — оживился Фархад. — Просто прекрасно! Мы друг друга стоим. А вы двое? Вы кого-нибудь убили?

— Я — да, — мрачно сказала Арья. — Не намеренно… я не хочу об этом говорить.

— Добро пожаловать в клуб! Поздравляю! Бра-ан, а ты?

— Можно сказать, что и я. К тому же я военный, так что ответ очевиден. Генералмайор Кантор тоже. А теперь все встали и бегом на второй этаж! — перешел на рык Бранвен. — Иначе я прямо сейчас кого-нибудь убью!