Говорить я не могла, нервный спазм не давал открыть рот. Наташка, поняв это неведомым мне образом, сквозь тихие всхлипывания поздравила женщину с предстоящим переездом в квартиру.

– И-и-и, милые, – утирая слезы, махнула она рукой. – Какой переезд! Вчера туда три бывших его жены въехали. Соседка Катя ездила посмотреть, что там с ремонтом. Все хорошо. Ремонт почти закончен, пыль столбом – невестки вещами друг в дружку кидаются.

– Это произвол! – очнулась я. – Самозахват! Давно ваш Игорь с последней женой развелся? – И… осеклась. Но Варвара Семеновна даже внимания не обратила на то, что мне не положено знать имя ее покойного сына. – …Дети у бывших жен есть?

– Да зачем им дети? А с последней-то женой уж года два с лишком как развелся. Была у него в молодости хорошая девушка, сам виноват – упустил. Хотел сначала денег заработать, потом жениться. И я туда же, уговорить надо было, а я, наоборот, его сторону держала. Только ведь он всей правды мне не сказал. Глядишь, сейчас и внучок бы был, а то и внученька.

– Варвара Семеновна, вы единственная наследница сына, если он, конечно, не оставил завещания.

– Какое там завещание! Игорек жить собирался. Даром, что болел очень. А мне и не нужно ничего… – Женщина немного помедлила, не выдержала и призналась: – Денежек я у него нашла, доллары, кажется. Только ничего в них не понимаю. Этим коршунихам ничего не сказала, хотя они, когда за одеждой для Игорьковых похорон приезжали, весь дом перерыли. А чего было перерывать? У него и был-то один серый костюмчик, он его редко одевал, все в чем попроще бегал. Работа у него была такая, что хоть и директор, а в костюме не посидишь. Скважины его контора бурила, колодцы разные, так и называлась «Родники». В этом сереньком костюме и похоронили. Спасибо друзьям с работы – все расходы на себя взяли и организовали все… Я-то, как в беспамятстве, находилась. Ведь хоть и болел, но в одночасье умер, ушел – и насовсем. – Варвара Семеновна глухо охнула.

– Так! Машина у него была?

Слезы у Натальи высохли. Разговор перетекал в ненужное русло.

– Была. Здесь, на участке, стояла. Старшая невестка забрала. Сама себе какую-то бумажку написала и забрала. Сказала, будет ездить похоронами заниматься. Теперь уж, наверное, не отдаст. Да и что мне с этой машиной делать-то? Было бы кому ездить…

– Наверное, эта невестка все человечество собралась захоронить, – посмотрев на подругу, пояснила я. – А это займет много времени. – И взяла Варвару Семеновну за руку. – Послушайте меня, пожалуйста, ваш Игорек будет недоволен, если все, чем он владел в последнее время, перейдет в руки этим стервятницам. Мы запишем вас на прием к нотариусу. От вас требуется только одно: найти документы, подтверждающие приобретение сыном квартиры, с машиной как-нибудь разберемся. Поищите, может быть, найдете сберкнижки сына…

– Да нету у меня никаких его документов. Все девки забрали.

– Тогда просто поедете с нами к нотариусу на прием. Мы вас привезем и отвезем. И вы, и мы обязаны это сделать. Ради вашего сына.

Вынужденный визит пришлось прервать – у калитки нетерпеливо переминался наш «Ванек» Андрей. Парню надо было зарабатывать деньги, а напомнить об этом он стеснялся. Право слово, не от мира сего. Он еще не знал, что мы решили оплатить ему сегодняшнюю поездку в полном объеме. За счет командировочных. Нельзя было не согласиться с Наташкой – автопробег спровоцирован сыном Серова, умыкнувшим наши личные вещи.

Совесть царапалась и кусалась, напоминая, что фактически сбегаем от матери покойного Игоря, оставляя ее в таком состоянии только на одну сочувствующую душу – кота, который сразу после того как я встала, забрался к ней на колени и свернулся клубком. Она машинально погладила короткую блестящую шерстку и тяжело вздохнула:

– Одни мы теперь с тобой остались, Чернышка. Тебя кто-то бросил, и меня сыночек покинул. Как будем жить? В комнате тебя держать соседи не разрешат.

– И правильно, – плаксиво согласилась Наташка. – Еще пришибут спьяну. Такому красавцу нужна отдельная квартира, и мы с вами в нее въедем! Больше ни одну стервятницу сюда не пускайте.

– А что им тут у меня делать?

Наташка оглянулась на Андрея, показала ему два пальца и громко попросила еще три минуты. Волновалась девушка. Я сразу поняла, что сейчас начнутся предсказания, рожденные Наташкиным практичным умом, и одобрительно кивнула.

– Варвара Семеновна, я редко пользуюсь своим даром ясновидения, но сейчас предскажу вам недалекое будущее: в скором времени – не сегодня завтра вас навестят ваши бывшие невестки. Порознь и не со святыми дарами. Короче, будут стараться подкупить лживыми обещаниями обеспечить вам достойную старость. И каждая будет просить вас отказаться от наследства в ее пользу. Так вот, чтобы не поверить, никого не пускайте.

Варвара Семеновна и кот недоверчиво смотрели на Наташку. И я поняла, что женщина сделает все с точностью до наоборот. Подпишет отказ от наследства лидерше гонки за право его получения. И не успела я об этом подумать, как Андрей, схваченный за шиворот загребущей рукой, лихо отлетел от калитки, а перед нашими изумленными глазами предстала кареглазая красавица с крашеными белыми волосами, одетая в голубой льняной костюм с вышивкой. Следом за ней степенно вошел молодой человек в бежевых брюках и белой рубашке с короткими рукавами. Украшавший его шею галстук съехал немного на сторону.

– О! Нотариус! – ткнула в него пальцем Наташка, и он с достоинством кивнул головой. Едва не расшаркался. – А вы – бывшая первая жена покойного Арефьева. Ну что я вам говорила? – с торжеством в голосе вопросила подруга у Варвары Семеновны.

Вместо нее ответил кот. Отчаянно фыркнув, он спрыгнул с колен хозяйки и исчез в кустах черной смородины.

– Вторая! – резко поправила дама. – Вторая и самая любимая. Арефьева Карина Михайловна. Мама, кто эти люди?

Я поняла, что, если сейчас не вмешаюсь, будет плохо. И распрямила плечи, собираясь отчаянно врать, причем без запинки:

– Мы представители органов опеки и попечительства. Андрей Иванович! Принесите, пожалуйста, мою сумку, там удостоверение.

Андрей, успевший вернуться и подпереть забор у калитки, сказал: «Сей момент», но даже не тронулся с места, плохо понимая, что происходит.

– Впрочем, можете не приносить. Встретимся в нотариальной конторе, либо чуть позднее – в суде. Ставлю вас в известность, господа, что на все имущество, ранее принадлежавшее покойному Арефьеву Игорю Леонидовичу, будет наложен арест. Наследниками первой очереди по закону является не только мать покойного, но и его несовершеннолетний ребенок. Так что все сделки, совершенные с данным имуществом посторонними лицами, будут признаны незаконными. Кроме того, обращаю ваше внимание на то, что сознание матери покойного в настоящее время по понятным обстоятельствам находится в болезненно измененном состоянии, что официально подтверждается медицинским заключением. Все подписанные женщиной документы могут быть оспорены нами в суде.

– Только «скорую» проводили, – сокрушенно поддакнула Наташка. Вопреки интонации ее физиономия выражала явный восторг.

Варвара Семеновна готовилась хлопнуться в обморок. Нотариус, бросив короткий взгляд на невменяемую клиентку, вежливо откланялся.

– И попрошу вас освободить квартиру покойного!

Почему-то это требование Наташка бросила вслед именно ему. Затем она развернулась к Карине Михайловне и любезно попросила ее взять на себя приятную миссию, сообщив каждой из двух других бывших жен новость, которую она по праву лидера узнала здесь и уже успела немного пережить. Предполагалось, что это послужит хорошей компенсацией морального вреда ее физическому здоровью.

«Любимая вторая жена» даже не попрощалась. Уходила медленно, недоверчиво оглядываясь. Зря Андрюша поспешно отпрянул от забора, освобождая ей дорогу. Она ни его, ни забор не заметила.

– Вы… сказали про сына Игоря… – заправляя волосы за уши, тихо проронила Варвара Семенова. Слова были похожи на первые крупные капли дождя – посланниц ливня. И я чувствовала, что меня, как мелкую букашку, расплющивает им о землю. Выручила Наташка: